Елена Пенская - Русская развлекательная культура Серебряного века. 1908-1918
Рис. 2. Мисс. Без названия
Источник: Сатирикон. 1911. № 26. 24 июня. С. 8.
После 1924 года Ремизова и ее брат переехали в Херсон, где их приютил живописец Георгий Васильевич Курнаков (1887-1977): «Со слов Курнакова, Мисс умерла в Херсоне в [19]20-е годы вследствие тяжелой болезни. Датой ее смерти считается 1928 год. <…> Отдельные графические произведения Мисс хранятся в Государственном Русском музее в С.-Петербурге (семь рисунков), в музее русского искусства г. Киева (два рисунка пером), в Херсонском художественном музее им. А.А. Шовкуненко (шесть рисунков), в частных коллекциях г. Херсона. Значительная часть ее творческого наследия утрачена»[252].
В статье, посвященной архиву Ре-Ми, указана и точная дата смерти Мисс, известная благодаря письму жены Ре-Ми, Софьи Наумовны Ремизовой, к американской балерине Рут Пейдж: 7 мая 1928 г.[253] Там же воспроизведен живописный портрет Мисс работы брата, хранящийся в Херсонском областном художественном музее им. А.А. Шовкуненко[254].
Вернемся к изданному в 1913 г. альбому.
Нумерация страниц в альбоме (их было 38) отсутствовала. На каждой был расположен рисунок из жизни «галантного века» (с единственным исключением, о котором будет сказано далее), сопровождаемый подписью, надписью или развернутым текстом, иногда в разных комбинациях.
Издание носило развлекательный характер – эротический и комический. Оно представляет собой изысканный и достаточно сложно организованный ансамбль графики, поэзии и прозы, где мотивы развиваются, прихотливо варьируются и перекликаются между собой.
В качестве произведения искусства книги альбом Мисс, по всей видимости, продумывался и создавался с учетом первого, немецкого, издания «Книги Маркизы» (так называемая «Малая Маркиза»), вышедшем в 1907 г. («Большая Маркиза» была напечатана в Петрограде уже после революции в 1917 г.). С.А. Чапкина-Руга отмечает: «Большую часть XX века имя художницы Мисс оставалось забытым, так что в среде библиофилов автором альбома “Купидоновы проказы” считался Константин Сомов»[255]. Альбом Мисс отчасти воспроизводит, отчасти пародирует пикантность сомовской «Маркизы», сообщая ей иронические оттенки. Имена Мисс и Сомова сблизил еще в 1914 г. художник филоновского круга Евгений Псковитинов: «Графика сейчас в России – воскрешение старого русского стиля (Билибин), подражание ампиру (Мисс), 20-30 годам»[256]. М.А. Кузмин упомянул обоих художников в прозаической миниатюре «Концерт тетушки Фюсхен» из книги «Лесок: Лирической поэмы для музыки с объяснительной прозой в трех частях» (1922): «Меж тем как светские дамы шептали: “Очаровательно! как это стильно!” – и думали о Сомове, которого едва отличили бы от Мисс»[257].
Исследователь пишет: альбом «представляет собой почти квадратное издание размером 26,2 х 25,5 см, в плотном картонажном переплете, оформленном под набивной полосатый ситец с розочками (модный для того времени), и 38 листов с иллюстрациями, включая титульный лист. Рисунки располагались каждый на отдельном листе по центру. По исполнению их можно разделить на четыре группы: к первой относятся силуэты, ко второй – черно-белые рисунки, выполненные линиями разной толщины, создающими многоплановость и контрастность фактур: полоска, клетка, мелкие цветы и т.п. Следующая группа объединяет те, что исполнены изящной острой линией и расцвечены одним, двумя, тремя или пятью цветами, и в последнюю входят листы, созданные тонким подробным рисунком с акцентом на мелких деталях. Для воспроизведения графических работ применены цинкография и литография»[258].
Рис. 3. Мисс. Просьба о свидании
Источник: Мисс. Купидоновы проказы. Les avantures galantes: Альбом (L’album de Miss). СПб.: Издание М.Г. Корнфельда,1913 [С. 2].
В альбоме 11 прозаических миниатюр, стилизованных под «Краткие занимательные повести» из знаменитого «Письмовника…» Н.Г. Курганова (1769)[259], и 23 стихотворения, девять из которых подписаны инициалами 77. 77. 77., и принадлежат перу Петра Петровича Потёмкина (1886-1926), блестящего поэта круга «Сатирикона». Остальные – не подписаны, но, с большой вероятностью, написал их он же; два из них входили в сборник «Герань» (1912), а прежде были напечатаны в «Сатириконе» (1910)[260]. Прозу и подписи под немногочисленными рисунками, не сопровождавшимися развернутым текстом, вероятно, следует отнести, как представляется автору этих строк, к потемкинским Dubia.
Фривольный альбом Мисс, где доминировала изобразительная «женская» линия, отражал актуальные на рубеже XIX и XX веков вопросы женской эмансипации, вступая в иронический спор с анекдотами и фацециями XVIII столетия, безраздельно принадлежавшими миру мужского общения.
Уже в самом первом выпуске знаменитого журнала «Сатирикон» присутствовали и стихи Потёмкина[261], и рисунки Мисс[262].
В блестящей плеяде художников «Сатирикона» и «Нового Сатирикона» (с 1913 г.) – А.А. Радаков, Ре-Ми, А.А. Юнгер, А.Е. Яковлев – графика Мисс, печатавшаяся на всех этапах существования журналов, занимает особое место. В журналах с подчеркнуто угловатой эстетикой она последовательно вела несколько жеманную и двусмысленную «женскую линию», присутствие которой в составе феномена «сатириконства» не всегда осознается.
Эта линия была отмечена лишь в воспоминаниях Е.Д. Зозули – не очень доброжелательных, но точно определяющих место и роль художницы в истории журнала[263].
Много работала в «Новом Сатириконе» его (Ре-Ми (Н.В. Ремизова). – И. Л.) сестра, подписывавшая свои рисунки «Мисс».
Она, несомненно, была менее даровита, но все же не лишена была своеобразного дарования. Почти в каждом номере брат (заведовавший художественным отделом) печатал какой-нибудь ее рисунок, почти не отличавшийся от предыдущего. Мучительное однообразие ее рисунков до такой степени было безнадежно, что на них не сердились. Жантильные дамы, занавески, сады, цветы, подушечно-вышивальные темы стиля XVIII века – вот весь круг ее возможностей.
Но ее, как и брата, отличала глубочайшая добросовестность. Каждое кружевцо, локон, вазочка, туфелька были выписаны ею с максимальной старательностью и – всегда – одинаковой, никогда не утолщающейся – чистенькой бескровной линией.
И к этому привыкли. «Рис. Мисс». Иногда к ее рисунку, если он изображал даму с кавалером, придумывали какую-нибудь амурную подпись. Чаще рисунки шли без подписей: «Рис. Мисс». И все.
Рисунки ее не бросались в глаза. Часто они являлись заставками, виньетками, концовками.
За все время моей работы в «Новом Сатириконе» я не слышал от нее ни слова. И не слышал, чтобы она говорила с кем-нибудь, хотя в редакцию она иногда заходила.
Высокая, как брат, очень некрасивая, застенчивая, беспричинно, вероятно, исключительно из застенчивости, улыбающаяся, она незаметно появлялась где-нибудь в уголочке и так же незаметно исчезала.
Иначе оценивал и объяснял однообразие рисунков Мисс А.С. Бухов. В очерке под рубрикой «По мастерским художников» он писал[264]:
Рисунки Мисс странно видеть в журналах, наполненных рассказами о текущей жизни и облитых мутным светом суетливой злободневности.
Кажется, что по торжищу крикливых людей неслышными шагами, как Незнакомка Блока, «дыша духами и туманами» проходит кто-то безмерно чуждый этому торжищу, человек другого века.
Мисс не стилизаторша; она не компиляторша чужого творчества, – так могут о ней говорить только люди, не понимающие духа той эпохи, которой отдала свои творческие симпатии художница. И в однообразии Мисс есть своя особенная прелесть: старинные куранты – не граммофон, играющий и матчиш, и шопеновские вещи, поющий и нежные мелодии, и вульгарные шансонетки.
У курантов один мотив, одна мелодия, но она приятнее и нежнее всего, потому что в ней живет тот успокаивающий и нежноволнующий дух старины, который близок каждому эстетически чуткому человеку.
В очерке «“Сатирикон” (Силуэт) Аркадию Аверченко» (1925) С. Горный (А.А. Оцуп) упомянул брата и сестру сразу вслед за Потёмкиным: «И весь в “Копере”, в “розанах” в хрустящем свежем “ситчике” – тогда еще свежий Петр Потёмкин. Сочный и непревзойденный карандаш Ре-Ми. Узенькое отточенное острие Мисс, рисовавшей боскеты, лужайки, маркиз и гран-сеньоров»[265].
Н.Н. Евреинов, поместивший свой портрет работы Мисс в игровой книге «Оригинал о портретистах», писал: «В каких размерах иногда сказывается женственное начало в произведениях художниц, я убедился из работ Мисс, с которой, как декоратором и костюмером, я неоднократно сотрудничал в “Кривом Зеркале”. Достаточно отметить (незабываемый курьез), что на эскизе костюма бравого гусара (для хореографической мистерии “Вечная танцовщица”) у мужественного любовника оказались чисто-женские формы ног и бедер»[266].
