Коллектив авторов - Художественная культура русского зарубежья. 1917–1939. Сборник статей
Епископ Владимир имел предрасположение к музыке: бегло читал ноты и хорошо играл на органе церковные песнопения и с особым интересом наблюдал за спевками. Спевки были каждый день. Холмские ребята были все голосистые, а басовые и теноровые партии блестяще поддерживали славные певцы из знаменитого хора Агренева-Славянского. А потом нашлось несколько любителей из прихожан… Таким образом, у нас составился хороший хор.
Епископ Владимир служил богослужения очень торжественно и требовал, чтобы пение было превосходное. Каждое второе воскресенье в 7 часов вечера в соборе служился акафист Пресвятой Богородице. Над царскими вратами устанавливался образ Пречистой Девы, во время чтения акафиста тихо и медленно спускавшийся все ниже и ниже, – наподобие Пантелеймоновского монастыря на Афоне. Хор пел умилительно. Прихожане очень любили эту глубоко трогательную службу. Народу собиралось очень много; особенно много сербов[1192].
При храме была основана духовная семинария, готовившая священнослужителей для православных приходов. В ней и продолжил образование регент П. П. Зайченко, переведенный в 1904 году в Миннеаполис на должность псаломщика Покровской церкви и преподавателя церковного пения в приходской школе. (Этот предмет был обязательным в приходских школах, которые учреждались при вновь открываемых церквах епархии.)
В 1905 году центр американской православной церковной жизни переместился в Нью-Йорк, куда была перенесена святительская кафедра. Отныне кафедральным храмом Алеутской и Северо-Американской епархии становится освященный в 1902 году Свято-Николаевский собор, ставший одной из архитектурных достопримечательностей Нью-Йорка. Поначалу пение за службами возлагалось на священнослужителей, которыми до 1909 года управлял дьякон Александр Кальнев, а с апреля 1909 по 1911 год – приехавший из Киева священник Антоний Дьяченко. Последний связывал улучшение пения в соборе с заботами архиепископа Северо-Американского и Аляскинского Платона:
Владыка стал умножать штат служащих. Поэтому выписал из Курска двух диаконов с прекрасными «протодиаконскими» голосами, потрясавшими своды храма. Таковы были: архидиакон Всеволод (Андронов) и о. Василий Курдюмов. Кроме них, выписал еще двух «курских соловьев»: иеродиаконов-теноров – о. Анастасия и о. Феодора. <…> Владыка весьма ценил хорошее пение и всячески старался поднять его в нью-йоркском соборе. Но недоставало средств для содержания большого хора. Наконец, владыке Платону посчастливилось убедить мецената русского церковного пения мистера Чарльза Крейна, большого русофила и замечательного по душе человека, основать на его личные средства при кафедральном соборе в Нью-Йорке настоящую Русскую капеллу. Средства на капеллу г. Крейн отпустил на шесть лет, по 30.000 долларов на каждые три года[1193].
Нужно сказать, что широкий жест американского филантропа не был случайным. В 1903 году, во время визита в Москву, Ч. Р. Крэйн впервые услыхал пение знаменитого Московского Синодального хора, который пел за богослужениями в Успенском соборе Московского Кремля и славился как один из лучших хоров мира. Именно для Синодального хора была написана большая часть сочинений композиторов Нового направления, в том числе и его основоположника А. Д. Кастальского[1194].
По мере того как Крэйн знакомился с русской духовной музыкой, в нем росло желание привезти хороший русский хор хотя бы на несколько лет в Америку, дабы американцы, услыхав его, усовершенствовали свое церковное пение. Эта идея осуществилась в конце 1911 года, когда для руководства хором при Свято-Николаевском соборе в Нью-Йорке из Москвы приехал регент И. Т. Горохов. Выпускник Курской духовной семинарии, он в 1905–1907 годах служил псаломщиком-регентом храма Двенадцати апостолов Московского Кремля, где за службами пела мужская группа Синодального хора. Экзамен на звание регента Горохов сдал в существовавшем при этом хоре Синодальном училище церковного пения.
Вместе с Гороховым в Нью-Йорк прибыли четверо певчих: бас-октава Т. Г Хромов, тенор М. Т. Вышегородцев, тенор Н. Г. Васильев, баритон А. Н. Григорьев. В церковных школах при православных приходах Америки и в Сиротском приюте при Свято-Тихоновском монастыре регент набрал мальчиков-певчих, для которых в Нью-Йорке был устроен интернат. После шести месяцев обучения мальчики присоединились к певшим в соборе взрослым. Заведующим хором был соборный протоиерей А. А. Хотовицкий, а с 1914 года – протоиерей Л. И. Туркевич[1195], концертным менеджером – литератор и переводчица И. Ф. Хэпгуд. Певческая форма хора – кунтуши – была заказана в Москве у фабриканта парчи А. В. Голосова, изготовившего также «парады» Московского Синодального хора.
В преддверии первого публичного концерта, который состоялся 1 февраля 1913 года в крупном концертном зале Нью-Йорка «Эолиен-холл», из России были выписаны еще двое певчих: бас М. П. Батаев и тенор П. П. Прокофьев. Состав хора в последующие годы менялся, однако численность певчих почти всегда оставалась стабильной: 21 мальчик и 8 мужчин.
В 1913–15 и 1917 годах хор давал шесть-семь концертов в год; в 1916 году – пятнадцать публичных выступлений. (Имеются в виду как концерты из двух отделений, так и исполнение лишь нескольких сочинений.) Концерты были платными и благотворительными; они устраивались в самом Свято-Николаевском соборе и других православных и инославных американских церквах, в крупных университетах (Йеле, Гарварде, Принстоне и др.), в домах богатых людей, наконец, в Белом доме в присутствии президента В. Вильсона. Помимо многих американских городов (Филадельфии, Чикаго, Ричмонда, Кливленда и др.), хор посетил Торонто и Монреаль.
Программы, как правило, состояли из церковного и светского отделений. В выборе духовной музыки Горохов ориентировался на Московский Синодальный хор. В силу этого в репертуаре его хора преобладали композиторы московской ветви Нового направления: П. И. Чайковский, А. Д. Кастальский, С. В. Рахманинов, П. Г. Чесноков, М. М. Ипполитов-Иванов, А. В. Никольский, С. В. Смоленский, B. C. Калинников, Н. Н. Толстяков и др.[1196]. 8 декабря 1916 года на концерте в «Эолиен-холл» в 1-м отделении были исполнены номера из «Литургии» Чайковского, во 2-м отделении – из «Литургии» Рахманинова. Включались и сочинения А. А. Архангельского, Д. С. Бортнянского, П. И. Турчанинова, М. А. Балакирева, Н. А. Римского-Корсакова и др. Практически в каждом концерте исполнялось известное сочинение «Господи, помилуй» Г. Ф. Львовского, а также русский Народный гимн А. Ф. Львова. В 1916 году в программах хора появилось сочинение самого Горохова «Плотию уснув».
Концерты собирали многотысячные аудитории и имели широкий общественный резонанс. Благодаря хору русская музыка завоевывала многих приверженцев; росло число людей, посещающих богослужения в Свято-Николаевском соборе, а также интересующихся православием и Россией. Выступления хора стимулировали перевод русских песнопений на английский язык, их издание и исполнение. (В частности, такую деятельность осуществлял нью-йоркский хормейстер Л. Норден.)
Хор Горохова был гордостью русскихв Америке и «создавал славу Православной Церкви Русской и всему Русскому хоровому искусству»[1197]. Однако в 1910-е годы он был особым явлением на зарубежном церковно-музыкальном небосклоне, который преобразится в 1920-е годы с притоком эмигрантов из России.
* * *Первая мировая война заметно осложнила существование русских храмов за границей. В частности, стало затруднительным пополнение их клирошанами. Так, будучи прапорщиком запаса, с началом войны в Россию уехал певчий-бас лондонской церкви Павел Одинцов, который вскоре погиб на фронте. После его отъезда настоятель храма о. Евгений Смирнов долгие месяцы тщетно пытался получить замену.
Ныне пение у нас до такой степени плохо, – писал отец Евгений в посольство, – что им недовольны абсолютно все наши богомольцы. Его Высочество Великий Князь Михаил Михайлович после богослужения в Новый год изволил сказать: «Противно ходить в церковь, пение в ней отвратительное». Оно, действительно, отвратительное, а иначе и быть не может, так как на место выбывшего у нас баса (Павла Одинцова) мы не можем получить баса вот уже 15 месяцев, а помимо сего из оставшихся трех певчих двое – Фока Волковский, прослуживший у нас 18 лет, и Василий Тимофеев, прослуживший 15 лет – почти совсем лишились голосов. Требовать от них хорошего пения абсолютно невозможно; по безголосию своему они дать его положительно не в силах[1198].
Однако худшие времена были впереди. Октябрьская революция повлекла за собой кризис всех сфер русской церковной жизни не только в России, но и за ее пределами. Трудно найти какой-либо заграничный храм, которого бы не коснулись последствия прекращения синодального финансирования и начавшейся церковной смуты. Из-за нехватки средств резко сократилось число певчих, которые были вынуждены искать светскую работу. В то же самое время храмы наполнялись священнослужителями и хористами из числа многочисленных беженцев.
