От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

В директиве Маршалла о передислокации войск, направленной 25 июня Эйзенхауэру, говорилось о необходимости конкретных договоренностей в отношении транзита в Берлин и Вену. 25 июня замнаркома иностранных дел Андрей Януарьевич Вышинский заявил Гарриману, что Жуков уполномочен обсуждать вопросы доступа союзных войск в Берлин с заместителем Эйзенхауэра в Берлине генералом Клеем и с британским генералом Уиксом. Встреча с Жуковым была назначена на 29 июня.

За день до этой даты Эйзенхауэр получил перечень требований американцев и англичан для вручения их лично маршалу Жукову. Наглости им было не занимать. Союзники желали, во-первых, получить разрешение немедленно и без каких-либо ограничений использовать несколько автомобильных дорог из Западной Германии в американский и британский секторы Берлина, а также право ремонта дорожного полотна и мостов. Во-вторых, такого же разрешения на использование железнодорожных линий, проведение их обслуживания и ремонта силами американских, английских и немецких бригад. В-третьих, позволить неограниченное воздушное сообщение между американской и британской зонами оккупации в Западной Германии и аэродромами Штаакен, Темпельхоф, Гатов в Берлине и его окрестностях. В-четвертых, отменить пограничный и таможенный контроль на всех наземных, железнодорожных и воздушных путях. То есть – будем возить в Берлин, находившийся вообще-то в советской зоне оккупации, что хотим, когда хотим и как хотим.

Как и следовало ожидать, на следующий день союзников могло ждать только разочарование. Жуков, встретившись с Клеем и Уиксом, заявил, что все предложенные транспортные маршруты пересекают линии коммуникаций советских войск и будет трудно осуществлять их охрану. Одного шоссе и одной железнодорожной линии, идущих через Магдебург, будет вполне достаточно для обеспечения гарнизонов американцев и британцев в Берлине – общей численностью около 50 тысяч человек.

У Клея и Уикса не было никаких козырей в рукаве, и они вынуждены были согласиться. Что касается аэродромов, то американцы могли использовать и контролировать летное поле в Темпельхофе. На время проведения Потсдамской конференции американцы и англичане получили возможность использовать аэродром Гатов (который Жуков называл самым лучшим). После ее завершения его передали британцам. Эти временные дорожные правила и правила проезда в Берлин не были прописаны ни в одном официальном соглашении.

Вывод западных войск действительно начнется 1 июля. Для Черчилля это был день траура: «1 июля американские и английские армии начали отход в предназначенные им зоны. За ними следовали массы беженцев. Советская Россия утвердилась в сердце Европы».

График был соблюден. Все американские и британские войска были отведены в свои зоны оккупации, а их гарнизоны размещены в секторах этих стран в Берлине к 4 июля. Но ввод советских войск в зоны оккупации в Австрии был отложен.

Первое деловое заседание Контрольного совета прошло в Берлине 10 июля. Эйзенхауэр писал: «Председательствовали на заседании по очереди, и на первых порах был заметен прекрасный дух сотрудничества. Возникали различия во мнениях, но в большинстве случаев дело касалось деталей процедур или методов, и в преобладавшей атмосфере сотрудничества они, казалось, не угрожали серьезными осложнениями».

Это не помешает союзникам при отходе из Тюрингии и Саксонии захватить с собой большое количество ценного промышленного и научного оборудования, культурных ценностей.

Шла усиленная гонка союзников за немецкими военными секретами, секретными лабораториями и оборонными предприятиями. Москву больше всего интересовали ядерные и ракетные секреты.

Еще 15 мая за подписью Сталина вышло постановление ГКО «О вывозе в СССР для лаборатории № 2 Академии наук СССР и Спецметуправления НКВД СССР оборудования, имущества и иных материалов немецких научно-исследовательских институтов, лабораторий и предприятий, имеющих отношение к разработке „урановой проблемы“»:

«1. Демонтировать и вывезти в Советский Союз для лаборатории № 2 Академии наук и Спецметуправления НКВД СССР:

а) все оборудование, материалы и библиотеку института имени кайзера Вильгельма в Берлине;

б) оборудование и другое имущество лаборатории фон Арденнэ в Берлине;

в) все оборудование и имущество лаборатории профессора Герца в Берлине;

г) оборудование, библиотеку и материалы Берлинского института по ядерной физике министерства связи;

д) Берлинский завод Ауэра по получению металлического порошка урана и завод из района Райнсберг-Цехлин по переплавке металлического порошка урана в монолитный металл;

е) специальные металлы и материалы, обнаруженные в Берлине.

3. Товарищу БЕРИЯ внести в ГКО предложение об использовании немецких специалистов, работавших в перечисленных в пункте I настоящего постановления институтах и заводах, на работе в Советском Союзе».

Реализовать это постановление и другие решения на этот счет оказалось не так-то просто. Быстро оприходовав все научные центры и оборудование в Западной Германии, американцы и англичане максимально спешили до основания обчистить занятые ими земли советской зоны оккупации до того, как туда вступит Красная армия. 22 мая американский майор Уильям Бромли, которого послали в Нордхаузен с конкретной целью помочь будущим ракетным исследованиям в Америке, начал переправку четырехсот тонн немецкого ракетного оборудования в Антверпен, чтобы далее отправить их через Атлантический океан в Уайт-Сэндс, штат Нью-Мексико. Реквизировав все железнодорожные вагоны западного направления – вплоть до Шербура – Бромли выполнил свою задачу до того, когда в Нордхаузен пустили наши войска.

«Под надзором американской армии продолжалась подготовка к перемещению как можно большего объема немецкого научного оборудования и как можно большего числа самих ученых из тех районов, которые по договору попадали в советскую зону, но еще находились под контролем американцев; последние ученые со своими семьями были отправлены поездом в американскую зону всего за несколько часов до того, как 20 июня советские войска должны были вступить в Нордхаузен и Блейхероде. 6 июля Объединенный комитет начальников штабов США распорядился в течение трех недель провести операцию „Оверкаст“ с целью „воспользоваться“ из числа немецких ученых теми „избранными, редкими умами, в продолжении интеллектуальной деятельности которых мы заинтересованы“. В результате операции „Оверкаст“ за несколько месяцев в США были отправлены 350 немецких и австрийских ученых», – выяснил известный британский историк Мартин Гилберт.

Маршал Жуков предъявил подробный отчет об этих реквизициях, но союзники его фактически проигнорировали.

Советским спецслужбам и ученым, которым было поручено разбираться с немецкими военными секретами, оставались уже малые крохи. Серов записал в своем дневнике в июле: «В течение нескольких последующих дней союзники вывели войска из Тюрингии, и я сразу бросился туда на розыск ракет. Мы ездили по всем местам, где только имелись данные о ФАУ-2…

Главные специалисты во главе с конструктором ФАУ-2 фон Брауном уже удрали в американскую зону. В Тюрингии мы нашли завод, на котором происходила сборка ракет, но никого из администрации или рабочих не нашли… Несмотря на наши усилия, мы долго не смогли найти ни целой ракеты, ни специалистов, нужных нам. Пока был в Германии Дмитрий Федорович Устинов, мы все же разыскали ряд других специалистов, оснащавших ракеты, которые делали немцы. Мы разобрались с самолетом-ракетой Рейнтохтер (сестра Рейна), Вассерфаль, с реактивным самолетом, с пульсирующим двигателем и рядом других…

По приезде в Берлин мы с Устиновым и Яковлевым провели совещание со всеми специалистами, которые за это небольшое время успели кое-что узнать. Хорошее впечатление произвели молодые наши инженеры, Королев Сергей Павлович, Глушко, Рязанский, Кузнецов и ряд других…

Через несколько дней московские гости, Устинов, Яковлев и другие, улетели в Москву, а появился новый гость, Завенягин Абрам Павлович, новый представитель по атомным делам.