Тихон Семушкин - Алитет уходит в горы
- Убери его, этого мальчишку! Он не нашего рода, этот волчонок! - И шаман сунул жесткую, костлявую руку прямо в лицо Айвама.
Мальчик закричал, свалился на шкуры, из носа его потекла кровь.
Тыгрена кинулась к старику. Она сгребла его своими руками, оторвала от пола и со всего размаха бросила дряблое тело в сенки, на галечный пол. Старик грохнулся, как мешок с костями, и, распластавшись, остался лежать неподвижно.
Тыгрена схватила Айвама и с побагровевшим лицом побежала к учителю.
- Сейчас я хочу ехать? - крикнула она.
Вслед за ней вбежал Ваамчо.
- Запрягай собак, Ваамчо! Я хочу ехать сейчас!
- Сейчас?! - удивился Ваамчо. - Ночь. Утром поедем.
- Луна скоро засветит. Сейчас едем. Иди, иди, Ваамчо. - И она выпроводила его на улицу.
- Учитель, пусть Айвам побудет здесь. Пожалуй, я запрягу своих собак.
Подбежала встревоженная Наргинаут.
- Старик умирает, - шепотом сказала она.
- Пусть умирает, - равнодушно ответила Тыгрена.
- Да, пожалуй, ему все-таки пора умереть, - согласилась Наргиваут.
Разъяренная Тыгрена быстро заложила собак и подкатила к школе, где уже стояла нарта Ваамчо.
Она взяла в одну руку сына, в другую - остол и, садясь на нарту, сказала:
- Едем, Ваамчо!
- Подожди, Тыгрена. Мне надо что-то сказать учителю.
- Что такое, Ваамчо? - спросил Дворкин, провожавший их.
- Пусть Алек с ребенком, пока я не вернусь, поживет у тебя в школе. Как бы Алитет что-нибудь не сделал.
- Хорошо, - сказал учитель.
Едва нарты выехали из стойбища и скрылись яранги, Тыгрена остановила упряжку.
- Ваамчо, пристегни моих собак к своей нарте. Мне трудно управлять упряжкой.
Ваамчо пристегнул собак к своей нарте, и длинная вереница в двадцать четыре собаки, извиваясь вдоль морского берега, тронулась в путь. Тыгрена сидела рядом, прижав к себе Айвама.
- Тыгрена, ты убила старика? - спросил Ваамчо.
- Нет. Он сам убился.
На небе, одетая в рубашку, смеялась луна - предвестник пурги.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
К октябрьским праздникам в заливе Лаврентия, на галечной косе, выросли два огромных дома: школа-интернат и больница. Уже задымили печи, и строители временно переселились в теплые дома.
Такова уже традиция советских людей - ознаменовывать годовщину своего великого праздника производственными достижениями.
Так встречали праздник и на берегах холодного северного моря.
На зданиях стояли высокие флагштоки с развевающимися алыми полотнищами.
Наступила уже настоящая зима.
Всюду на приколах лежали собачьи упряжки. Охотники ходили вокруг зданий, с любопытством заглядывая во все уголки невиданного русского стойбища. Хозяином этого стойбища был Андрей Михайлович Жуков.
Люди удивлялись тому, что этот русский юноша Андрей так неожиданно разбогател. Ведь первый раз, когда он приехал к ним, у него, кроме упряжки собак, ничего не было. Теперь он вернулся совсем другим. У него даже выросли усы!
- Смотрите, - говорили люди, - сколько он навез дерева в нашу безлесную страну.
В здании будущей больницы стоял "титан", привлекший всеобщее внимание. О, это был чудесный чайник! В нем беспрерывно кипела вода, и здесь как началось с утра чаепитие, так и продолжалось до самого позднего вечера. Хозяйничала Мэри. Она была одета в белый халат, выделявший ее из общей массы людей, одетых в меха. Мэри гордилась тем, что ей поручили угощать приехавших на праздник. В ее распоряжении находились "титан", чай, сахар и мешки сухарей. Как приятно угощать людей! Такого множества гостей даже у Чарли Томсона никогда не собиралось.
В большой комнате-классе, где пока разместился Андрей Жуков, оживленно разговаривали Лось, Наталья Семеновна и Ярак.
Лось впервые за время пребывания на Чукотке нарядился в костюм.
В таком же костюме были Андрей и даже Ярак. Андрей рассказывал, что до конца года предстоит построить еще ветеринарно-зоотехнический пункт, жилые дома с благоустроенными квартирами, столовую, пекарню, прачечную и механические мастерские - для ремонта рульмоторов, капканов и оружия.
Лось посмотрел на Ярака и сказал с восхищением:
- Погляди, Андрюша, какой стал Ярак! Настоящий спец.
- Айе и Мэри велели все это надеть, - сказал смутившийся Ярак, словно извиняясь за свою одежду. - Айе говорил, что а Москве все люди наряжаются на праздник. И удавку эту сам привязал мне, - дергая за длинный яркий галстук, проговорил Ярак. - Вот и Лось так же оделся. В первый раз я его вижу в такой одежде.
- Молодец, Ярак! - сказал Лось. - Как ты работаешь с новым заведующим факторией?
- Хорошо, очень хорошо, товарищ Лось! Смелов - правильный человек. Всегда позовет меня и спросит: "Ну, как ты думаешь, Ярак?"
- Советуется, значит?..
- Да, да. Мы хорошо работаем. Я ему говорю: надо факторию перевести сюда, поближе к культбазе. Люди приедут торговать, будут заходить и в школу и в больницу. Весной на вельботах факторию быстро можно перевезти.
- Андрей Михайлович, - впервые обратившись к Жукову по имени и отчеству, оживленно заговорил Лось, - а ведь это интересная мысль! Ты понимаешь, помимо культурных мероприятий, здесь будет и центр экономического тяготения. Это очень хорошо. Организовать здесь заезжий дом, скажем, Дом охотника. Посадить в него политпросветработника, украсить этот дом плакатами, кинопередвижку выписать. Да ты знаешь, какую работу можно развернуть с приезжающими! Сколько людей ездит в факторию! Твое предложение, Ярак, очень ценно.
- Блестящая мысль! - сказал Андрей. - Молодец, Ярак! Твою идею мы осуществим непременно.
Ярак слушал этот разговор с большим удовлетворением; он не знал еще, что такое идея, но он понял, что предложил что-то дельное, и оживленно, с восторгом опять заговорил:
- Конечно, надо факторию перенести сюда. И Смелов тоже так думает. Мэри захочет работать в большой больнице - как тогда будем жить? В разных местах?
- Правильно, правильно, Ярак, - подтвердил Лось.
- Придется заказывать еще дом, - сказал Андрей.
- Зачем? Дом уже готов. Ведь лоренская больница Красного Креста закрывается. Доктор Петр Петрович сюда же переводится. Перевезем сюда его больницу - вот тебе и Дом охотника.
- А меня назначьте в него политпросветработником, - предложила Наталья Семеновна.
- Нет, это не выйдет. Как тогда будем жить? В разных местах? усмехнувшись, сказал Лось, глядя на Ярака, словно ища у него сочувствия. Тогда и ревком надо переводить сюда?
В комнату вбежал Айе и, от удивления широко раскрыв глаза, громко воскликнул:
- Какомэй! Лось! Наташа - дорожный товарищ!
- Здравствуй, здравствуй, Айе! Вот и мы приехали на ваш праздник. Наташа вот даже соскучилась по тебе. Давно, говорит, не видела Айе, сказал Лось.
Наталья Семеновна, полюбившая Айе и действительно соскучившаяся по нему, с улыбкой подала ему руку.
- Ну, как живешь, Айе? - ласково сказала она.
- Хорошо живем. Дома строим, праздник делаем.
- А где ты живешь?
- Вот рядом с Андреем моя комната. Пойдем, я тебе покажу.
Комната Айе напоминала не жилое помещение, а мастерскую. На кровати Айе, у стола, сидели охотники и с любопытством рассматривали детали рульмоторов. Посредине комнаты стояли козлы, прикрепленные болтами к полу, и на них висел в полной готовности рульмотор.
- Здравствуйте, товарищи! - обращаясь к охотникам, сказала Наталья Семеновна.
- Это жена Лося и моя приятельница. Я жил у нее во Владивостоке! гордо и весело представил Айе Наталью Семеновну.
Здесь были преимущественно молодые парни, которым предстояло стать мотористами. Наталья Семеновна с каждым из них поздоровалась за руку, чем привела парней в немалое смущение.
- Айе, что у тебя здесь? Комната или мастерская?
- Мастерские еще не построили. А людям надо показывать мотор. Эрмен, открой окно, я сейчас покажу.
Айе подошел к козлам, дернул шнур маховичка. Мотор затарахтел и сразу напустил полную комнату дыма. На шум вбежали Лось, Андрей и Ярак.
- О, что тут делается! - крикнул Лось. - Завод здесь!
Айе выключил мотор и серьезно сказал:
- Это я немножко показывал. Дым уйдет в окно.
- Пусть выходит. Пойдем, Айе, в комнату Андрея, - предложила Наталья Семеновна.
В комнате Андрея стояли кровать, стол, шкаф. На столе лежали всевозможные чертежи, бумаги, книги. Порядка в комнате не было.
Наталья Семеновна с упреком сказала:
- Андрей Михайлович, я не в восторге от вашего быта. Ну что это такое? В комнате Айе не то жилье, не то мастерская, не то склад. У тебя тоже не поймешь что. Надо создавать культурный быт, дорогой товарищ.
- Только одну женщину привезли - и уже пошла критика, - улыбнувшись, сказал Лось.
Андрей смутился:
- Во-первых, Наталья Семеновна, комнату Айе в таком виде я сам только что увидел. И все это он настроил не иначе как к празднику.
- Вчера ночью я поставил мотор, - сказал Айе.
- Во-вторых, мы с ним не обзавелись еще женами и живем на "холостом ходу". В-третьих, только перед вашим приездом мы вылезли из палаток. Приезжайте к нам на майский праздник, тогда ваша строгая и справедливая критика отпадет сама по себе. У нас будет три дома с настоящими, очень благоустроенными квартирами.
