Константин Федин - Необыкновенное лето (Трилогия - 2)
- А-а! Вам нажаловались? Но это дело мне подсказано самим военкомом. У нас недостает помещений для призывных пунктов. Я изъездил весь город. А ведь квартира Дорогомилова, собственно, городская, казенная квартира. И очень удобная.
- Для вас?
- Не для меня, а...
- А вы лично хорошо устроены?
- В отношении жилья? Отвратительно!
- И квартира Дорогомилова вам понравилась?
- Не понимаю, почему я, военный работник Красной Армии, должен ютиться где-то на горах, в тесовой лачуге...
- Когда Дорогомилов живет в удобной квартире, - досказал Кирилл.
- Я же не беру себе квартиру. Это сплетни. Я надеялся, военком разрешит призывному пункту выделить для меня комнату.
- И вы доложили военкому об этих планах?
Зубинский вздернул плечами. Он уже стоял в одной фуфайке и, вывернув снятый френч, опустил его на аккуратно сложенные при дороге свои ремни и маузер. Он пошел к автомобилю, взял из рук Шубникова насос, вытянул поршень, приостановился с растопыренными локтями, сказал:
- Вы, товарищ Извеков, мало меня знаете. Зубинский доводит дело до конца, прежде чем докладывать. Какой толк, если я сейчас доложу, что шофер качает воздух? Будет готово - я отрапортую: товарищ комиссар, машина исправна, можно отправляться!
Он энергично навалился на поршень...
Проехали, после этой остановки, еще около часа, когда мотор вдруг стал давать перебои. Шубникову пришлось им заняться (не ладилось с зажиганием), и опять все вышли на дорогу.
Кудрявые палисады деревушки тянулись по сторонам большака. Народ высыпал посумерничать на улице, автомобиль скоро собрал вокруг себя любопытных ребятишек.
Зубинский, скучая, отошел к крестьянам, которые держались поодаль. Вернулся он к машине возбужденным, что-то даже для своих привычек слишком усиленно охорашиваясь.
- Слышно что новое? - спросил Извеков.
- Новости с бородой царя Гороха, товарищ комиссар. Медвежья берлога! Торговался, хотел достать молока. За деньги не дают - на соль меняют. Скорее бы Вольск!.. Как у тебя, Шубников?
Виктор Семенович попенял, что не было времени заняться мотором перед отъездом и надо теперь просматривать контакты.
- Жалко "бенца", запорешь такой ездой.
Мотор, однако, заработал, и снова все расселись по местам. Никто не заговаривал. Дорога шла на восток, уже темный и остуженный. Чаще начали попадаться перелески, иногда массивные, глухие. Зажгли свет. Мир сразу сузился до обрубленной по сторонам ярко-белой прорези, навстречу которой, медленно вырастая и мигом рушась в мрак, неслись придорожные столбы.
Вблизи города, на виду у станционных огней, мотор опять отказал. Шубников выругался. Ровная тьма опоясала машину, как только выключили фары. Зубинский карманным электрическим фонариком взялся светить Виктору Семеновичу, который, подняв капот, уткнулся в мотор.
Кирилл, подавляя злобу, шагал по обочине, то скрещивая руки на груди, то закладывая их за спину. Внезапно он остановился.
Склоненные над мотором лица Шубникова и Зубинского были освещены неподвижным лучом фонарика. Зубинский, опустив глаза, рассерженно что-то говорил Шубникову, отвечавшему кратко и недовольно. Мотором они явно не занимались. Необычайными показались Кириллу ноздри Зубинского - очень остро прочерченных, почти вывернутых над кончиком носа линий.
Кирилл окликнул добровольца, тихо сказал ему, чтобы он не отходил далеко, и подошел к Зубинскому.
- Пока мы тут возимся, надо узнать, известно ли на станции, где находится эшелон. Ступайте, справьтесь.
- Слушаю, товарищ комиссар.
- Дайте фонарик, я посвечу шоферу.
- А как же мне, товарищ комиссар, по незнакомой дороге?
- Ничего, приглядитесь. Станция видна.
Зубинский молча ушел.
Кирилл приблизился к мотору.
- Ну, что у вас в конце концов происходит?
- Ума не приложу! - с отчаянием вздохнул Шубников.
- А вы приложите, - сказал Кирилл.
- Свечи в полном порядке, а искра потерялась. Нет хуже изношенных моторов. Другой раз такой ребус загадают, дьявол их раскусит!
- Подержите-ка, - сказал Кирилл, передавая фонарик Шубникову, и нагнулся над магнето.
- Магнето в исправности! - быстро сказал Шубников и отвел свет в сторону.
- Светите ближе, - приказал Кирилл.
Он снял крышку прерывателя-распределителя.
- Да что смотреть, я уж смотрел! - воскликнул Шубников, тоже берясь за крышку.
Кирилл оттолкнул его руку, взял ключ и начал отвинчивать гайку прерывателя. Шубников погасил фонарик. В тот же миг он ощутил крепкую хватку на своих пальцах: доброволец, навалившись сзади, держал его за руку, вырывая фонарик. Свет снова вспыхнул. Кирилл спокойно отвинтил гайку и вскинул глаза на Шубникова: прерыватель отсутствовал.
Доброволец навел луч на Шубникова. Нижняя губа Виктора Семеновича прыгала, пошлепывая, будто он пытался что-то проговорить и не мог.
- Кто вынул прерыватель? - спросил Извеков.
- Что я... враг себе? - вдруг охрипнув, вымолвил Шубников.
- Себе не враг.
- Я сам ничего не понимаю, - сказал Шубников, откашливаясь и стараясь улыбнуться.
- Я понимаю отлично, - сказал Кирилл. - Револьвер есть?
- Нет.
Кирилл ощупал его карманы.
- Садитесь в машину... Нет, нет, не за руль! Садитесь назад!
Виктор Семенович послушался без пререканий. Пока он влезал и усаживался, свет фонарика следовал за ним, потом угас. По обе стороны автомобиля встали Извеков и его помощник.
Долго никто не проронил ни слова. Печальным вздохом скользнул над головами полет полуночника, и дважды разнесся его замогильный крик. Дружнее застрекотали кузнечики. С прохладным течением воздуха наплыл запах обожженного кирпича. Со станции прилетел тоскливый гудок паровоза. Ее огни стали ярче видны. Кирилл сказал неторопливо:
- Не подозревали, что я кое-что смыслю в моторе, да?
- Ну как не подозревать! - будто с облегчением откликнулся из машины Шубников (голос его уже окреп). - Я хорошо помню, что по образованию вы техник.
- Вон как! На что же вы рассчитывали?
- Даю вам честное слово - ничего не понимаю!
- Значит, прерыватель вынут Зубинским? О чем вы с ним толковали, а?
- Да ничего не толковали. Ругал меня, что не могу найти причину неполадки. Я, говорит, тебя рекомендовал товарищу Извекову, а ты, говорит, выходишь идиотом.
Опять наступила тишина, и ночь как будто еще больше углубилась.
- Вот уж, правда, на полную безграмотность надо рассчитывать, чтобы вынуть прерыватель, - сказал Шубников.
Кирилл промолчал.
- Напрасно меня подозреваете, я репутацией своей дорожу, - укоризненно говорил Виктор Семенович. - Это вы просто так, лично против меня настроены, товарищ Извеков. Из личных соображений.
- Что еще за чушь?! - сказал Кирилл.
- Я тоже думал - чушь, пустяки. Все, мол, давно забыто. А получается не так.
- Что - не так?
- Получается - не можете простить, что Шубников вам тропинку перешел. А ведь когда было? - травой поросло. Видно, у вас сердце неотходчивое.
- Перестаньте плести.
- Я уже давно успел от того счастья отказаться, за которое мы с вами, по неопытности, тягались. Я ведь ушел от Елизаветы Меркурьевны, товарищ Извеков. Не за что на мне вымещать сердце. Может, я своим несчастьем с Елизаветой Меркурьевной вас от большого разочарования избавил, - кто знает?
- Довольно! Молчать! - с лютой злобой крикнул Кирилл.
И все время безмолвный доброволец вдруг прогудел хмурым голосом, как спросонок:
- Закуси язык! Ты!
Прошло не меньше получаса, пока на дороге наметилась приближающаяся тень человека, который шел вымеренным маршевым шагом. На свету все резче проступал очерк френча раструбом от пояса и контур галифе, как два серпа рукоятьями книзу.
Кирилл дал Зубинскому дойти почти до автомобиля и зажег фары. Зубинский зажмурился, поднял к глазам руку, сказал:
- Свои, свои, товарищ комиссар.
- Ну, что? - спросил Извеков.
- Поезд с эшелоном находится на последнем перегоне, прибудет минут через двадцать. А как с машиной?
- Благодарю вас, - сказал Кирилл. - Снимите ваше оружие.
- Как - снять?
- Дайте сюда оружие, говорят вам!
- Вы смеетесь, товарищ Извеков.
Зубинский шагнул вбок, выходя из полосы света.
Кирилл достал из кармана револьвер.
- Снять маузер!
Зубинский своим изысканным жестом начал медленно отстегивать громоздкую кобуру. Слышно было, как поскрипывал пояс.
- Может быть, вы все-таки снизойдете объяснить мне, что произошло? спросил он вызывающим, но несколько кокетливым тоном.
Кирилл схватил маузер и вырвал его у Зубинского, едва кобура была отстегнута.
- Это вы мне объясните, что произошло. Когда я вас спрошу...
Арестованным приказали откатить автомобиль на обочину: машину приходилось бросить на какое-то время в темноте ночи. Затем попарно двинулись большаком - позади Извеков с добровольцем, который, насадив на деревянную кобуру маузер, держал оружие наизготове.
