Мирослав Морозов - Воздушная битва за Севастополь 1941—1942
13 июня во второй половине дня позиция батареи была занята немцами. Мы, раненые, т. е. я, Михалев Василий Иванович — жив, Марченко — жив, Шепелев — там погиб, Шмаль — умер там, оторваны были руки, истек кровью, Шелег Иван Илларионович — жив и другие три бойца, фамилии их не помню, находились в этой землянке и организовали оборону.
Немцы стреляли по землянке из автоматов, пулеметов, бросали в землянку гранаты, которые мы выбрасывали обратно. Тогда немцы опустили сверху над входом в землянку большую связку гранат, которые взорвались, разрушили землянку и привалили нас всех. Немцы, видимо, решили, что мы все погибли, и ушли с позиции.
Оставшиеся в живых, я, Шелег, Михалев, Марченко, с наступлением темноты помогли друг другу освободиться от завалов и перевязали раны. Так как Шелег и Михалев оказались здоровее нас, мы решили, чтобы они под покровом темноты добрались до штаба полка и доложили о состоянии батареи.
Я и Марченко оставались в землянке, так как не могли двигаться. К рассвету 14 июня я, помогая Марченко, ползком выбрались из района позиции в кусты и потом добрались к своим».
То, что зенитчики сражались до последнего, свидетельствуют и последние полученные с батареи сигналы. Днем на командный пункт дивизиона поступило сообщение: «Танки противника расстреливают нас в упор, пехота забрасывает гранатами. Прощайте, товарищи! За Родину, вперед к победе!», а вскоре после этого в 15.18: «Отбиваться нечем. Личный состав весь выбыл из строя. Открывайте огонь по нашей позиции, по нашему КП». 24 июля указом Президиума Верховного Совета лейтенанту Пьянзину было присвоено звание Героя Советского Союза. Вместе с тем падение 365-й батареи обнажило фланг 30-й бронированной батареи и дало немцам выгодные исходные позиции для штурма укреплений Северной стороны, построенных еще в годы Крымской войны (немецкие названия «Урал», «Волга», «Сибирь»). Манштейн выдал взятие форта «Сталин» за стратегический успех, свидетельствующий, что силы обороняющихся на исходе и перелом близок. Это помогло ему убедить Гитлера выделить в распоряжение 11-й армии еще три пехотных полка и не перебрасывать VIII авиакорпус под Харьков до достижения решающего успеха под Севастополем, что должно было бы произойти, не передвинь Гитлер дату наступления по плану «Блау» с 20 июня на неопределенный срок.
Летчики авиагруппы СОРа, насколько могли, пытались облегчить положение своих войск на земле, но из этого мало что вышло. Днем штурмовики трижды (13 вылетов Ил-2, 7 И-16, 2 И-153 в сопровождении 26 Як-1 и 7 И-16) вылетали для нанесения ударов по противнику и, по докладам, уничтожили 13 танков, 5 автомашин, минометную батарею и до роты пехоты. Эти данные вызывают большие сомнения, поскольку, используя новую тактику, немцы оказали в воздухе эффективное противодействие. «И вот 13 июня, поднявшись на выполнение своей основной задачи, — вспоминал К. Д. Денисов, — нам пришлось драться только с истребителями. Преимущество было на стороне противника, поскольку он непрерывно наращивал усилия в воздухе за счет подкрепления с ближайших аэродромов. У нас же такие возможности были предельно ограниченными.
Это был один из тяжелейших боев за время третьего штурма Севастополя, продолжавшийся от взлета и до посадки. Лейтенанты Александр Филатов и Иван Шматко сбили по одному Me-109; потери 45-го полка составили три Як-1. Шматко и старший сержант Вазьян спаслись на парашютах, а вот лейтенант П. А. Ушаков погиб». Кроме того, пропали без вести два «яка» 6-го гиап (пилоты Камышан и Лещенко), был сбит «мессершмиттами» Ил-2 капитана Карпова и разведчик Пе-2 капитана Чеботарева. Эти семь сбитых самолетов превратились в докладе пилотов II/JG77 в 14! Три на свой счет записал обер-лейтенант Фрейтаг (54—56-я победы), по две — обер-лейтенант Хакль (61 и 62-я победы) и фельдфебель Рейнерт (52 и 53-я победы). Сетц, который также участвовал в этих боях, вспоминал:
«Сегодня снова был тяжелый день. С рассвета я со своими «птицами» располагался на лугу в непосредственной близи у линии фронта. Солнце жарило целый день. Умываясь потом, нам, чтобы выдержать все это, приходилось экономить привезенный с собой кофе. Единственную тень давали только крылья наших «птиц». Наш пункт управления был вынесен так далеко вперед, что с него был виден русский аэродром. Оттуда нам сразу же давали сообщение, если русские стартовали. С этого места мы оказывались там через 3 минуты. В трех ожесточенных воздушных боях мы сбили сегодня 14 штук. У парней (русских. — М. М.) действительно крепкие нервы — каждый день они видят, как их товарищи, охваченные огнем, падают с неба, и каждый день они продолжают так же лихо летать. С Кавказа прибывают все новые и новые. Во время первого воздушного боя после 4 часов я сбил свой 77-й самолет. Около полудня они снова попытались. При этом я, к сожалению, загнал только двух, которые потом прикончили мои люди».
Немцы в этих боях потерь не понесли. За весь день 13-го они числят среди утрат только два «мессершмитта» группы III/JG77, пострадавших по небоевым причинам (один из них разбился вместе с летчиком), один из группы II/JG3, якобы сбитый зенитной артиллерией в районе Фороса, пропавший без вести над морем Не-111 из II/KG26 и сбитый зенитками «юнкерс» из I/KG76 (экипаж спасся). Другой «юнкерс» из III/LG1 разбился при посадке в Евпатории (потерян на 45%). Фактически события 13 июня ознаменовали окончание перелома в воздушной битве — с этого момента больше половины, а иногда даже и 100% вылетов самолетов 3-й ОАГ стало приходиться на темное время суток.
Бои в последующие несколько дней продолжались по предыдущему сценарию: немецкие войска, поддержанные точечными ударами артиллерии и авиации, продолжали прогрызать советскую оборону, советские войска, лишенные поддержки своих артиллерии и авиации, храбро удерживали свои позиции и погибали под ударами врага. О силе вражеских ударов говорят хотя бы следующие цифры: с 13 по 17 июня включительно самолеты VIII авиакорпуса произвели 3899 самолето-вылетов (примерно 780 в день) и сбросили 3086 тонн бомб. Несмотря на то что общее количество вылетов сократилось, их точность резко увеличилась, и потери советских войск из-за бомбардировок по сравнению с первыми днями штурма заметно возросли. Немцы постепенно окружали 30-ю батарею, вклинились в оборону I сектора по Ялтинскому шоссе. При этом в их войсках вполне отчетливо ощущались усталость и изнурение, так что командование СОРа не покидали надежды, что вражеское наступление вот-вот выдохнется.
Тем временем в воздухе немцы продолжали пожинать плоды своего господства. 14 июня 3-я ОАГ предприняла всего две попытки проштурмовать войска противника перед фронтом I сектора. Обе они завершились воздушными боями с численно превосходящим противником. На свой аэродром не вернулись «илы» майора Кичигина и лейтенанта Галошвили, «ишачки» лейтенантов Урядникова и Журавлева, «чайка» летчика Мизикина. Все пилоты, кроме Урядникова, пропали без вести, а он сам умер от ран уже в госпитале. С немецкой стороны в боях участвовали летчики групп III/JG3 и III/JG77, которые доложили о двух и десяти победах соответственно. Сами они потерь не понесли. Тем не менее возвращавшиеся с прикрытия штурмовиков советские истребители атаковали и повредили один «юнкерс» из состава III/LG1, пилот которого был ранен. На следующие сутки 3-я ОАГ совершила 86 самолето-вылетов, но все они пришлись на ранние часы до восхода солнца. Днем же над Севастополем немецкая авиация впервые господствовала безраздельно.
Тем не менее ей не удалось предотвратить прорыв в Севастополь крейсера «Молотов». Этот корабль в сопровождении эсминца «Безупречный» принял на борт вторую часть 138-й стрелковой бригады и максимум боезапаса, который можно было разместить на палубе и во внутренних помещениях так, чтобы его можно было быстро выгрузить. Благодаря ухудшившимся погодным условиям и подходу к Севастополю с юго-западного направления корабли проскочили между ячейками сети немецкой воздушной разведки и в 23.59 15 июня ошвартовались в Севастополе. Швартовка затруднялась 6-балльным южным ветром. На причалах не оказалось палов для закрепления швартовых, поскольку они были ранее уничтожены в ходе бомбардировок. Не имелось в базе и буксира, который помог бы завести к причалу корму крейсера. Буксир накануне был потоплен при артиллерийском обстреле. Несмотря на все эти осложнения, корабли ошвартовались к причалам и начали быстро разгружаться. Пехотинцы бежали по сходням на причал, матросы бегом подносили ящики с боезапасом к разгрузочным лоткам, несли на корабль носилки с ранеными. К 01.15 16 июня разгрузка закончилась. За один час с крейсера было высажено 3175 бойцов с вооружением, выгружено 563 т грузов, включая 523 тонны боеприпасов. По времени это явилось рекордом разгрузки.
Приняв на борт 1868 раненых и 1040 эвакуируемых, «Молотов» и «Безупречный» в 02.30 вышли в море. На курсе инкерманского створа они обстреляли боевые порядки противника в Бельбекской долине. С поворотом на рекомендованный курс херсонесской мерной линии «Молотов» открыл огонь по населенным пунктам Морозовка и Пионерское, а «Безупречный» — Черноморское. При этом крейсер выпустил 150 снарядов, а эсминец — 240. Обратный переход прошел без осложнений.
