От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав
Чан Кайши встретил известие о смерти Рузвельта с умеренной печалью: «Он ублажал Англию, боялся Россию и унижал Китай. Вплоть до того, что уступил требованию России в отношении Люйшуня (Порт-Артура – В.Н.). Это очень печально. Но после его смерти политика США в отношении Китая еще больше ухудшится. Рузвельт умиротворял Россию и беспринципно защищал только китайскую компартию. Но он действовал в рамках, и у него были определенные принципы и идеалы».
Трумэн, придя к власти, сразу уделил Китаю большое внимание: «Наши усилия по укреплению и поддержке Китая в его военной программе состояли из множества операций, включая и деликатные дипломатические переговоры. Для достижения этой цели мы отправили в Китай американских советников, предоставляли военные и экономические консультации на высшем уровне и обеспечивали китайцев обширными кредитами».
Уже 10 мая Хёрли сообщил Трумэну, что обсудил с Чан Кайши весь комплекс вопрос, связанных с реализацией ялтинских договоренностей, но не раскрывая их конкретного содержания. «И Рузвельт, и Сталин сообщали мне, – утверждал Хёрли, – что между ними была достигнута договоренность о том, что я не буду обсуждать ялтинские решения с Чан Кайши до тех пор, пока Сталин не даст мне соответствующего сигнала…»
Теперь Хёрли полагал, что подходящее время настало и попросил президента испросить разрешения у Сталина раскрыть Чану конкретное содержание принятых в Ялте решений. 12 мая Трумэн инструктировал Хёрли: «Пожалуйста, продолжайте свои усилия по достижению целей, намеченных вам президентом Рузвельтом… Что касается „прелюдии“ к ялтинскому соглашению о будущем ведении войны на Тихом океане, то в настоящее время вам нецелесообразно передавать какие-либо сведения китайскому правительству».
Сам Трумэн 14 июня принял Сун Цзывэня.
– Главный интерес сейчас – это увидеть Советский Союз участвующим в войне на Дальнем Востоке, причем ровно столько времени, сколько потребуется для сокращения сроков войны и предотвращения гибели американских и китайских солдат, – объяснял президент.
Одновременно решались проблемы экономической помощи Китаю. Сун просил выделения миллионов долларов золотом, все еще причитавшихся китайцам из полумиллиардного кредита, утвержденного Конгрессом в январе 1942 года. Трумэн одобрил отправку денег.
Что касается Компартии Китая, то ее руководство в апреле-июне 1945 года заседало – шел VII съезд партии, на который в Яньань приехали 544 делегата с решающим и 208 – с совещательным голосом. Зал заседаний украшали портреты Маркса, Ленина, Сталина, Мао Цзэдуна и Чжу Дэ. На открытии съезда 23 апреля 1945 года Мао выступил с речью «Две судьбы Китая», где заявил:
– Наш съезд – это съезд, от которого зависит судьба всего четырехсотпятидесятимиллионного китайского народа. Наш съезд будет посвящен задачам разгрома японских империалистов и освобождения всего китайского народа. Перед китайским народом лежат два пути – путь света и путь мрака. Существуют и две судьбы Китая – светлая и мрачная… Мы должны отдать все силы для завоевания светлой перспективы и светлой судьбы, против другой, мрачной перспективы и мрачной судьбы.
На следующий день Мао выступил с речью о коалиционном правительстве:
– Китай настоятельно нуждается в создании временного демократического коалиционного правительства, в котором были бы сплочены воедино представители всех партий и групп, а также беспартийные деятели…
Подчинение Гоминьдану? Ни в коем случае.
– Разве может китайский народ позволить китайским коммунистам самовольно передать эти районы Китая, добившиеся освобождения, и народные войска, имевшие большие заслуги в войне против японских захватчиков, правительству, которое является правительством пораженческим, фашистским, правительством гоминьдановской фашистской диктатуры. Имеется много признаков того, что эта клика уже давно готовилась, а в настоящее время особенно усиленно готовится к тому, чтобы развязать гражданскую войну, как только определенная часть континентального Китая будет очищена от японских захватчиков войсками какой-либо из союзных держав. После полного разгрома японских захватчиков необходимо создать в Китае государственный строй, основанный на демократическом союзе участников единого фронта, опирающемся на подавляющее большинство населения всей страны и находящемся под руководством рабочего класса. Такой государственный строй мы называем новодемократическим. Эти наши требования полностью совпадают с революционными требованиями Сунь Ятсена. Современный Китай страдает от избытка иностранного империализма и собственного феодализма, а вовсе не от избытка отечественного капитализма. Наоборот, капитализма у нас слишком мало.
Вряд ли такие программные установки могли сильно понравиться Сталину.
Американцы в это время в очередной раз прилагали усилия к тому, чтобы примирить Гоминьдан и Компартию, и частично им это удалось. 20 мая Хёрли докладывал Трумэну: «Мы добились того, что национальное правительство признало Китайскую вооруженную коммунистическую партию политической партией, назначив китайского коммуниста делегатом для представления национального правительства в Сан-Франциско. Коммунисты признали национальное правительство, приняв это назначение. Мы встречались с коммунистическими лидерами на их собственной территории. Мы организовали встречи коммунистических и национальных лидеров, в которых они, по всей видимости, устранили некоторые из противоречий».
Но на Мао эти договоренности не произвели большого впечатления. В его речи на закрытии VII съезда 11 июня не было уже ни намека на заигрывание с Соединенными Штатами:
– Вчера в разговоре с двумя американцами, собирающимися вернуться в США, я заявил, что американское правительство пытается сломить нас, но мы этого не допустим. Мы выступаем против политики американского правительства, направленной на поддержку Чан Кайши в его борьбе против коммунистической партии.
В статьях, написанных сразу после съезда, Мао продолжил эту линию: «Если политика Хёрли будет продолжаться, то американское правительство безнадежно погрязнет в глубокой и смрадной клоаке китайской реакции и поставит себя во враждебные отношения с уже пробудившимися и пробуждающимися на наших глазах многомиллионными массами китайского народа…»
В принятом на съезде Уставе партии (его представил Лю Шаоци) говорилось, что «идеи Мао Цзэдуна» являются идеологическими основами КПК. На первом пленуме ЦК седьмого созыва, состоявшемся сразу после съезда, Мао был избран Председателем ЦК, Политбюро и Секретариата ЦК. По его протекции членом ЦК впервые стал и руководитель Северо-Китайского бюро ЦК и фронтовой ставки 18-й армейской группы Дэн Сяопин.
Пока коммунисты заседали, начались перемены и на китайских фронтах. 8 мая войска Чана смогли остановить японцев и даже перейти в контрнаступление. 11 мая они взяли столицу Фуцзяни – Фучжоу, 27 мая – Наньнин, 28 июня – Лючжоу и 27 июля – Гуйлинь. Вместе с тем о переломе в ходе войны с Японией речи идти не могло.
Обещание Сталина
Ялтинская конференция всерьез озадачила Токио. Там заподозрили, что о ее итогах что-то недоговаривают. И это что-то – о Японии. В Японии понимали, что после разгрома Германии в Европе внимание союзников будет перенесено в Восточную Азию.
С февраля 1945 года японское правительство активизировало дипломатические шаги, призванные втянуть СССР в качестве посредника в переговоры о достижении перемирия Токио с западными державами.
14 февраля 1945 года принц Коноэ представил доклад императору, в котором говорилось: «Мне кажется, наше поражение в войне, к сожалению, является неизбежным… Хотя поражение, безусловно, нанесет ущерб нашему национальному государственному строю, однако общественное мнение Англии и Америки еще не дошло до требований изменения нашего государственного строя… Следовательно, одно только военное поражение не вызывает особой тревоги за существование нашего национального государственного строя. С точки зрения сохранения национального государственного строя наибольшую тревогу должно вызывать не столько само поражение в войне, сколько коммунистическая революция, которая может возникнуть вслед за поражением… Существует серьезная опасность вмешательства в недалеком будущем Советского Союза во внутренние дела Японии». Главный смысл доклада Коноэ заключался в том, что до вступления в войну СССР надо успеть капитулировать перед США и Великобританией.
