Мариан Белицкий - Шумеры. Забытый мир
Слова меди комментирует автор диалога:
Язвительные слова, которые могущественная медь бросила ему,
сделали так, что серебро почувствовало себя несчастным;
позорящие, горькие, язвительные слова были грозными и колкими, словно вода из солёного источника…
Из дальнейшего, сильно повреждённого текста трудно понять точный смысл ответной реплики серебра, которая была, по словам автора, «резкой». Но и без заключительного отрывка диспут серебра и меди содержит огромный познавательный материал. Каким бы ни был ответ серебра, филиппика меди является одновременно восхвалением тех предметов, которые могут быть полезны людям, помогают им в повседневном труде (а не только блестят и служат украшениями).
А вот сентенция, нравственный смысл которой сводится к тому, что умножающий своё достояние умножает свои заботы:
Тот, у кого много серебра, может быть и счастлив, тот, у кого много ячменя, может быть и счастлив, но, тот, у кого нет совсем ничего, спит спокойно.
И всё же именно богатство, а не личные качества обеспечивают человеку силу и вес в обществе.
Страна очень нуждалась в образованных людях
Нельзя сказать, что карьера человека в Шумере целиком зависела от происхождения, хотя, разумеется, сыновьям придворных всегда был открыт путь к почестям и высоким должностям в царских дворцах или храмах. Сыновья купцов наследовали их имущество и торговые предприятия и продолжали вести их дела. От отца к сыну, как правило, переходили ремесленные мастерские, земельные владения и пр. Существовали традиционные для той или иной семьи профессии, благодаря чему отец мог передать сыну приобретённые им самим и унаследованные от отца опыт и знания. Вместе с тем, как свидетельствуют письменные документы, дворцовым чиновником нередко становился сын человека, далёкого от двора. Но при одном условии: он должен был получить образование. А это было тяжёлым и дорогостоящим делом.
Для управления чётко налаженной государственной машиной, а также централизованным хозяйством требовался огромный штат чиновников, умеющих читать и писать, знакомых с действующими законами, сведущих в тех областях административной или хозяйственной жизни, которые им поручались. Например, управляющий–садовод или мастер–кузнец обязаны были не только знать технику ведения хозяйственной отчётности и уметь руководить людьми, но и разбираться в особенностях производства — в садоводстве или технологии обработки металла (в нашем примере), знать агрономию, физику, химию, т. е. быть для того времени широко образованным человеком.
Основная задача шумерской школы — это обучение сложному искусству письма. Однако ученики шумерских школ получали там гораздо больше, нежели простое умение владеть тростниковой палочкой. Писцами в прямом смысле этого слова, которые пользовались в Шумере чрезвычайно большим уважением и составляли привилегированную общественную группу, несомненно, становилась лишь часть выпускников многочисленных, как о том свидетельствуют археологические раскопки, школ. В Шумере существовали различные школы с различной программой обучения. Было бы неверно, как это делают некоторые исследователи, считать, что в шумерских школах обучались только письму, умению фиксировать мысли и события. Вспомним литературный текст, названный нами «Календарь земледельца». Трудно представить себе, чтобы автором оригинала мог быть человек, не обучавшийся агротехнике. Точно так же трудно допустить, что люди, руководившие строительством огромных храмов, не получили необходимых знаний в области математики и архитектуры. От прилежания, способностей и трудолюбия ученика, а также от возможности платить за обучение зависело, на какой стадии он закончит своё образование, остановится ли он на механическом переписывании текстов или сделается судебным писцом, т. е. человеком, сведущим в области законодательства, жрецом в храме, постигшим движение небесных тел, врачом, изучившим воздействие на человеческий организм трав и минералов. При этом само по себе умение красиво и быстро писать высоко ценилось в Шумере, и обучение этому являлось основной задачей шумерской школы. Как гласит изречение,
«Только тот настоящий писец, чья рука не отстаёт от уст».
История школьного образования в Шумере почти столь же древняя, как история самой этой страны. Так называемые школьные тексты появились одновременно с древнейшими письменными памятниками. Среди табличек, обнаруженных в развалинах Ура и относящихся приблизительно к XXVIII–XXVII вв. до н. э., оказались сотни учебных текстов с упражнениями, выполненными учениками во время уроков. Обнаружено множество учебных табличек с перечнями богов, всевозможных рыб и растений. Удельный вес этого рода документов в эпиграфическом материале очень велик, о чём свидетельствует, например, коллекция Берлинского музея, где из 235 табличек, раскопанных в Шуруппаке и относящихся к первой половине III тысячелетия, 80 представляют собой «школьные тексты». Там и списки богов, и перечни должностей и званий, и наименования диких и домашних животных, рыб и птиц. Таблички из Шуруппака ценны ещё и тем, что на многих из них значатся имена писцов — составителей табличек. Учёные прочитали 43 имени. На школьных табличках также проставлены имена тех, кто их изготовил. Имена авторов этих первых в истории человечества учебников были известны и хранились в памяти людей на протяжении веков. Копии этих текстов, выполненные спустя несколько столетий, содержат ссылки на них.
Много внимания в шумерских школах уделялось математике. Наряду с табличками, по которым шумерские школьники обучались умению записывать числа, до нас дошли таблички с расчётами вместимости сосудов различного объёма, с упражнениями и задачами на вычисление различных величин, площади поверхности полей и пр.
Большинство учеников шумерских школ происходило из зажиточных семей, имевших возможность платить за обучение, а также обходиться без участия детей в хозяйственной жизни. Немецкий учёный Николаус Шнейдер изучил тысячи хозяйственных и административных табличек, на которых писцы начертали свои имена и рядом со своими именами проставили имена своих отцов, их профессию или род занятий. Шнейдер установил, что отцами писцов были правители, «отцы города», придворные, управляющие храмами, военачальники, капитаны судов, высшие налоговые чиновники, жрецы и чиновники различных рангов, писцы, ремесленники, купцы и т.д. К сожалению, не все писцы приводили подобные данные о себе, поэтому не исключено, что писцами «низшей категории», т. е. менее квалифицированными, могли стать люди, у которых не хватало средств на то, чтобы пройти полный многолетний курс обучения. Мы также не можем решительно, как это делают некоторые исследователи, утверждать, что в шумерских школах обучались только мальчики, на основании того, что среди подписей писцов отсутствуют имена женщин. Возможно, что женщины не становились профессиональными писцами, но среди них, особенно среди жриц высшего ранга, вполне могли быть образованные и просвещённые люди.
Процесс обучения, как мы представляем его на основании археологических находок и ценнейших текстов, посвящённых школьным будням, начинался с овладения техникой изготовления глиняной таблички и тростниковой палочки. Затем наступало время усвоения первых знаков. До нас дошло множество табличек с первыми беспомощными каллиграфическими опытами «первоклассников». Позднее ученикам предстояло овладеть различными отраслями знания, тем, что мы назвали бы богословием, языкознанием, ботаникой, минералогией, зоологией, географией, астрономией, математикой, ихтиологией, а также грамматикой и стилистикой. Во второй половине III тысячелетия, когда семиты Аккада завоевали Шумер и Шумер превратился в «двуязычное» государство, возникла необходимость в составлении словарей. Появились первые словари, в большом количестве обнаруженные при раскопках. Эти «словари» существенно помогли прочтению и интерпретации шумерских текстов. В эпоху третьей династии Ура многие ученики шумерских школ принадлежали к нешумерской части населения этой страны, о чём определённо свидетельствует изречение: «Это слуга, который изучал шумерский язык». Это изречение подводит к ещё одному выводу: возможно, что в шумерских школах обучались не только дети состоятельных родителей.
Во главе школы — «эдуббы» («дома табличек») — стояли «уммиа» — наставник и его помощник — «старший брат». Руководителю школы, а также персоналу «педагогов», в том числе «владеющему хлыстом» (очевидно, надзирателю, отвечавшему за дисциплину в школе), была поручена опека над учениками. Обучение продолжалось много лет, ребёнок успевал превратиться в мужчину, но тот, кто всё выдерживал, проявляя достаточные способности, мог рассчитывать на высокую должность, почёт и богатство.
