Уильям Аллен - История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина
Тем не менее Винниченко, который принял на себя обязанности «украинского премьер-министра», вскоре решил, что настал момент сказать о том, что «границы между моральной и общественной юридической ответственностью стерлись» и что «наша моральная ответственность возросла до такой степени, что в качестве логического завершения событий, безболезненно и без борьбы трансформировалась в законную власть национальной республики».
Все эти маневры закончились публикацией 23 июня 1917 г. первого «универсала» Центральной рады, в котором объявлялось о создании Автономной Украинской республики, а Центральная рада присваивала себе право разработки законодательства, которое нуждалось в одобрении Всероссийского учредительного собрания «только формально». Таким образом, появились две ветви власти, заявившие о суверенности своих прав на территории Украины: «моральная» власть, преобразованная в «Законное правительство» Рады, и законная власть Временного правительства, которое с каждым днем все больше теряло почву под ногами, но еще полностью не исчезло.
При этих обстоятельствах несколько членов нового кабинета Временного правительства поспешили в Киев — Керенский, Терещенко, Некрасов и Церетели. В то время Керенский занимался делами Юго-Западного фронта, где новое русское наступление должно было доказать союзникам, что в Петрограде остаются верными идее «войны до победного конца», и вполне вероятно, что Рада воспользовалась этим стечением обстоятельств, чтобы получить максимум уступок от запуганных либеральных лидеров, которые вовсе не хотели получить политический кризис в тылу Юго-Западной армии.
Наступление закончилось катастрофой; было потеряно 100 тысяч человек убитыми и 14 тысяч — пленными. Наступила полная деморализация фронта, и в Киев хлынули тысячи беженцев, так что у министров Временного правительства не осталось другой альтернативы, как только уступить Раде. 17 июля в присутствии Грушевского и Винниченко было провозглашено и узаконено существование Генерального секретариата.
В июле вслед за катастрофой на фронте начались массовые беспорядки и бунты во внутренних областях России. Советы открыто провозгласили себя противниками Временного правительства, а фракция большевиков после приезда Ленина в Петроград стала обретать силу и предприняла первую попытку вооруженного восстания.
Рада начала стягивать вокруг Киева все доступные воинские подразделения и приступила к формированию двух полков, получивших названия «Богдан Хмельницкий» и «Полуботок». Оба полка состояли из буйных и недисциплинированных дезертиров и мятежников. Попытка русского главнокомандования послать «украинские войска» на фронт вызвала бунт среди солдат полка имени Богдана Хмельницкого, которые решили, что им нужно остаться в Киеве и «защищать Раду», а не сражаться на передовой. После столкновения на Центральном вокзале Киева с кирасирами гвардии украинские войска сдались и были обезоружены.
А тем временем Петроград торжествовал. Попытка большевистского мятежа была подавлена, а Ленин бежал в Финляндию.
Этот успех Временного правительства немного успокоил всех недовольных его политикой и заговорщиков. На фоне начавшегося немецкого наступления, которое угрожало одновременно и Киеву, и Петрограду, министры правительства Керенского заняли более жесткую позицию по отношению к представителям Рады, которые прибыли в столицу, чтобы обговорить условия украинского статуса. Вместо этого обсудили лишь новые «указания» Генеральному секретариату. Территория Украины должна была включать теперь лишь пять губерний: три на правой стороне Днепра и две — на левой. Харьковскую и три Новороссийские губернии передали России, хотя украинские делегаты пытались настаивать, чтобы к десяти уже провозглашенным губерниям Украины были добавлены Бессарабия, а также значительные территории Курской и Воронежской губерний.
Когда делегаты вернулись в Киев, в Раде разразился взрыв негодования. Однако Грушевский ушел в тень, и большинство решений Рады теперь инициировал Винниченко. Именно он настаивал, что надо уступить «указаниям» Временного правительства, объясняя своим возмущенным сторонникам: «Право владеть чем-либо дается не на бумаге; это — результат равновесия сил в конфликте, которое меняется в зависимости от обстоятельств. Давайте примем то, что нам дали, и будем двигаться дальше. В конце концов, это не мир, а всего лишь перемирие».
«Обстоятельства», которые заставили Винниченко действовать осторожнее, нарастали с угрожающей быстротой. В августе Керенский, напуганный призраком контрреволюции, обратился за помощью к большевикам, призывая их «сохранить завоевания революции». Воспользовавшись этой роковой ошибкой главы правительства, большевики усилили по всей стране агитацию за немедленное прекращение войны. Они выступили с требованием передать всю власть Советам солдатских, рабочих и крестьянских депутатов как единственно верным защитникам революции. Большевистская агитация, подпитанная прогрессирующим распадом социального уклада, развернулась и в городах Украины, и Винниченко не мог не понимать, что эфемерные тактические победы Рады — это пустяки по сравнению с сокрушающими победами большевиков и крайне левого крыла социалистов-революционеров (эсеров). Позже, описывая этот горький опыт, он в своей ежедневной газете «Новая Рада» отмечал, что «национальные вопросы в то время не имели того решающего значения, какое желала бы придать им Центральная рада». Он вынужден был даже признать, что народ «ненавидел Раду и ее членов и потешался над ними. Высмеивалось все украинское: песни, школы, газеты, книги. Сын цинично и нагло насмехался над своей матерью». Бывший глава Генерального секретариата продолжал: «У нас не было сильного пролетариата, осознающего свою национальность, потому что, в большинстве своем, в основных крупных городах он был денационализирован и русифицирован». Что касается крестьянства, то Винниченко утверждал: «Мы нашли свою главную опору у крестьян, но не среди бедных, а зажиточных». Этот факт, признанный Винниченко, заслуживает внимания.
Несмотря на вопиющие недостатки самостийного «органа моральной власти» в Киеве, Центральную раду поддерживали и положительные элементы. Среди шестисот ее членов были люди, которые надеялись что-то построить, даже на шатком фундаменте украинской автономии. Сам Винниченко признавал: «Мы говорили о нашем успехе на выборах, но давайте будем правдивы друг перед другом и перед другими: мы воспользовались темнотой угнетенных масс. Не они выбрали нас, а мы навязали им себя». Но среди этих «самоизбранных» находились люди, надеявшиеся воздвигнуть заслон на пути бушующего революционного моря. В Раде существовали определенные элементы благоразумия и порядка — те, которые отчаялись найти спасение в слабом и пассивном Временном правительстве и рассчитывали, что смогут самостоятельно достичь «чего-нибудь» под украинским флагом.
Винниченко искренне признавал, что Центральная рада «мечтала опереть свою власть на помощь иностранных буржуазных государств и существующий социальный порядок». Но раз уж не было реальной силы у Временного правительства, не имела ее и Рада. «Наши украинские солдаты не признавали желто-голубое знамя и новые красные фуражки. Когда они увидели, что Рада стоит на стороне имущих классов, то они, естественно, обратились к тем, кто предлагал им более ощутимые блага, — к большевикам. Не русские, а украинские полки позже захватили Киев для большевиков».
В августе и сентябре 1917 г. при растущем давлении большевизма политические элементы, представленные в Раде Грушевским и его группой, в значительной степени утратили свои позиции. Грушевский и его последователи оставались верными своей австрийской ориентации, которая к тому времени стала «австро-германской». Эти пораженцы по отношению к России рассчитывали на поддержку Германии и Австро-Венгрии, поскольку хорошо знали, что украинское сепаратистское движение способно помочь австро-германскому командованию достичь своих целей. Но даже в этом случае Рада не могла состязаться с большевиками, поскольку скромное пораженчество сепаратистов мало интересовало немцев по сравнению с гигантским пораженчеством Советов, которые уже полностью перешли в руки Ленина и его соратников. Большевики так успешно разлагали фронт, что в руки немцев попала Рига и путь на Петроград был открыт. Немцы уже приближались к своей цели — заключить сепаратный мир с Россией. Пока Советы отвечали за весь Российский фронт, романтики Рады — которым мятежные толпы в украинских городах не подчинялись — не привлекали внимания немецкого Генерального штаба.
В сентябре, с приходом роковой осени 1917 г., Киев увлекся академической деятельностью. Здесь с большой помпой проходили заседания съезда, собравшего представителей всех национальностей Российской империи. Присутствовало около сотни делегатов, представлявших 13 национальностей и 12 казацких земель; еще шесть национальностей, которые не прислали делегатов, заявили о своем «согласии с решениями съезда» без участия в нем. Это собрание намеревалось преобразовать структуры империи в федерацию автономных государств, которые будут осуществлять общую внутреннюю и внешнюю политику. Очевидно, украинцы были не вполне довольны умеренными решениями съезда, и делегаты Рады прибыли в Петроград с требованием передать всю полноту власти на Украине Раде и Генеральному секретариату. Они также потребовали признать право всех национальностей империи самостоятельно решать свою судьбу и настаивали на проведении Суверенного национального учредительного собрания. Ожидая в столице удовлетворения своих требований, делегаты стали свидетелями волнующего события — взятия Зимнего дворца большевиками.
