Борис Акунин - Между Азией и Европой. История Российского государства. От Ивана III до Бориса Годунова
Годунов отказался и теперь, но это была уже скорее дань русским традициям, согласно которым перед согласием полагалось долго смущаться и отнекиваться.
В городе три дня шли молебны о том, чтоб Господь смягчил упорство Бориса. Пошли крестным ходом к монастырю, но Годунов не согласился и на второй раз. Просить полагалось троекратно.
Наконец, 21 февраля перед Новодевичьим собрали (а может быть, согнали) огромную толпу, Иов торжественно принес чудотворную икону и стал грозить Борису, если тот не прекратит упрямиться, отлучением от церкви. За стенами громко стенал и рыдал народ – злые языки рассказывали, что за должным изъявлением всеобщей скорби следили специальные приставы, по чьему приказу все повалились на колени и завопили еще громче, когда царица подошла к окну кельи. Тут, согласно официальной версии, сердце Ирины-Александры дрогнуло, и она присоединилась к просящим. Годунов, тоже разрыдавшись, покорился Божьей и народной воле.
После нескольких дней, которые полагалось провести в благочестивых молитвах, 25 февраля 1598 года Годунов торжественно вернулся в Москву.
Смысл – с точки зрения потомков – неприличного и насквозь фальшивого лицедейства с «выборами» был гораздо глубже, чем может показаться.
Как уже было сказано, Годунов очень хорошо понимал, что без сакрализации власти самодержавие существовать не может. Законному наследнику статус «помазанника Божия» доставался по праву рождения, то есть «от Господа». У Бориса подобной мистической опоры не было, поэтому понадобилась легитимизация иного рода – юридическая, для чего и созвали земский собор. Но не хватило и этого. Раз нельзя было стать царем «от Бога», пришлось стать царем «от народа». Вот зачем был нужен спектакль с огромной массовкой, просьбами, рыданиями и многократными демонстрациями скромности. Годунов занял трон на весьма необычном для той эпохи основании – «по воле народа». (Мы увидим, насколько хрупок и ненадежен оказался этот «мандат»).
Вся история с «избранием» Годунова на царство, по сути дела, являлась замечательно разработанной и проведенной политтехнологической операцией, тем более удивительной, что учиться Борису было не у кого – все приемы он изобретал сам, впервые.
Операцию эту, отнюдь не закончившуюся 25 февраля, можно разделить на несколько этапов.
На первом нужно было вызвать у бояр и в народе панику отъездом царицы и правителя в монастырь, то есть сымитировать кризис власти, которого на самом деле не было: все приказы и ведомства работали, как обычно. Это была подготовка общественного мнения к идее об апелляции к Борису. Использовались безошибочные в нервной общественной ситуации доводы: «коней на переправе не меняют», «от добра добра не ищут», «не вышло бы хуже» и прочее. Чем упорнее отказывался Борис, тем сильнее становился всеобщий страх перед утратой стабильности и нарушением привычного порядка вещей.
Затем возникла инициатива с земским собором, на которую все охотно согласились, потому что был это выход из зашедшей в тупик ситуации.
Делегаты на судьбоносную ассамблею хоть и назывались «выборными», но не выбирались, а отбирались – явно не произвольным образом. Это тоже новация, которой в России будет суждена долгая жизнь. Иностранные очевидцы рассказывают, что и Борис, и его сестра в траурный сорокадневный период не сидели сложа руки, а тайно встречались с представителями разных сословий, рассылали гонцов по городам; Иов тем временем «обрабатывал» иерархов.
Земский собор и «хождения» москвичей к Новодевичьему монастырю обеспечили Борису юридическую и «общественную» легитимизацию, но вряд ли произвели впечатление на аристократию, отлично видевшую подоплеку всей истории и способную к реваншу. И тут Годунов прибегает к еще одной хитроумной уловке, которая заставляет боярство окончательно перед ним склониться.
Через месяц после превращения правителя в царя вдруг пришла весть о том, что на Русь идет огромная крымская орда. Борис немедленно объявил, что сам поведет войско против врага. Родовитые бояре получили видные должности в армии, что, с одной стороны, было почетно, а с другой заставило их беспрекословно повиноваться главнокомандующему. В лагерь под Серпуховым собралось всё дворянское ополчение – и новый царь получил возможность предстать перед страной во всей мощи и всем великолепии. Мобилизация войска – это еще и впечатляющая демонстрация силы (функция, которую в позднейшие времена будут исполнять военные парады). Никакие татары на Русь не шли, тревога оказалась ложной, а скорее всего специально инспирированной, но для утверждения на престоле трудно было изобрести что-то более эффективное. Внешняя угроза – отличное средство для нейтрализации внутреннего недовольства; Годунов – первый, кто так искусно и, прямо скажем, бессовестно применил на практике это безотказное «ноу-хау».
Во время стояния под Серпуховым новый царь задействовал еще один мощный инструмент влияния, которым затем пользовался постоянно. Будучи не «богоданным», а «народным» монархом, он не мог, подобно Грозному, править только через страх; Борис в гораздо большей степени зависел от популярности среди населения, прежде всего – дворянства, опоры престола. Прибытие в лагерь отрядов со всей Руси дало Годунову возможность привлечь служилых людей на свою сторону. Он щедро угощал и одарял их, милостиво разговаривал и, в общем, всем очень понравился.
Постояв на Оке столько, сколько требовалось для укрепления авторитета, Борис объявил, что татары не посмели напасть на Русь, устрашенные ее могуществом, и триумфально вернулся в Москву во всей красе главнокомандования, будто одержал грандиозную победу.
На страну посыпался поток щедрот, которые должны были вселить в народ любовь к новому государю, пусть не «божественному», но зато справедливому и доброму.
Царь на год освободил крестьян от податей, а инородцев от дани. На два года избавил купцов от пошлин. Велел закрыть кабаки, спаивавшие простолюдинов. Выдал пособие вдовам и сиротам. Выпустил из тюрьмы узников и простил опальных. Он даже – нечто неслыханное – пообещал в течение пяти лет не применять смертной казни.
1 сентября 1598 года (по русскому календарю это был первый день нового 7107 года) Борис торжественно венчался на царство.
Казалось, что на Руси после и так, в общем, неплохой эпохи теперь вовсе наступит земной рай.
Русь при Годунове
Страна залечивает раны
За исключением временных послаблений и льгот, дарованных народу в 1598 году, никаких перемен во внутренней и внешней жизни страны с воцарением Бориса не произошло. Он продолжал править так же, как раньше, с 1587 года, когда, одолев конкурентов, взял всю власть в свои руки, поэтому с политической и экономической точки зрения продолжалась всё та же годуновская эпоха.
Главной государственной заботой Бориса с самого начала был выход из тяжелого кризиса, к которому привел Русь Иван Грозный. Хозяйство, управление, финансы, армия, демография – после долгих лет войны, террора и произвола всё находилось в ужасающем состоянии. Основа государства, дворянство, было так ослаблено и разорено, что сразу после смерти Ивана IV из-за «великой тощеты воинским людем» пришлось поддерживать их за счет дополнительного налогообложения церковных владений – больше средств добыть было неоткуда.
Став правителем, Годунов развил энергичную деятельность. Он привел в несколько больший порядок аппарат управления – самое слабое место «второго» российского государства. Бедой административной и судебной системы была вездесущая коррупция, которая в предыдущее царствование распространилась сверху донизу. В борьбе с этой тяжелой болезнью Борис, по выражению Ключевского, «обнаруживал необычную отвагу». Теперь уличенного взяточника подвергали суровому штрафу и позорному наказанию: вешали на шею мешок с полученной мздой и возили по улицам, лупя плетью. Понятно, что одной лишь строгостью коррупцию искоренить невозможно; современники рассказывают, что взяточники быстро приспособились к новым условиям и стали прибегать к разным ухищрениям (например, брали подношение не в открытую, из рук в руки, а велели класть под образа и т. д.), однако всё же воровства и казнокрадства стало поменьше – по крайней мере, оно перестало быть таким наглым. К тому же при Годунове чиновникам впервые начинают платить жалованье – раньше считалось, что они должны «кормиться» от населения.
Новацией было и то, что правитель установил нечто вроде коллегиальности при обсуждении и решении важных вопросов. Он регулярно, по пятницам, собирал бояр, архиереев и дьяков, советуясь с ними по текущим делам.
Насущнейшей необходимостью было увеличение казенных доходов. Промышленность и торговля пребывали в совершенном упадке. Флетчер подсчитал, что при Иване Грозном разные статьи русского экспорта сократились где вчетверо, а где и в двадцать раз.
