Максим Зарезин - В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории
Болотников, вследствие письменного и словесного повеления Лжедмитриева, получив звание большого воеводы, с 12 000 отрядом отправился чрез Камарницкую волость к Москве и вместе с Пашковым осадил столицу. Они, однако, поссорились: Болотников, избранный воеводою самим царем, не хотел быть под начальством Пашкова, избранного Шаховским; прогнал его и остался главным полководцем. Пашков, оскорбленный таким поступком, завел переговоры с царем Василием, получил от него знатные подарки и, явившись в Москве с боярами Касимовскими и Рязанскими, среди белого дня, объявил всенародно, что в Путивле никто не видал Димитрия, что о спасении и бегстве его в Польшу распустил слух князь Шаховской; но справедлива ли эта молва, ему, Пашкову, неизвестно.
Москвитяне отправились в лагерь Болотникова с требованием показать им царя Димитрия. «Мы готовы присягнуть ему», говорили они, «если только царь твой истинный Димитрий». «Царь в Польше», отвечал Болотников; «я видел его своими глазами; он скоро сюда будет и поручил мне вас уведомить о том». «Нет!» возразили Москвитяне, «это не царь, а обманщик: мы сами убили Димитрия. Не проливай крови напрасно, покорись государю; он сделает тебя знатным господином!» Болотников отверг предложение. «Дав клятву царю», говорил он «жертвовать за него самою жизнью, я сдержу свое слово и не буду бездельником, подобно Пашкову. Вы заботитесь о своей пользе: я не менее думаю о собственной, еще более о государе. Идите; мы скоро увидимся!»
После того он отправил гонца к князю Шаховскому, с просьбою, как можно скорее доставить царя из Польши: «Я довел Москвитян до того», писал Болотников, «что они готовы предаться Диимитрию, лишь только увидят его. Царь должен приехать один, без войска: народ и без того выдаст ему изменника Шуйского». Но тот, кого Шаховской именовал Дмитрием и от кого получил он в Путивле письма, не хотел верить известию, жил в Польше богатым паном, и не искал престола, предоставив право спорить о нем кому угодно.
И так, не видя мнимого Димитрия, разуверенные Москвитяне ежедневно делали вылазки; наконец сам Шуйский повел 100 000 на врагов: множество побил, 10 000 взял в плен, а остальных обратил в бегство. Отступив к Серпухову, Болотников сказал жителям крепости, что если они согласятся довольствовать его войско в продолжение года, он останется с ними; в противном случае должен будет удалиться. Ему отвечали, что в Серпухове и самим нечего есть. Тогда он отступил далее, в Калугу, на 36 миль от Москвы, город обильный съестными припасами. Калужане, в угождение царю Димитрию, приняли его защитника дружелюбно.
Болотников, обвел Калугу тыном с двойным рвом и выдержал осаду с 30 декабря 1606 года по 3 мая 1607; но как Димитрий все еще не являлся, ибо в Польше не было охотников идти на верную смерть, то князь Григорий Шаховской выдумал новое средство и без Польского Димитрия поработить Москвитян. Степные казаки уведомили его, что сын слабоумного царя Федора, Петр, едва спасенный от Годунова еще в младенчестве, и нашедший убежище в их степях, желает повидаться с дядею своим Димитрием, в намерение испросить себе удел для приличного местопребывания. Шаховской, имея в руках Димитриеву печать, написал от имени государя к царевичу Петру граммату, в коей просил набрать казаков как можно более, и привести их в Путивль, для покорения России, с тем, что царевич будет управлять престолом до прибытия Димитрия из Польши. Так он предавал в руки Петра прекраснейшее царство!
Петр привел в Путивль, на помощь дяди своему Димитрию, 10 000 человек; отсюда он отправился к Туле, вместе с Шаховским, который решился возвести его на Русский престол, если Бог поможет им одолеть Москвитян, и никто не вздумает приехать из Польши, чтобы выдать себя за Димитрия; впрочем, все делал и говорил именем царя, который давно был в могиле.
В том же году Карл герцог Шведский, желая предостеречь Василия Шуйского, уведомил его чрез нарочного посланника, что король Польский и папа Римский умышляют злое на Россию, что опасность, грозящая Русскому царству, обратится и на Швецию; почему, предостерегая своего любезного соседа, герцог изъявлял готовность выслать к Новгороду в пособие 10 000 воинов Шведских или Немецких, если царь согласится содержать их на счет своей казны. Шуйский не принял предложения и отвечал герцогу, что Россия всегда умела собственными силами управляться с врагами, без помощи соседей, и никогда искать ея не будет. Однако он ошибся в своем расчете; после и сам искал защитников в Швеции, да уже поздно: пришел наконец Делагарди; но призвать его стоило царю больших трудов и издержек. Недаром говорит пословица: куй железо, пока горячо.
Между тем, легкомысленный Немец, именем Фридрих Фидлер, родом из Кенигсберга, явился к Василию Шуйскому с предложением избавить его и Россию от Болотникова ядом, если только будет награжден поместьями и деньгами. Шуйский, дав Фидлеру на первый раз 100 талеров и коня, объявил, что он получит в награду 100 душ крестьян и 300 талеров ежегодного оклада, если сдержит свое слово и присягнет в непременном исполнении своего обещания: царь не совсем верил ему, как известному хвастуну и обманщику. Легкомысленный Фидлер произнес такую клятву, что у всякого, кто слышал ее, дыбом становились волосы. Потом взял деньги, отправился в Калугу, и вручил Болотникову яд, в присутствии многих людей, объявив, что это подарок Василия Шуйского, и что воевода может употребить его как хочет. Болотников осыпал его наградами; но клятвопреступник, продав душу свою дьяволу и обесславив имя Немцев, мало выиграл: потерял все имущество, ни в чем не находил утешения; самый вид его сделался страшным и диким; впоследствии он попался в руки Шуйского и был сослан в Сибирь. Вот его клятва:
«Во имя пресвятой и преславной Троицы, во имя предвечного Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа святого, я, Фридрих Фидлер, даю сию клятву в том, что хочу погубить ядом врага царю Василию Ивановичу и всему царству Русскому, Ивана Болотникова; если же того не исполню и обману моего государя, да лишит меня Господь навсегда участия в небесном блаженстве; да отринет меня навеки от своего милосердия единородный сын Божий Иисус Христос, кровь свою за нас проливший; да не будет подкреплять душу мою сила св. Духа; да покинут меня все ангелы, христиан охраняющие. Пусть обратятся во вред мне стихии мира сего, созданные на пользу человека; пусть земля поглотит меня живого; да будут земные произрастания мне отравою, а не пищею; да овладеет телом и душою моею Диавол. Если даже духовный отец разрешит меня от клятвы, которую исполнить я раздумал бы, да будет таковое разрешение недействительно. Но нет! я сдержу свое слово и сим ядом погублю Ивана Болотникова, уповая на Божью помощь и св. Евангелие».
1 мая 1607 года, царевич Петр выслал из Тулы войско на помощь Калуге, уже давно осаждаемой Москвитянами. Царские воеводы отправили против этого отряда несколько тысяч человек; враги встретились на Пчельне и сразились. Москвитяне, разбитые наголову, с ужасом прибежали в окопы свои под Калугу. На другой день Болотников сделал вылазку и так перепугал царское войско, что, кинув все орудия, все военные снаряды, все жизненные припасы, оно бросилось к Москве; а победитель, избавившись от осады, перешел к Петру в Тулу.
Шуйский, однако, ободрился, хотел овладеть городом, где собрались главные мятежники, и отправил всю рать свою к Серпухову. Узнав о таком намерении, царевич Петр, князь Шаховской и Болотников спешили врагам навстречу и сразились с ними под Серпуховом; битва была упорная; Москвитяне разбежались бы наверное, если б один из Тульских воевод не передался на их сторону с 4000 человек. Эта измена ужаснула сподвижников Петра: они оставили поле сражения и возвратились в Тулу. После кратковременного отдыха, мятежники опять выступили навстречу Василию Ивановичу, который уже приближался к этому городу; но как царское войско несравненно было многочисленнее, простираясь до 100 000 человек, то они возвратились в крепость. Царь, в июне месяце окружив Тулу со всех сторон, приказал запрудить в полумиле от города, реку Упу, среди его протекающую. Вода остановилась и наполнила все улицы, по коим можно было ездить только на паромах; между тем пресекся подвоз съестных припасов и настал голод: жители начали есть собак, кошек, стерву (падаль. — Примеч. ред.), лошадей и воловьи кожи; дороговизна была страшная: за бочку ржаной муки платили 100 гульденов; пива не было и в помине; голод погубил многих. Напрасно Болотников несколько раз слал в Польшу, к тому, кто отправил его в Россию, с просьбою поспешить на помощь: Димитрий не являлся.
Наконец казаки и все граждане Тульские, разуверенные в молве о спасении Димитрия, решились выдать царю Василию главных виновников обмана, князя Шаховского и Болотникова; последний не терял мужества и сказал недовольным: «Когда приехал я из Венеции в Польшу, молодой человек, лет 24 или 25, призвал меня и объявил, что он Димитрий, бежавший из Москвы во время бунта. Я дал ему клятву в верности и сдержу мое слово. Не знаю, точно ли он Димитрий, коего видеть в Москве мне не случалось; но люди, знавшие царя, уверяют, что тот человек на него похож».
