Петр Краснов - Исторические очерки Дона
Бунты были подавлены тем легче, что казаки не сочувствовали крестьянам. В них видели они людей, незаконно и не по праву живущих на казачьей земле. Движение крестьянское было чуждо казакам, не знавшим крепостного права.
Атаман Денисов, нуждаясь в средствах и зная, что наиболее доходным для войска была отдача на откуп курения и продажи вина, как то было в период времени 1775–1800 г.г., непродуманно сдал на откупа продажу и изготовление вина не только в станицах и хуторах, но и в крестьянских слободах, что по обычаю принадлежало помещикам. Те подали жалобу в Комитет. Напрасно Денисов указывал, что дело это никак не касается Комитета, что оно подлежит судебному разбирательству в Сенате — Чернышев донес в Петербург, что атаман защищает откупную систему на Дону, «безответственно целый народ угнетающую». Он писал опять, что «права казачьего народа, дарованные Государем, разрушены; польза его предана в руки нескольких недостойных чиновников». Чернышев сообщал в Петербурге о «бездне всякого рода беззаконий, похищений и низких изворотов, для угнетения бедных казаков изобретенных…»
Денисов получил весьма немилостивый рескрипт от Государя, и вскоре, 27-го января 1821-го года, был уволен от службы с приказом сдать атаманство наказному атаману Алексею Васильевичу Иловайскому.
Глава XXXVIII
Как и Платов, Денисов принадлежал к славному «веку Екатерины». Он был «старшиною», а не «помещиком». Много повидал он на своем долгом веку. Он был в Италии, хорошо знал Польшу и уклад тамошней жизни, бывал в Петербурге, но европейские обычаи и богатая жизнь Екатерининского Петербурга его не соблазняли. Он не искал переноса тамошних обычаев к казакам на Дон. Внешне он держался старины. Седой, с пушистыми белыми волосами, с седою бородою по грудь; в старинном Екатерининском кафтане, украшенном двумя Георгиевскими крестами, звездами и многими орденами — он являлся в станицы казакам старым дедом-казаком, умным, образованным, сердечным, но не созвучным новому веку.
Атаман Иловайский был уже из донских дворян. Лихой и бравый генерал, герой отечественной войны и заграничного похода, хорошо поживший в Париже, с удовольствием надевший на себя короткий Александровский мундир с богатым шитьем по воротнику, густые эполеты; с подстриженными усами и завитыми бакенбардами на верху щек, он сливался с другими Русскими генералами этого времени. Он не чуждался нового, европейского. Он видел в нем не зло, как то видел Платов, но движение вперед, к науке, к свету, неизбежное следование за жизнью.
В дела Комитета он не вмешивался. Предоставляя работать его членам, он занялся внешнею жизнью Новочеркасска. Он начал устраивать в Новочеркасске общественные собрания с танцами — уже не с «журавлем» и «казачком», но европейскими кадрилями, вальсами, польками и мазурками. Сам он охотно ездил на вечера к новочеркасским жителям. При нем в Новочеркасске начались театральные представления и стали мостить улицы.
Атаман Иловайский любил внешний блеск. Он ездил по городу торжественно. Впереди его коляски скакал полицеймейстер, а сзади ехал взвод Атаманского полка — не для охраны, но исключительно для почёта.
В 1825 году Император Александр I проехал через Новочеркасск и Старочеркасскую станицу в Таганрог. В Таганроге Государь тяжело заболел и скончался. Вступление на Престол его брата Николая Павловича сопровождалось в России беспорядками в декабре 1825 года, получившими от того название «бунта „декабристов“».
Русская военная молодежь, побывавшая заграницей, во Франции, много там повидавшая и услышавшая, была по возвращении в России смущена тем, что она увидала дома. Ее потянуло к той воле, которую она увидела, вернее, о которой она так много наслышалась и начиталась на родине кровавой французской революции. От нее заразились совсем юные люди. Стали собираться кружки и говорить об изменении порядка управления Российским государством, об освобождении крестьян от крепостной зависимости, об устранении и даже полном уничтожении Императора и его семьи, и о создании из России республики, состоящей из нескольких самоуправляемых государств. Заговор этот не имел корней в Русском народе. Только путем обмана в день восшествия на престол Государя Николая I некоторым заговорщикам удалось вывести часть полков Петербургского гарнизона на Сенатскую площадь, где те стали требовать «конституцию», не понимая этого слова, и предполагая, что этим они зовут жену старшего брата Императора Николая Павловича — Константина Павловича, отрекшегося от Престола в пользу брата Николая.
Император Николай лично повел верные ему войска против мятежников и легко рассеял их. Бунт был быстро подавлен. Дона он совсем не коснулся, но донским казакам будет любопытно узнать, как смотрели на Дон в эту пору люди, решавшие судьбы России.
Что знали декабристы о Донских казаках и их прошлом? Очень мало.
Англичанин Кларк, издавший в 1813 году в Париже книгу «Путешествие по России», написал, что «казаки сознательные и полные чувства своего достоинства свободные граждане»; Русские же крестьяне — «грубые и плутоватые рабы…» Отзыв этот был, конечно, известен декабристам.
Из «Исторического описания земли Войска Донского с 1510 по 1709 годы», составленного В. Д. Сухоруковым и известного декабристам через Корниловича и Завалишина, узнали они о самостоятельной «республике Донской, управляемой Кругом и избираемым им атаманом». Однако сам Сухоруков движению декабристов не сочувствовал. Он сказал декабристу Бестужеву:
— О народном правлении на Дону и думать нечего. Казаки привержены к царю, и никак не могут вообразить другого порядка.
Никита Муравьев делил Россию на 13 держав и 2 области — Славянскую со столицею Москвою, и Донскую со столицею Черкасском.
Другой декабрист, Пестель, делил Россию на 53 губернии и три удела: Донской, Аральский и Столичный. Он писал, что «казаки не столько происхождением своим, сколько образом своего существования от прочих россиян различествуют…»
Декабрьские дни шли на Дону тихо. Только — и то, значительно позже — у Сухорукова сделан был обыск, и он за прежние, невинные сношения с декабристами был подвергнут некоторым стеснениям в работе.
Составление «Положения о Войске Донском» тянулось. Атаман Иловайский 10 августа 1826 года, во время коронации в Москве Императора Николая I, подал Государю записку, в которой указывал, что в составе Донского Комитета нет ни одного члена, избранного Войском Донским. Он полагал, что необходимо подготовленное Комитетом «Положение» еще раз рассмотреть с большим вниманием самим казакам, членам, избранным всем войсковым обществом.
7 июня 1827 года последовал указ об увольнении войскового атамана Иловайского и замене его наказным атаманом Кутейниковым. Иловайский был последним войсковым атаманом Войска Донского в Императорские времена.
При атамане Кутейникове, 2 октября 1827 года, Государь «во всемилостивейшем внимании к заслугам Донского войска» назначил Великого Князя Александра Николаевича (впоследствии Императора Александра II) Атаманом всех казачьих войск и шефом Атаманского полка. По этому случаю Кутейников запросил Петербург, не следует ли отослать Атаману из войска и знаки атаманского достоинства. На это последовал ответ: так как Наследник атаман всех казачьих войск, а не одного Донского, он будет носить знаки атаманского достоинства во время пребывания своего на Дону, вручая их при отъезде с Дона войсковому наказному атаману, как своему заместителю. С 1827 года по 1917 год Донские атаманы носили звание «войсковых наказных атаманов».
Наконец, только после шестнадцатилетней работы, 26 мая 1835 года, Чернышевский Комитет закончил составление «Положения об управлении Донского войска».
Глава XXXIX
1 января 1836 года состоялось объявление «Положения об управлении Донского войска». К этому времени в Новочеркасск должны были съехаться все донские дворяне, станичные атаманы и представители от каждой станицы.
Объявление было обставлено торжественно. При трезвоне колоколов всех новочеркасских церквей из дома Войсковой Канцелярии выступило шествие. Станичные атаманы и почетные старики в старинных мундирах, украшенных многими орденами и медалями, несли войсковые знамена, клейноды и грамоты, жалованные войску Донскому, в драгоценных ларцах. Среди них Начальник войскового Штаба нес на бархатной подушке вставленное в золотой переплет «Войсковое Положение». Шествие прошло в Вознесенский собор, где было отслужено торжественное молебствие. После него, при громе пушечной пальбы и трезвоне колоколов, на Кругу, собравшемся на площади из приезжих казаков, подобии старинного круга на майдане, было объявлено об издании новых законов для войска Донского.
