Марк Твен - Личные воспоминания о Жанне дАрк сьера Луи де Конта, её пажа и секретаря
- Почему же Голос не обратится к самому королю как это было при вашей встрече? Если ты попросишь об этом - станет он вещать королю?
- Я не знаю, есть ли на то воля Божья.
Она задумалась и, казалось, унеслась мыслями куда-то далеко, а потом произнесла слова, в которых Бопэр, все время подстерегавший ее, усмотрел возможность ее поймать. Вы думаете, он обнаружил свою радость, как поступил бы менее опытный ловец людей? О нет, он точно и не заметил ее слов. Он с безразличным видом заговорил о другом и начал задавать пустяковые вопросы, собираясь, так сказать, обойти ее и напасть с тыла. Он спросил, не обещал ли ей Голос освобождение из тюрьмы, не научил ли, как отвечать на сегодняшнем допросе, и был ли он окружен сиянием, и были ли у него глаза и т.п.
Какие же неосторожные слова вырвались у Жанны? А вот какие: "Я ничего не могла бы без Божией благодати".
Судьи увидели, чего добивается от нее Бопэр, и следили за его игрой с жестоким любопытством. Бедная Жанна стала рассеянна и задумчива - должно быть, она утомилась. Жизнь ее была в опасности, а она этого не подозревала. Настала удобная минута, и Бопэр осторожно захлопнул западню:
- Почиет ли на тебе Божия благодать?
Даже среди этой своры нашлось два-три порядочных человека. Одним из них был Жан Лефевр. Он вскочил и крикнул:
- Это - страшный вопрос! Обвиняемая не обязана отвечать на него!
Кошон потемнел от злобы, увидев, что гибнущей девочке брошена доска, и закричал:
- Молчать! Сядь на место! Обвиняемая ответит на этот вопрос!
Казалось невозможным, чтобы Жанна вышла из этого затруднения. Скажет ли она "нет", или "да" - все равно она себя погубит, ибо в писании сказано, что это никому не дано знать. Жестокое надо иметь сердце, чтобы расставить такую ловушку несведущей девочке, да еще гордиться этим и радоваться. Минута ожидания была для меня страшной, она показалась мне годом. Все были возбуждены, и большинство - радостно возбуждено. Жанна ясными, невинными глазами оглядела все эти хищные лица и кротко произнесла бессмертные слова, которыми смахнула страшную западню, точно паутину:
- Если на мне нет благодати, молю Господа даровать ее мне; если да молю, чтобы не лишал ее.
Действие этих слов вы не можете себе представить. Сперва воцарилось гробовое молчание. Люди изумленно переглядывались; иные, устрашившись, осеняли себя крестным знамением. Я услышал шепот Лефевра:
- Людская мудрость не в силах была бы придумать такой ответ. Кто же вразумляет этого младенца?
Бопэр снова взялся за дело, но он был так унижен своим поражением, что спрашивал вяло и бестолково, без всякого воодушевления. Он задал Жанне бесчисленное множество вопросов о ее детстве, о дубовой роще, о лесовичках, о детских играх и забавах под нашим милым Волшебным Буком; заставив ее вспомнить все это, он вызвал у нее слезы, но она крепилась и на все отвечала.
В заключение священник снова вернулся к ее одежде -- этот вопрос на протяжении всей коварной травли невинной жертвы постоянно висел над ней зловещей угрозой.
- Ты не хотела бы переодеться в женское платье?
- Да, если выйду из тюрьмы, а здесь - нет.
Глава VIII. Жанна рассказывает о своих видениях
В следующий раз суд собрался в понедельник, двадцать седьмого. Поверите ли, епископ словно забыл, что уговорился спрашивать только о том, что значится в обвинительном акте, и снова приказал Жанне дать присягу без оговорок. Она сказала:
- Неужели я не довольно присягала?
Она так и не сдалась, и Кошону пришлось отступить.
Жанну снова стали спрашивать о Голосах:
- Ты говоришь, что признала в них святых, когда услыхала их в третий раз. Какие же это были святые?
- Святая Екатерина и святая Маргарита.
- Откуда ты знала, что это они? Как ты отличала их друг от друга?
- Я знала, что это они, и я их различаю.
- Но как?
- По тому, как они ко мне обращаются. Они наставляют меня уже семь лет, а кто они - об этом они сказали мне сами.
- А чей был первый Голос, который ты услышала тринадцати лет от роду?
- Это был голос святого Михаила. Он сам предстал мне, и не один, а в сонме ангелов.
- Ты видела архангела и его служителей телесными очами или духовными?
- Телесными - вот как я вижу вас; а когда они скрылись, я заплакала, зачем они не взяли меня с собой.
Мне вспомнилось ослепительно сияющее видение, явившееся ей в тот день под Волшебным Буком, и я содрогнулся, хотя это было так давно. Впрочем, не очень давно, - но так казалось, потому что слишком много событий произошло с тех пор.
- В каком же виде предстал тебе святой Михаил?
- Это мне открыть не дозволено.
- Что он сказал тебе в тот первый раз?
- На это я сегодня отвечать не стану.
Это значило, должно быть, что ей надо прежде испросить разрешения у Голосов.
После многочисленных вопросов об откровениях, которые получил через нее король, она пожаловалась, что ее мучат без нужды.
- Я повторяю, как делала уже много раз в этом суде, что на все эти вопросы я отвечала в Пуатье. Нельзя ли доставить сюда протоколы и прочесть? Прошу вас, пошлите за ними.
Никто ей не ответил. Этой темы старались не касаться. Протоколы первого суда были благоразумно упрятаны подальше - в них содержались вещи, которые были сейчас весьма нежелательны, в том числе признание, что Жанна послана небом. А этот, низший суд стремился доказать, что она послана дьяволом. Там было также решение о том, что Жанне можно носить мужскую одежду. А теперь и это хотели обернуть против нее.
- Что побудило тебя явиться во Францию? Собственное твое желание?
- Да, и веление Бога. Не будь на то его воли, я бы не поехала. Я лучше бы дала привязать себя к лошадям и растерзать.
Бопэр еще раз вернулся к вопросу о мужской одежде и произнес на эту тему торжественную речь. Жанна потеряла терпение и прервала его:
- Это пустяк, не стоящий внимания. Но и тут я поступила не по советам людей, а по велению Бога.
- Значит, это не Робер де Бодрикур велел тебе так одеться?
- Нет.
- И ты не считала за грех одеться мужчиной?
- Раз я повиновалась Богу, значит поступала хорошо.
- И в этом случае ты тоже считаешь, что поступала правильно?
- Я ничего не делала помимо веления Бога.
Бопэр сделал множество попыток заставить ее противоречить себе или найти в ее словах противоречие с писанием. Но он лишь даром потерял время. Он ничего не добился. Тогда он вернулся к ее видениям, сиянию, которое ей являлось, к ее встречам с королем и так далее.
- Когда ты впервые увидела короля, над ним витал ангел?
- О пресвятая Дева!.. - Она поборола вспышку нетерпения и закончила спокойно: - Если так и было, то я его не видела.
- А сияние было?
- Там было более трехсот солдат и пятьсот факелов, не считая света небесного.
- Что заставило короля поверить твоим словам?
- Ему были знаки; кроме того, он совещался с духовными лицами.
- Какие же откровения получил через тебя король?
- В этом году я вам этого не скажу. Потом она добавила: - Священники в Шиноне и в Пуатье опрашивали меня три недели. Королю было знамение, и он только после этого поверил, а священники все признали, что в моих делах добро, а не зло.
Пришлось на время оставить и эту тему, и Бопэр заговорил о чудесном мече из Фьербуа: он надеялся обвинить Жанну в колдовстве.
- Откуда ты узнала, что во Фьербуа под алтарем церкви святой Екатерины зарыт древний меч?
Здесь Жанне нечего было скрывать:
- Что меч там - мне открыли Голоса; и я послала за ним, чтобы вооружиться им в битву. Мне казалось, что он зарыт неглубоко. Священники вырыли его и отчистили, и ржавчина сошла очень легко.
- Он был при тебе, когда тебя взяли в плен в Компьене?
- Нет; но он был при мне постоянно, пока я не уехала из Сен-Дени, после штурма Парижа.
Этот меч, так таинственно найденный и одержавший столько побед представлялся им заколдованным.
- А был этот меч освящен? Кто освятил его?
- Никто. Я любила его потому, что он был найден в церкви святой Екатерины, а эту церковь я очень чту.
Она чтила ее потому, что церковь была сооружена в честь одной из являвшихся ей святых.
- Ты не возлагала его на алтарь, чтобы он приносил тебе победу? (Бопэр имел в виду алтарь в Сен-Дени).
- Нет.
- Ты молилась, чтобы он приносил победу?
- А разве грешно призывать Божье благословение на свое оружие?
- Значит, в Компьене с тобой был другой меч? Какой?
- Это был меч бургундца Франке из Арраса, которого я взяла в плен при Ланьи. Я оставила его себе, потому что это добрый боевой меч - им очень ловко рубить.
Она сказала это очень просто; и разительный контраст между ее хрупкой фигуркой и суровыми солдатскими словами, которые так легко слетели с ее уст. заставил многих улыбнуться.
- А что сталось с тем, другим мечом? Где он теперь?
- А это есть в обвинительном акте?
Бопэр не ответил.
- Что тебе дороже - знамя или меч?
