Марк Твен - Личные воспоминания о Жанне дАрк сьера Луи де Конта, её пажа и секретаря
Мы медленно возвращались домой, погруженные в свою печаль и не обменявшись ни словом.
Глава VI. Дева ставит в тупик своих противников
Вечером Маншон сообщил мне, что Кошон спрятал в амбразуре окна писцов, которые должны были извращать ответы Жанны. Неслыханная жестокость и неслыханное бесстыдство! Однако замысел не удался. У писцов была совесть: гнусное поручение возмутило их, и они честно записали все, как было. За это Кошон осыпал их проклятиями, прогнал и пригрозил утопить - его любимая, часто повторяемая угроза. Слух об этом разнесся, вызвал много нежелательных толков, и теперь Кошон вряд ли отважится на новую попытку. Я услышал это с удовольствием.
Придя в крепость на следующее утро, мы застали там перемены. Часовня не могла вместить всех. Заседания суда перенесли в просторное помещение, смежное с большим залом замка. Число судей увеличили до шестидесяти двух и всё против одной неграмотной девушки, которой неоткуда было ждать помощи.
Привели обвиняемую. Она была все так же бледна, но так же бодра, как и в первый день. Не удивительно ли? Накануне она пять часов просидела с цепями на коленях, на неудобной скамье, затравленная, запугиваемая всем этим зловещим синклитом, - и ни разу не освежилась даже глотком воды; никто ей этого не предложил. И если я сумел обрисовать ее вам, то вы догадаетесь, что сама она ничего не попросила. Ночь она провела в холодной клетке, обремененная цепями, но была по-прежнему спокойна, тверда и готова к борьбе; единственная среди собравшихся, она не выказывала после вчерашнего никаких признаков утомления.
А ее глаза - ах, если б вы видели их, ваше сердце разорвалось бы! Видали ли вы когда-нибудь, сколько затаенного огня, раненой гордости, непобежденной и непобедимой отваги в глазах пойманного орла, - не правда ли, вам становилось нестерпимо стыдно от его немого упрека? Таковы были ее глаза. Как много умели сказать эти чудесные глаза! Всегда и при любых обстоятельствах они красноречиво выражали все ее чувства со всеми их бесконечными оттенками. В них таились и щедрые лучи солнца, и задумчивые мирные сумерки, и опустошительные грозы. Не было в мире очей, подобных этим. Так кажется мне; и все, кто имел счастье их видеть, скажут то же самое.
Судебное заседание началось. С чего же оно началось - как вы думаете? С того же, что и первое: с тех же споров, которые уже были улажены накануне после стольких препирательств. Епископ начал так:
- Теперь ты должна дать присягу, без всяких оговорок, что ответишь правдиво на все вопросы.
Жанна сказала спокойно:
- Я уже давала присягу вчера, монсеньёр; этого достаточно.
Епископ; стал настаивать, все больше раздражаясь. Жанна качала головой и молчала. Наконец она сказала:
- Я вчера присягала - этого довольно. - И добавила со вздохом: - Право же, вы чересчур притесняете меня.
Епископ продолжал настаивать, но ничего не мог поделать. Наконец он вынужден был отступиться и поручил допрос старому мастеру на всякие коварные ловушки - доктору богословия Бопэру. Заметьте, как искусно этот хитрец задал свой первый вопрос - небрежно и словно между прочим; это хороший способ застать человека врасплох.
- Дело обстоит очень просто, Жанна: ты должна откровенно отвечать на мои вопросы, ведь ты в этом клялась.
Но он потерпел неудачу. Жанна не дремала. Она разгадала его хитрость и сказала:
- Нет. Ты можешь спросить такое, на что я отвечать не могу и не стану. - Потом ей, должно быть, подумалось, как непристойны для служителей церкви эти попытки проникнуть в то, что сам Господь запечатлел печатью тайны, и она добавила предостерегающе: - Если вы все обо мне знаете, вам бы лучше не трогать меня. Все, что я делала, я делала по велению Господа.
Бопэр переменил тактику и начал с другого конца. Он попробовал подкрасться к ней под прикрытием невинных и незначащих вопросов:
- Обучалась ли ты дома какому-нибудь ремеслу?
- Да, я умею шить и прясть. - И тут непобедимый воин, победительница при Патэ, та, что укротила льва Тальбота, освободила Орлеан, вернула королю корону и командовала армиями целой страны, гордо выпрямилась, тряхнула головой и сказала с наивным самодовольством: - В этом я могу поспорить с любой женщиной Руана.
Раздались шумные одобрения, - это понравилось Жанне, - и многие приветливо заулыбались ей. Но Кошон гневно приказал соблюдать тишину.
Бопэр задал еще несколько вопросов. А потом:
- Чем еще ты занималась дома?
- Я помогала матери по хозяйству и пасла коров и овец.
Голос ее слегка дрогнул, но это не было замечено. А я вспомнил минувшие счастливые дни и некоторое время не видел, что я пишу.
Бопэр продолжал осторожно подбираться к запретной теме и наконец повторил вопрос, на который она уже однажды отказалась отвечать, а именно: причащалась ли она в какие-либо праздники, кроме пасхи.
Жанна сказала только:
- Passez outre, - то есть "спрашивайте лучше о том, во что вам дозволено совать нос".
Я услышал, как один из судей сказал своему соседу:
- Допрашиваемые обычно тупеют, и их легко сбить с толку, запутать и запугать, но эту девочку не запугаешь и не застигнешь врасплох.
Но вот зал насторожился и стал слушать особенно жадно: Бопэр опрашивал о Голосах, возбуждавших общее любопытство. Он хотел вызвать Жанну на неосторожные ответы, которые показали бы, что Голоса иной раз давали ей дурные советы, - а следовательно, исходили от дьявола, но не от Бога. Если она имела дело с дьяволом - ей была прямая дорога на костер, а это и было нужно суду.
- Когда ты впервые услышала эти Голоса?
- Мне было тринадцать лет, когда я впервые услыхала Голос. Он наставлял меня к праведной жизни. Я испугалась. Это было в полдень, летом, у нас в саду.
- Ты в тот день постилась?
- Да.
- А накануне?
- Нет.
- Откуда слышался Голос?
- Справа, со стороны церкви.
- А сияние при этом было?
- О да! Яркое сияние. И с тех пор как я приехала во Францию[30], мне тоже очень явственно слышались Голоса.
- Какой же это был Голос?
- Очень благозвучный, и я сразу подумала, что он от Бога. Когда я услыхала его в третий раз, я поняла, что это ангел.
- И ты понимала его?
- Без труда. Он всегда говорил внятно.
- Что же он советовал тебе для спасения души?
- Он велел мне жить праведно и не пропускать церковных служб. И еще говорил, что мне надо идти во Францию.
- А когда тебе являлось видение, какой оно принимало облик?
Жанна подозрительно взглянула на священника и ответила:
- Этого я не скажу.
- И часто ты слышала Голос?
- Да. Дважды, а то и трижды в неделю. Он повторял мне: "Покинь свой дом и ступай во Францию".
- А отцу известно было твое намерение?
- Нет. Голос говорил: "Ступай во Францию", и я не могла дольше оставаться дома.
- А что еще он тебе говорил?
- Что мне суждено снять осаду Орлеана,
- И это все?
- Нет. Он повелевал мне идти в Вокулёр, и там Робер де Бодрикур даст мне солдат, чтобы отправиться во Францию; а я отвечала, что я бедная девушка, и не умею ни сидеть на коне, ни воевать.
Она рассказала, сколько препятствий встретила в Вокулёре и как наконец получила солдат и отправилась в путь.
- Как ты оделась в поход?
Суд в Пуатье особо разъяснил, что если Бог поручил ей мужское дело, то и одежда ей подобала мужская, и никакого греха в том не было; но Руанский суд готов был пустить в ход против Жанны любое оружие, даже брошенное и признанное негодным. К вопросу об одежде он возвращался еще не раз.
- Я оделась в мужскую одежду и опоясалась мечом, который мне дал Робер де Бодрикур, другого оружия у меня не было.
- Кто же посоветовал тебе надеть мужскую одежду?
Жанна опять почуяла недоброе. Она отказалась отвечать.
Вопрос повторили.
Она снова отказалась.
- Отвечай. Суд тебе приказывает.
- Passez outre, - вот все, что она сказала.
Бопэру пришлось временно отступить.
- Что говорил тебе Бодрикур, когда провожал тебя?
- Он взял с солдат обещание охранять меня, а мне сказал: "Поезжай, и будь что будет!" ("Advienne que pourra!")
После множества других вопросов ее снова спросили про ее одежду. Она сказала, что носить мужскую одежду ей было необходимо.
- Так советовали тебе Голоса?
На это Жанна сказала спокойно:
- Голоса всегда давали мне хорошие советы.
Больше от нее ничего не сумели добиться; стали спрашивать о другом, в том числе о первой встрече с королем в Шиноне. Она сказала, что узнала короля, которого никогда прежде не видела, благодаря указанию Голосов. Ее расспрашивали о всех подробностях этой встречи. И наконец:
- А теперь ты слышишь эти Голоса?
- Да, ежедневно.
- Чего ты просишь у них?
- Я никогда ничего не просила у них для себя, кроме спасения души.
- Итак, значит, Голос неизменно приказывал тебе быть при войске?
Это он опять подкрадывался к ней. Она отвечала:
- Он велел мне оставаться в Сен-Дени. Я повиновалась бы, если бы могла, но я была ранена, и рыцари увезли меня силой.
