Пьер Монтэ - Египет Рамсесов
«Говорят мне, что ты бросил писание и закружился в удовольствиях. Ты ходишь с улицы на улицу, [и исходит] запах пива [от тебя], куда бы ты ни пошел [?]. От пива он перестает быть человеком. Оно заставляет тебя блуждать, ты подобен кривому рулевому веслу судна, которое не слушается ни в одну сторону, ты подобен святилищу без бога его, ты подобен дому без хлеба. Ты обнаружен переползающим через стену, после того как ты разбил колодки, [надетые на тебя], и люди бегут от тебя, после того как ты нанес им ранения. О, если бы знал ты, как вино отвратно, ты отрекся бы от [напитка] шедех, ты не помещал бы кружку пива в сердце свое, ты забыл бы [опьяняющий напиток] тенерек» (перевод М.А. Коростовцева).[533] Но бывало и хуже. Египтяне могли без помех приводить в дом наложниц, нанимать или покупать рабынь, и это в какой-то степени сдерживало распространение увеселительных заведений. Однако они существовали, и там не только принуждали клиента пить сверх меры, но и приводили к нему профессиональных певиц и танцовщиц, которые, даже будучи певицами Амона, были женщинами легкого поведения. Здесь знакомились с чарами иноземной музыки. Здесь пели и декламировали под аккомпанемент тамбурина и арфы. Здесь предавались и прочим наслаждениям, а потом оказывались на улице в безобразном одеянии и, шатаясь, тащились наугад, чтобы свалиться где-нибудь в сточную канаву или пострадать от бессмысленной драки.[534]
III. Добрые и злые чиновники
Народ, ремесленники и земледельцы, страшился представителей закона даже самого низкого ранга. Их появление, как правило, возвещало о битье палками и о конфискации скромного имущества. Разумеется, моралисты советовали представителям власти проявлять умеренность и милосердие: «Не ленись при сборе налогов, но и не будь слишком суров. Если найдешь в списке большую задолженность бедняка, раздели ее на три части. Уступи две, чтобы осталась только одна часть».[535]
Некоторые чиновники напоминают в надписях на стелах или статуях в храмах или в своих гробницах, что руководствовались не менее гуманными принципами. Везир Птахмес говорит: «Я делал то, что хвалят люди и что угодно богам. Я давал хлеб голодному. Я кормил того, кто ничего не имел».[536]
Другой везир, Рехмира, заботливо управлял царскими владениями. Он наполнил храмы статуями и построил себе великолепную гробницу, но он также защищал слабого от сильного, покровительствовал вдове, у которой не было родни, а только дети.[537]
Подчиненным Бакенхонсу, верховного жреца Амона, тоже не приходилось жаловаться на своего господина, если верить его словам: «Я был отцом для моих подчиненных, обучал их юношей, подавал руку несчастным, обеспечивал жизнь тех, кто впадал в нужду. Я не угрожал слугам, а был для них отцом… Я обеспечивал похороны тому, кто не имел наследника, давал гроб тому, кто не имел ничего. Я защищал сироту, который взывал ко мне, я отстаивал интересы вдовы. Я не прогонял сына с должности отца. Я не отнимал малых детей у матери… Я открывал свои уши перед всеми, кто говорил правду. Я удалил всех, отягощенных пороками».[538]
А вот история бывшего царского писца и хранителя амбаров Хаемхата. Он «сошел» в некрополь после того, как был оправдан на земле. Против него не было выдвинуто обвинения… Когда он явился в большой зал суда, находящиеся там боги нашли, что все его поступки не отклоняют стрелки весов.[*80] И сам Тот оправдал его на суде всех богов и богинь.[539]
Все эти рассказы весьма утешительны. Однако один властитель, хорошо знавший людей, предостерегает своего сына от судей: «Знай, немилостивы они в тот час, когда они выполняют свои обязанности» («Поучение гераклеопольского царя своему сыну Мерикара»). Старый вояка Хоремхеб, который вклинился между потомками Эхнатона и Рамсесом I, не строил никаких иллюзий. Он знал, что в тревожные годы, последовавшие за религиозной революцией, писцы, сборщики налогов и все представители власти, до самых ничтожных, беспощадно притесняли простых людей, обкрадывая одновременно народ и фараона. Судьи без стеснения брали взятки, за деньги оправдывали преступника и осуждали невинного, слишком бедного, чтобы им заплатить. Хоремхеб нашел наконец способ покончить с несправедливостью и покарать тех, кто злостно нарушал свой долг. Он издал суровый указ – любой судья, уличенный в злоупотреблениях своим служебным положением, подвергался позорной казни: ему отрезали нос и ссылали в своего рода каторжный лагерь в Силе, на Суэцком полуострове.[540]
Менмаатра (Сети I) в своем декрете довольно сурово обращается к везирам, знати, царскому сыну Куша, командирам лучников и хранителям золота, к вождям южных и северных племен, к колесничим и начальникам конюшен, к носителям зонта, ко всем стражникам царского дома и ко всем посланникам. Речь идет о защите от алчных чиновников «Дома миллионов лет», который он основал в Абидосе и щедро одарил его имуществом, людьми и стадами. У фараона есть все основания думать, что эти чиновники насильно уводят его пастухов, рыбаков, земледельцев и ремесленников, что они ловят рыбу в его прудах и охотятся в его охотничьих угодьях, что они конфискуют суда, особенно те, что возвращаются из Нубии с грузом товаров из южных стран. Каждый чиновник, который завладеет имуществом храма, будет наказан по крайней мере сотней палочных ударов, вернет все захваченное и заплатит штраф в стократном размере в возмещение причиненных убытков. В отдельных случаях наказание будет равняться двумстам палочным ударам и пяти «ранам». Особо провинившихся отдавали на земледельческие работы служителям храма, предварительно отрезав им нос и уши.[541]
Остается лишь удивляться той ярости, с какой фараон ополчился на представителей своей же администрации, защищая привилегии жреческого государства в государстве. Впрочем, чиновники действительно далеко не всегда безоговорочно признавали привилегии жрецов.[542] Остается только выяснить, так ли сурово наказывались притеснители земледельцев и ремесленников. Вряд ли. Правда, история поселянина из Соляного оазиса при всей ее фрагментарности все же свидетельствует, что фараон по крайней мере старался править по справедливости.
IV. Охрана порядка
При последних Рамсесах невероятные события происходили в Фивах и, несомненно, по всему Египту. Кражи, злоупотребления властью, прочие преступления случались во все времена и даже при лучших из фараонов, но еще никто никогда не видел организованных банд, которые грабили гробницы и храмы, где таились огромные богатства, охраняемые главным образом наивностью и суеверием народа. Начиная с Древнего царства египтяне высекали на видном месте большими иероглифами предупреждение тому, кто будет вести себя недостойно в гробнице, кто ограбит или повредит статую, росписи, надписи или любой предмет погребального культа. За это ему обещали жестокие кары: «Того, кто содеет подобное против того-то, да сожрет его крокодил в воде, да укусит его змея на земле! Никогда ему не совершат [погребальных] церемоний. Сам бог осудит его».[543]
Позднее один номарх Сиута, который весьма опасался, что его гробницу могут осквернить, тем более что он сам захватил более древнюю гробницу, приказал в ней высечь более подробное предупреждение: «Любой человек, будь он писец, мудрец, горожанин или из простых людей, если он возвысит голос в этой гробнице, если он повредит надписи или разобьет статуи, испытает на себе гнев Тота, самого строгого из богов, испытает на себе ножи палачей фараона, пребывающего в великих дворцах. Его боги не получат хлеба».
И напротив, номарх благословляет почтительного посетителя, который доживет до старости в его городе и станет «имаху», почитаемым в его номе.[544]
Египтяне Нового царства не утратили доверия к этим предупредительным надписям. Когда Менмаатра нашел воду в пустыне, поблизости от золотых рудников, он построил там святилище, посвященное Амону-Ра и другим божествам, не только им в благодарность, но главным образом для того, чтобы они защищали тех, кто моет золото и кто доставляет его в царскую казну. Если будущие правители исполнят волю Менмаатра, Амон, Хорахти и Татенен ниспошлют им сладостное царствование на земле и победу над всеми чужеземными странами и над Землей Лука. Но если какой-нибудь царь нарушит его планы, он ответит в Оне перед уже более страшным судом. «Князя», который угонит рудокопов и пошлет их на другие работы, ожидает еще более страшная кара: «Пламя сожжет его плоть! Сияющая растерзает его члены. И всякий человек, который останется глух к его повелениям, увидит: Осирис встанет за его спиной, Исида – за спиной его жены, Хор – позади его детей вместе с владыками Та-джесер, исполняющими свои долг».[545]
