Пьер Брюле - Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху
Обзор книги Пьер Брюле - Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху
Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху
...Очень часто
Я говорила себе, думая о нашей женской доле,
Что мы были ничем. Таковы дети, сердца, питающиеся
Сладостной беспечностью, а также младенцы,
Живущие в отчем доме, где дни наполнены счастьем нежного возраста.
Но наступает прекрасный возраст, возраст замужества
Договор заключен: нас изгоняют, нас продают
Далеко от домашних богов и милых родителей,
Одну — греку, другую — какому-то варвару.
И в доме, где все кажется нам чужим и ужасным,
Где нам зачастую не рады,
С первой же ночи плетется ткань нашей жизни,
Навечно определенная... И, бедные души,
Мы еще мечтаем о счастье...
СОФОКЛПредисловие. Как с ними встретиться?
Встреча с греческими женщинами предполагает погружение в глубь веков, и, следовательно, ответы на два вопроса: какие источники о них сообщают и кто о них писал? Родиться женщиной означало практически не иметь шансов оставить след в истории. Прибавьте к этому бедность, неучастие в политических делах и подчиненное положение — и наши попытки узнать что-либо об их жизни почти равны нулю. Так было повсеместно. И античная Греция не исключение. Здесь женщины несли двойной груз, если они являлись еще и рабынями, либо чужестранками, либо людьми, исключенными из общества. Их следы могли сохраниться только случайно, в то время женщины не интересовали своих современников. Поэтому в этой книге речь пойдет в основном о тех, кто страдал от своей принадлежности к женскому роду, о женщинах, социально избранных, о небольшой их части. А на вопрос — кто о них писал, ответить довольно просто: в Греции слово всегда принадлежало мужчинам. Обрывки стихов Сапфо, с одной стороны, и целая библиотека, с другой! Таким образом, все или почти все, что известно о женщинах, исходит от мужчин, и все или почти все возвращается к ним же. Но это только на первый взгляд непонятно, какая им от этого выгода. Дело в том, что, говоря о женщинах, мужчины все время говорят о себе и, значит, обо мне тоже. Итак, мои поиски греческих женщин оказались связаны с преодолением трудностей: освобождением от мужского кожуха, мешающего мне увидеть хоть немного из принадлежавшего им «каждодневного мира», постичь суть культуры, столь мало ими интересовавшейся. Однако в нашем распоряжении только свидетельства мужчин, поэтому нам не остается ничего другого, как внимательно к ним прислушаться. И если невозможно проникнуть в мысли женщин, узнать, каковы были их взгляды на мир, попытаемся по крайней мере составить представление об их обыденной жизни. А поскольку они не существовали сами по себе, исследования женского пола вновь возвращают нас к мужчинам, к «союзу» полов (как говорит один из персонажей книги), к обществам, в которых они жили, к культуре, в которой они были растворены.
Конечно, описать в этой книге одновременно повседневную жизнь греческих женщин и их историю довольно трудно. «Повседневность» — это жизнь во всем ее многообразии, это то, что делает ее сносной. Но как сочетать историю и повторяющиеся изо дня в день события? Как рассказать об одном обычном дне женщины? И о какой женщине? Конечно, существуют тексты, изображения (плохие и редкие), глядя на которые, можно попытаться представить, чем они занимались, но подобная реконструкция их повседневной жизни представляется утопичной. Повседневность убивает историю, а между тем история господствует над повседневностью. И как ответить на вопрос (если это вообще возможно) — каким образом, куда ускользнул этот человеческий поток, образованный миллиардами дней, наполненный мириадами слов, жестов, мыслей, в общем то, что могло бы называться историей, если бы об этом сохранились хоть какие-то сведения? Будучи повседневной, жизнь все равно меняется. Как повторить это движение? Что касается мужчин, то это не так сложно. Нам известно, как менялись их способы строительства, ведения войны, их политические, философские, религиозные взгляды, их мечты; но их равнодушие к делам и заботам своих современниц — к приготовлению пищи, стирке, ткачеству, беременности, родам, воспитанию детей, молчаливое игнорирование чувств женщин лишают нас этой части истории. Между тем история ссылается на повседневность, не признаваясь в этом. Греческие женщины были в тени и там и остались. Отсутствие «греческой женщины» в истории объясняется тем образом жизни, который заставляло ее вести тогдашнее общество, ее более низким положением по отношению к мужчине.
Что же мы выберем: фиксированный образ, в котором нагромоздились бы в калейдоскопическом беспорядке предметы «повседневной жизни» — веретена, прялки, жернова и т.п., — или мешанину фактов, годных лишь для того, чтобы нарисовать картину или снять фильм, но содержащих всего несколько эпизодов и множество белых пятен. Из двух решений я выбираю историю, историю как возможность поразмышлять о мире.
Обычные греческие женщины — вы вне времени, вне морей, вне культур: вас нет, вы немы и анонимны. Что за парадокс! Мы же знаем, как громко звучат голоса других женщин, живущих «в философских дворцах» мужских рассуждений! Имена этих выдуманных героинь широко известны благодаря драматургам, музыкантам, философам не только греческой, но и западной культуры. Это Ариана, Ифигения, Федра, Елена, Навсикая, Андромаха, Электра, Антигона, Пенелопа. Длинный и блистательный список греческих героинь, иллюстрирующий разнообразие их типов, тоже является парадоксом. Эти образы родились в культуре, где мужское господство полностью заглушает женский голос.[1] Непонятно, почему надо было заставлять молчать одних и громко говорить о других? С одной стороны, неизвестные женщины, притаившиеся «в глубине темных жилищ», поглощенные своими домашними делами, с другой — женщины-героини, описанные греческими поэтами, воспетые Оффенбахом, Жироду, Расином, оплаканные Гете, — две загадки.
Жизнь повседневная и жизнь частная? Ассоциация автоматическая, а следовательно, симптоматичная: говорить о женщинах — значит рядом с частным видеть интимное. Читать книгу о женщинах — значит найти в ней сведения не только о них, но и о домашнем хозяйстве, семье, сексуальной жизни. Словно мужчины не имеют ни дома, ни семьи, ни секса. Асимметрия налицо: в противоположность мужскому миру женский состоит из тысячи интимных, индивидуальных элементов. Мужчины женщин не понимают. И ставят им в вину качество, которого нет у них самих, — способность отходить в сторону, скромность. «Уделом женщины молчанье служит». Перикл, долго перечисляя богатства и добродетели граждан (взрослых мужчин), удостоил женщин одной-единственной фразы:
«Если вы не испытываете недостатка в том, что является вашей натурой, это послужит к вашей славе; то же касается и тех, чьи достоинства или недостатки не обсуждаются мужчинами».
Мужчинам показалось мало заглушить голоса женщин, поэтому они «лишили» их имен. Хотя женщины получали от отца собственное «официальное» имя, современники, говоря о них, использовали главным образом местоимения или слова, идентифицирующие их по отношению к мужчине, отцу или супругу:дочь такого-то или жена такого-то. То, что мужчины придавали особое значение своим именам и игнорировали женские, является показателем низкого социального статуса женщин. Это было характерно не только для греческой, но и для других культур. Римляне, например, вообще не давали женщине собственного имени, обычно называя ее по имени семьи или отца.
Главная цель этой книги — рассказать о греческих женщинах, живших в античную эпоху. В ходе исследования я выбрал несколько «жизнеописаний»: от Пенелопы (начало VII века до н. э.) до Ниры (конец IV века до н. э.). Хотя это не совсем обычные судьбы, они, на мой взгляд, позволяют реконструировать обобщенный образ женщины. Нам предстоит побывать в шатрах «Илиады», в афинских «домах»[2] и судах. Некоторые наши гиды известны, как, например, Гомер, другие останутся анонимными.
Документы и источники, с которыми я работал, обусловили специфику тем, рассматриваемых в этой книге: Гомер и его женщины, Плутарх и «дом» Перикла, Ксенофонт и «дом» Исхомаха, Аполлодор и проституция. Нас будут интересовать представления греческих врачей (последователей Гиппократа) о женском и мужском теле, биологические трактаты Аристотеля. А начнется наше исследование с темы, которая обычно рассматривается в исторических книгах в последнюю очередь, — это религия и отношения греческих женщин с богами.
Глава 1. Женский пол, женщины и священное
Пытаясь понять место женщины в греческом обществе, невозможно обойти вниманием след, оставленный ею в религии. В том мире и в том времени большая часть того, что мы называем религией, всецело определяла общественную (и даже политическую) жизнь, составляла ее сущность. Верования и религиозные обычаи выражали концепцию того или иного общества и его отношение к человеку. Территория, которую религия занимает в греческом мире, благодатна для исследователя, потому что, далекая от какой-либо экзогенной правды, она тем не менее содержит в себе цвет времени, цвет мира. В нем не было кажущихся нам такими привычными различий между мирским и священным, между естественным и сверхъестественным. Трудно сравнивать греческую религию с нашей современной концепцией веры. Проще перечислить то, чего в ней нет: пророка, Мессии, откровения, книги, догмы, духовенства в нашем понимании этого слова, Церкви, веры, отделенной от ритуала[3], бога-творца, всемогущего, всевидящего. В греческой религии — не бог, а боги, боги в сравнении, а не в превосходной степени, их количество неизвестно даже самим грекам. Есть и другие божественные существа, они не боги, а души (если рассматривать их в христианских терминах). В ней нет ни «вечной жизни», ни противоборства добра и зла, ни «учета» в небесной канцелярии... Что еще? Проблема популяризатора в том, что ему приходится гораздо больше говорить о том, что есть, чем о том, чего нет.
