Юлиан Семенов - Межконтинентальный узел
...В потоке газетной, журнальной и телеинформации короткая корреспонденция Юджина Кузанни, написанная к тому же не так, как принято в Штатах - сухая информация, лишенная каких бы то ни было личностных а к ц е н т о в (для этого есть колонка Арта Бухвальда или Стефена Коэна), прошла мимо внимания ЦРУ; сотрудник, сидевший на компьютерах, сунулся было к шефу своего сектора, но от него отмахнулись: надо успеть обработать информацию, поступающую от людей с мировыми именами, кто такой этот самый Кузанни? Киношник. Какие у него связи? Чью тенденцию выражает? Если бы это была заметка Гендриха Смита или Лесли Гэлба из "Нью-Йорк тайме", одно дело, близки к Белому дому, а так - пусть себе резвится, тем более кончается заметка Кузанни какой-то абракадаброй про частное и общее; Эйнштейн давно умер, его заумь не наше дело...
Потому-то в Женеве за ним и не было пущено наблюдения по линии ЦРУ.
За Степановым, таким образом, тоже, ибо практически все время он был теперь вместе со своим американским приятелем... Работа-X
- Скажите, Геннадий Александрович... - Славин смотрел мимо Кулькова, мучительно заставляя себя как-то обходить его лицо взглядом: "Контрагент чувствителен, может понять мое состояние, а его сейчас весьма трудно скрыть, особенно после разговора с Ивановым; "Либерти" - это его р а б о т а, последняя надежда, по-человечески можно понять, а вот в деле с Ивановым выявился чудовищный характер, полнейшая, мерзостная безнравственность - топить того, кто спасает тебя?!" Такого Славин понять не мог, отвращало; донос на друга - что может быть пакостнее? - Какой год вы считаете переломным?
- То есть? - Кульков чуть подался вперед; видимо, почувствовал состояние Славина; мембрана, а не человек. - Ваш вопрос мне не до конца ясен.
- Вы давеча говорили, что у вас было всего пять встреч с работниками управления науки ЦРУ... С какого года вы начали работать на них активно?
- Я же отвечал вам... В ноябре позапрошлого года...
- До этого вы с ними контактов не поддерживали?
- Конечно, нет...
- Вы предложили нам сотрудничество, Геннадий Александрович, предложили начать игру против ваших работодателей... Допустим, мы начали эту игру... Рискованное дело, согласитесь?
- Конечно. Я отдаю себе отчет в том, как рискую...
Славин удивился:
- Вы? Чем же?! Нет, вы ничем не рискуете, Геннадий Александрович, рискую я... А как мне идти на риск, если вы лжете?
Следователь Гаврилов вышел из кабинета. Кульков допил кофе и ответил:
- Я отвечаю правду, только правду, и ничего, кроме правды...
- Вы, видимо, не до конца понимаете свое положение, - заметил Славин. - Мы бы не стали вас арестовывать, не имея неопровержимых улик... Не один день наблюдали за вами, прежде чем я поприветствовал вас у лифта... В камере вы мучительно строите комбинации, вспоминаете даты, придумываете линию защиты, но это похоже на то, как человек, не умеющий играть в шахматы, садится за стол, где его партнером является Каспаров, то есть личность, обладающая знаниями, говоря предметнее, информацией. Мы обладаем информацией, а вы наивно думаете, что нас можно обойти на повороте. Против вас работаю не один я, а наш аппарат... Не считайте нас любителями, которых можно обыграть. Не выйдет. А вот я лишний раз убеждаюсь в том, что вы лгали мне с самого начала и ничего серьезного предложить не можете... Поэтому в последний раз задаю вопрос: когда и каким образом вы начали работать на Лэнгли?
- Клянусь честью, я ответил вам правду...
Славин вздохнул:
- Клянетесь честью... Это хорошо, что вы клянетесь честью... Я не стану подвергать сомнению наличие чести у человека, работающего на Лэнгли...
- Во-первых, работавшего, а во-вторых, не на Лэнгли, а на ученых, озабоченных, как и я, вопросом сохранения мира на земле...
- Вы это придумали или такая реплика вам была заранее написана, Геннадий Александрович?
- Ни то ни другое. Это моя глубокая убежденность, внутренняя убежденность... Простите, мы с вами так много говорим, вы меня называете по имени-отчеству, а я лишен такой привилегии, неловко...
- Я не представился? Странно... Меня зовут Иван Иванович...
Кульков усмехнулся:
- Хороший псевдоним, легко запоминать.
- Все-то вы про нас знаете, - вздохнул Славин и посмотрел прямо в глаза Кулькова. - А вот что вы знаете про азы Уголовно-процессуального кодекса, хотел бы поинтересоваться?
Лицо Кулькова дрогнуло, глаза заметались, зрачки расширились.
- То есть? Вы имеете в виду статью, связанную со шпионажем?
- Нет... В данном случае я имел в виду статьи о доказательствах по уголовному делу.
- Ну, не знаю... Понятые, свидетели...
- А вот отпечатки пальцев, по-вашему, являются уликой?
- Не знаю.
- Хотите почитать разъяснение по этому поводу?
- Зачем же? Я верю вам... В отличие от вас я верю каждому вашему слову...
- Так вот, отпечатки пальцев, обнаруженные на месте преступления или на орудии преступления, носят характер улики... Суд принимает это в качестве доказательства... Конечно, вы можете опровергать заключение экспертов, доказывать случайность появления отпечатков ваших пальцев на определенном месте, опять-таки ваше право... Но это будет голословное опровержение факта, которое суд во внимание не примет.
- Спасибо за исчерпывающее разъяснение... Зачем вы сказали мне об этом?
- Для того чтобы вы, подумав, вспомнив былое, ответили мне правду до того, как вам будет представлена улика...
- Но мне нечего сказать! Я и так доверчиво открыл вам душу! Предложил план игры! Написал - под диктовку - сообщение туда! Испытал огромное облегчение, когда признался вам во всем! И начал помогать...
Славин поднялся, отошел к дивану, стоявшему у противоположной стены, и аккуратно, артистическим жестом, снял покрывало с какого-то плоского предмета - это был чемодан, подаренный Кульковым "любимому другу" Георгию Иванову перед его командировкой в Париж.
- Чей это? - спросил Славин. - Вообще-то вам его должны были предъявить для опознания несколько позже, но следователь Гаврилов пошел мне навстречу, я решил ускорить дело, времени у нас в обрез.
Лицо Кулькова снова п о т е к л о; как же меняется оно в моменты, когда надо принимать решения; студень какой-то, ложкой можно накладывать да на стол капнет...
- Нет, я не знаю, чей он...
- Не знаете, - повторил Славин. - Что ж, и на старуху бывает проруха... Могли запамятовать, столько лет прошло... Ну а если ознакомить вас с показаниями профессора Иванова? Хотите почитать? Или буквы перед глазами прыгают?
- Погодите, погодите, - сказал Кульков, шаркнув подошвами, - это же чемодан профессора Иванова! Я вспомнил! Это Жорин чемодан!
- Вот видите, - усмехнулся Славин. - У вас, видимо, ассоциативная память... Вам надо увидеть, а уж потом вы начинаете вспоминать...
- Совершенно верно! Вы правильно заметили: у меня, как у математика, выборочная память! Разве можно все удержать в голове?! Черт-те сколько дел, важных дел...
- Вы подарили этот чемодан Иванову?
- Я? Не помню... Вряд ли... Почему именно я?
- Так показывает Иванов.
- Видимо, он ошибается, я... Нет, нет, положительно не помню... Вообще-то я люблю дарить, но разве упомнишь все подарки, которые когда-либо делал друзьям и знакомым?
- Мы помним, - отрезал Славин. - Список подарков, которые вы делали, возвращаясь из командировок за рубеж, вам предъявят... Большинство мы изъяли, что-то около девяноста семи предметов... Потренируйте память, вы же идете от зримого образа, правда?
- Значит, все уже знают о том, что я здесь?
- Только те, кому нужно. Вы же просили - в интересах операции против ЦРУ, предложенной вами, - не сообщать о факте ареста...
- Задержания, - поправил Кульков. - Пожалуйста, употребляйте это слово, мне не так больно...
- Ладно, вернемся к чемодану... Вы утверждаете, что не дарили его Иванову?
- Нет, я бы так категорически не говорил... Я сказал, что не помню. Я же не хочу вводить вас в заблуждение... Не помню...
- Вы помните, Геннадий Александрович, вы все прекрасно помните...
- Да нет же! Иванов вполне мог сам купить этот чемодан!
- Он не мог купить этот чемодан.
- Почему?! Он всегда любил изящные вещи, особенно заграничные, он...
- Он не мог купить этот чемодан, - повторил Славин. - Дело в том, что чемоданы этой фирмы не закупались Внешторгом... Они слишком дорогие, люксовые... На такого рода товар не будет спроса у массового покупателя, а ведь мы о нем должны думать в первую очередь...
- Конечно, - подтвердил Кульков, - понятно, что в первую очередь надо думать о запросах трудящихся.
Славин отвел взгляд от лица Кулькова, надолго замолчал, потом подошел к чемодану, открыл его, молча показал, как закладывается информация в тайник, сработанный не кустарно, а вполне профессионально, с противомагнитной защитой, работа лабораторий ЦРУ, и, не оборачиваясь, сказал:
- Тут отпечатки ваших пальцев, Геннадий Александрович... Именно вы всегда собирали Иванова в командировки. Используя его в качестве курьера... До той поры, пока вам не приказали написать на него донос, чтобы самому перейти к академику Крыловскому... Значит, работать на ЦРУ вы начали не в позапрошлом году, а значительно раньше... Отправляйтесь-ка в камеру и готовьтесь к допросам, следователь вас заждался.
