Ложь и правда о советской экономике - Спицын Евгений Юрьевич

Что касается принципов ценообразования, то здесь прозвучали две точки зрения. Так, академик С. Г. Струмилин предложил определять стоимость товаров путем сложения их себестоимости и стоимости прибавочного продукта, исчисленной по хорошо известной марксовой формуле, то есть путем определения стоимости прибавочного продукта пропорционально заработной плате. При этом, как он полагал, исчисленная таким способом стоимость товаров должна служить основой всех «плановых цен» во всем народном хозяйстве страны. Однако с резкой критикой такой позиции маститого коллеги выступили целый ряд не менее крупных экономистов, в частности академик В. С. Немчинов и профессор А. И. Ноткин, которые указали на тот факт, что построение цен на основе подобного метода приведет к тому, что самые передовые отрасли или отрасли с высокой стоимостью сырья и низким удельным весом зарплаты будут получать в цене своей продукции совершенно незначительную долю прибавочного продукта и окажутся в тяжелом финансовом положении. Более того, им потребуются постоянные крупные ассигнования из госбюджета для обеспечения расширенного воспроизводства, а менее передовые отрасли с низким уровнем механизации окажутся самыми рентабельными во всем народнохозяйственном комплексе страны. Кроме того, эти же ученые отметили и то обстоятельство, что цены вообще не могут и не должны совпадать со стоимостью самого товара, так как это привело бы к децентрализации прибавочного продукта и лишило бы советское государство важнейшего рычага экономической политики.

Во время дискуссии были высказаны и две точки зрения по поводу того, выполняют ли «советские деньги функцию меры стоимости через свою связь с золотом». Многие экономисты (Л. М. Батовский, Ф. И. Михалевский, А. Д. Гусаков, З. В. Атлас, И. Д. Злобин) в целом поддержали эту формулу своих коллег, отраженную в обсуждаемом учебнике, заявив, что советское государство, используя закон стоимости, исходит из того исторически сложившегося факта, что в роли всеобщего эквивалента меры стоимости выступает именно золото. При этом, по их мнению, устойчивость советской валюты обеспечивается не столько золотом, сколько огромным количеством товарной массы, находящейся в руках государства и поступающей в наличный оборот по твердым государственным ценам. Именно такое обеспечение советской валюты, так же как и вся система социалистического планирования, дает возможность устанавливать любые количественные отношения товаров к золоту в интересах развития всей советской экономики. Однако их визави (Я. А. Кронрод, В. В. Иконников, В. М. Батырев) уверяли, что поскольку при социализме нет противоречия между частным и общественным характером труда, то золото уже не может выступать как мера стоимости в виде денег, поэтому изменение плановых цен совершенно свободно от изменений стоимости золота. Отныне такой мерой стоимости для любого «советского товара» служит стоимость совокупного товарного продукта, выраженная как исторически сложившаяся и планомерно изменяемая советским государством сумма цен. Именно эта стоимость совокупного товарного продукта и выполняет в советской экономике роль всеобщего эквивалента в виде денег. Советское социалистическое государство в плановом порядке устанавливает свою денежную единицу — рубль — в виде банковских и казначейских билетов, которые и выступают в качестве основного средства обращения, средства платежа и средства сбережения, а связь между рублем и золотом устанавливается лишь для внешних экономических связей.

Наконец, что касается проблемы неизбежности новых межимпериалистических войн, то здесь в центре внимания оказалась позиция академика Е. С. Варги, который на секции «Капиталистический способ производства» заявил, что ленинский тезис о неизбежности таких войн уже устарел и что такие войны возможны лишь «абстрактно-теоретически, а конкретно-практически они невероятны». Он объяснял это следующим образом: а) во-первых, противоречия между лагерем социализма и лагерем капитализма в настоящее время гораздо сильнее, нежели внутриимпериалистические противоречия; б) во-вторых, в империалистическом лагере США имеют подавляющее превосходство над всеми остальными буржуазными державами, и они не нуждаются в войне, чтобы подчинить их себе; в) в-третьих, США достаточно сильны, чтобы реально помешать любой войне в лагере «европейских империалистов»; в) наконец, в-четвертых, опыт двух мировых войн доказал лидерам буржуазных государств, что любая война внутри буржуазного лагеря «имеет очень плохие последствия для самих империалистов». Эту позицию старшего коллеги поддержал и профессор М. И. Рубинштейн, заявивший, что ленинский тезис «о неизбежности войн при империализме» устарел еще и потому, что в настоящее время значительно выросли «мощные силы сторонников мира и подлинно народной демократии». Однако большинство участников дискуссии, совершенно верно указав, что этот ленинский тезис характеризует политико-экономическую суть самого империализма, который не может жить без войн и грабежей, заявили, что этот тезис не может устареть до тех пор, пока существует империализм. При этом возможность предотвращения любой войны в настоящее время определяется не тем, что изменилась природа империализма, а тем, что бурно растет и крепнет лагерь мира, демократии и социализма. Таким образом, отрицание ленинского закона «неравномерного развития капитализма» на деле означает признание возможности создания единого буржуазного сверхгосударства под эгидой США.

Хорошо известно, что сам И. В. Сталин не участвовал в этой конференции, однако, вопреки мнению ряда экономистов (М. Ч. Джибути [352]), он не просто внимательно следил за ходом всей дискуссии, а детально проанализировал выступления всех ее участников. По уточненным данным В. В. Журавлева и Л. Н. Лазаревой, все материалы состоявшейся дискуссии вождь изучил очень тщательно, буквально с карандашом в руках, и сделал немало личных комментариев-помет. При этом наибольшее количество таких помет были оставлены вождем в двух обобщающих сборниках, созданных по горячим следам данной конференции: в «Предложениях по улучшению проекта учебника политической экономии» и в «Справке о спорных вопросах, выявившихся в ходе дискуссии». Итогом сталинской работы с этим огромным материалом стали его «Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года», опубликованные малым тиражом в виде отдельной брошюры «для служебного пользования» в начале февраля 1952 года [353]. Именно в этой работе, адресованной участникам дискуссии и впоследствии составившей значительную часть его главной работы «Экономические проблемы социализма в СССР», изданной в конце того же 1952 года, вождь и сформулировал свое видение основных экономических законов капитализма и социализма, выделил условия, необходимые для перехода к коммунизму и де-факто сформулировал основные положения политэкономии социализма. Кроме того, высказав ряд важных замечаний по последнему макету нового учебника, вождь не согласился с его разносной критикой со стороны многих участников дискуссии и заявил, что нынешний макет учебника «стоит на целую голову выше существующих учебников». В то же время И. В. Сталин согласился с той частью «Сопроводительной записки» Г. М. Маленкова, М. А. Суслова и Ю. А. Жданова к проекту Постановления ЦК «О положении в экономической науке» от 22 декабря 1951 года, где, подводя итоги прошедшей дискуссии, они писали, что «наиболее слабой частью проекта учебника, требующей коренной переработки, является та часть, которая посвящена описанию организованной в стране экономической системы (примерно половина учебника). В ней не раскрыты «сущность» созданной экономической системы, а также ее «внутренняя связь и механизм действия». Более конкретный перечень претензий состоял в том, что в новом макете учебника: 1) не показано, что «производство является основой развития товарооборота, денежного обращения, финансов»; 2) не отражено, что «производительность труда есть, в конечном счете, самое главное, самое важное», а «неуклонный технический прогресс» является «одной из основ высоких темпов производства»; 3) «слабо раскрыта сущность планирования, не освещены механизмы и методы планирования»; 4) полностью отсутствует «теоретический анализ финансов», «определение денег как экономической категории подменено перечислением финансовых учреждений»; 5) и, наконец, допущена «грубая ошибка» включения по тексту учебника «кооперации в элементы государственного уклада» [354].