Зоя Ножникова - Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев
На нашем, как, без сомнения, и на всех остальных столах, расставлены были небольшие сосуды: одни с уксусом, другие с перцем, третьи с солью; они были расставлены и размещены вдоль стола с таким расчетом, что на каждых четверых гостей приходилось по одному набору из этих трех сосудов, кроме, разумеется, стола государева и его братьев. Они оставались на столе от начала обеда и до конца.
В мое посольство за столом присутствовал и царь Петр, крещеный татарский царь, женившийся на сестре великого князя. Во время обеда он сидел по правую руку от старшего брата государева.
Затем, когда все уселись, вошли стольники, наряженные в блестящее платье, и, обойдя вокруг поставца, стали против государя и против нас друг за другом».
* * *Климент Адамс в 1553 году уточнил: «Все сто сорок прислужников были в золотой одежде и во время обеда переменили ее три раза».
* * *Далее снова Герберштейн:
«Стольники никак не приветствовали государя, а шли, вытянув шеи, как будто не замечая его, пока все приглашенные гости не сели, и им не было приказано внести кушанья. Меж тем, когда все сели, государь позвал своего стольника или чашника, взял два длинных ломтя хлеба, лежавшего перед ним горкой, нарезанного и уложенного, положил его на ладонь чашнику и сказал:
— Дай графу Леонарду, послу нашего брата, из бранного римского императора и высшего короля, и Сигизмунду этот хлеб.
Слуга, взяв с собой толмача, который все время находится близ стола, по порядку поднес хлеб нам обоим с такими словами:
— Граф Леонард, великий господин Василий, Божией милостью царь и господин всея Руссии и великий князь, являет тебе свою милость и посылает тебе хлеб со своего стола.
Толмач отчетливо переводил эти слова. Затем он подошел ко мне с теми же словами. Мы стоя слушали милость государеву. Чтобы почтить нас, встали и другие, кроме братьев и свойственников государевых. На подобную милость и честь не требуется никакого другого ответа, кроме того, чтобы принять предложенный хлеб, положить его на стол и поблагодарить наклонением головы самого государя, а затем советников, сидевших за столом ближе всех к нему, потом в другую сторону и наконец тех, кто были против нас, точно так же и остальных советников его, поводя во все стороны головой и наклоняя ее. Таким хлебом государь выражает свою милость кому-нибудь, а солью — любовь. И он не может оказать кому-либо большей чести на своем пире, как посылая ему соль со своего стола. Кроме того, их прекрасные белые хлебы, имеющие вид лошадиного хомута, знаменуют, по моему мнению, для всех, их вкушающих, тяжкое иго и вечное рабство, которым они этот хлеб заслуживают.
Наконец стольники вышли за кушаньем, снова не оказав никакой чести государю, и принесли водку, которую они всегда пьют в начале обеда, а затем жареных лебедей, которых в мясные дни они почти всегда подают гостям в качестве первого блюда. Двух или трех из них поставили перед государем; он проколол их ножом, чтобы узнать, который лучше и предпочтительнее перед остальными, другие стольники в это время стояли со своими блюдами и лебедями в руках, после чего тут же велел их унести. Все сейчас же вышли за дверь. Возле двери в столовую стоял стол для разделки еды; там лебедя разрезали, положив на каждое блюдо по два крыла и по две ножки или прочее по их обыкновению. Затем стольники снова вносят блюда и ставят четыре или пять из них, не таких больших, перед государем, остальные же распределили по чину между его братьями, старейшими советниками, послами и другими. Грудки и гузки предназначаются для остальных, присутствующих в зале.
У стола государева стоит человек, который исполняет приказания: подает чашу; через него-то государь и посылает отдельным лицам хлеб и другие кушанья. Государь дает отведать предварительно кусочек стольнику или берет ломоть хлеба и кладет ему на ладонь попробовать; затем отрезает от разных кусков, пробует, ищет куски помягче, после чего посылает почетные угощения — блюдо, от которого кушал сам — брату, или какому-нибудь старейшему советнику, или послам. Послам подобные яства посылаются всегда с гораздо большей торжественностью (как это было сказано о хлебе); при получении их надлежит вставать не только тому, кому они посылаются, но всем и каждому, так что при неоднократном оказании государевой милости иной может немало утомиться от вставания, стояния, благодарения и частого наклонения головы во все стороны, особенно, если стол его находится близко, так что уж и на ногах не стоишь.
В первое посольство, когда я был послом цесаря Максимилиана и меня пригласили на пир, я несколько раз вставал в знак уважения к братьям государевым, однако видя, что они не пользуются особым почтением, но в честь меня, такого значительного посла, не встают, не выражают мне никакой благодарности и ничем мне взаимно не отплачивают, я затем всякий раз, как замечал, что им назначается милость от государя, тоже не стал вставать в их честь. Я тотчас же заводил разговор с кем-нибудь, как бы ничего не замечая; и хотя некоторые из сидевших напротив подавали мне знаки и окликали меня, когда вставали братья государевы, я, якобы ничего не замечая, едва после третьего напоминания осведомлялся у них, чего они от меня хотят. А когда мне отвечали, что братья мол государевы стоят, то, прежде чем я успевал осмотреться и встать, процедура почти уже бывала закончена. Затем, когда я несколько раз вставал позже, чем следовало бы, и тотчас садился снова, а сидевшие напротив меня начинали над этим смеяться, то я, как бы занятый другим делом, спрашивал, чему они смеются. Но когда никто не хотел открывать мне причины, я, в конце концов, как бы догадавшись о причине и приняв важный вид, говорил:
— Я присутствую здесь не как частное лицо; право, кто пренебрегает моим господином, тем и я буду пренебрегать.
Более того, если государь посылал кушанье кому-либо из младших или меньших, то я, хотя меня и предупреждали, что можно не вставать, отвечал:
— Кто чтит моего государя, того и я стану чтить, — и все же вставал.
Государь видел, как они смеялись, и как я говорил с ними об этом, позвал одного из них, желая знать, о чем речь. Тот, конечно же, ему все рассказал, и государь тоже над этим смеялся.
Когда мы начали есть жареных лебедей, они приправляли их уксусом, добавляя к нему соль и перец, которые у них употребляются как соус или подливка. Кроме того, для той же цели было поставлено кислое молоко, а также соленые огурцы, равно как и сливы, приготовленные таким же способом, которые они хранят в течение всего года. Это все стоит на столе в течение всего обеда. Тот же порядок соблюдается при внесении других блюд за исключением того, что они не выносятся обратно, как жаркое. Подают разные напитки: мальвазию, греческое вино и разные меды. Государь, как правило, один или два раза велит подать себе чашу и, когда пьет из нее, подзывает к себе по очереди послов и говорит:
— Леонард, ты прибыл от великого господина к великому господину по важному делу, проделав большой путь; и как ты видел нашу милость и наши ясные очи, добро тебе будет. Пей и выпей эту чашу, и ешь хорошенько досыта, а потом отдохнешь, что бы вернуться, наконец, к своему господину.
Потом то же самое он сказал и мне.
Вся без исключения посуда, в которой подавались кушанья, напитки, уксус, перец, соль и прочее, по их словам, сделаны из чистого золота, и, судя по весу, это, кажется, было действительно так. Я едал у великого князя и до, и после того, когда поставец был уставлен серебром, да и на столах была серебряная посуда.
Есть четыре лица, каждое из которых стоит с одной из сторон поставца и держит по чаше; из них-то чаще всего и пьет государь, постоянно обращаясь к послам и приглашая их есть. Иногда он даже спрашивает у них что-нибудь, выказывая себя весьма любезным и обходительным. Среди прочего он спрашивал меня, брил ли я бороду, что выразилось одним словом: «брил». Когда я так же односложно сознался в этом, он сказал: «И это по-нашему», то есть как бы говоря: «И мы брили». В самом деле, когда он женился вторично, то сбрил совершенно бороду, чего, как они уверяли, не делал никогда никто из государей.
Раньше стольники одевались в далматики, наподобие диаконов, прислуживающих при богослужениях у нас в больших храмах; но в тот раз были только подпоясаны; ныне же на них различные платья, похожие на военный камзол, называемые «терлик», обильно украшенные драгоценными камнями и жемчугом. Все это дается из княжеской казны.
Обед длится долго — иногда три, или четыре, или пять часов. Как-то раз, это было в первое мое посольство, в 1517 году, мы даже обедали до первого часа ночи. Ибо все дела они заканчивают до обеда; так что если идут переговоры о серьезном деле, то они не едят зачастую целый день, а расходятся только тогда, когда зрело все обсудят и решат, и расходятся только ночью. И наоборот, на пиршества и возлияния они употребляют иногда целый день и, наконец, расходятся только с наступлением темноты. Государь часто чтит пирующих кушаньями и напитками.
