Ложь и правда о советской экономике - Спицын Евгений Юрьевич
Между тем, по мнению ряда авторов (В. С. Пушкарев), эта реформа так и не смогла серьезно «потрепать дельцов черного рынка», поскольку они «начали подготовку к денежной реформе задолго до 14 декабря 1947 г.» [315] Главная задача «держателей крупных «теневых» капиталов состояла в страховке их от обесценения в ходе обменной операции», и об этом еще в декабре 1944 года писали разработчики проекта денежной реформы, входящие в Группу по денежному обращению. Одной из форм страховки таких капиталов была их легализация, прежде всего через вклады в сберегательные кассы. Только за один год сумма таких вкладов в сберкассы выросла больше, чем за все годы войны, и к 1 декабря 1947 года выросла с 10,3 до 16,5 млрд. руб. Более того, по информации А. Г. Зверева, общий приток вкладов в сберегательные кассы только за первые две недели декабря 1947 года составил примерно 2–2,5 млрд. руб. [316] Кроме того, еще в ноябре в крупных городах началась массовая скупка дорогостоящих материальных ценностей, в первую очередь драгметаллов и антиквариата. Так, если обычная дневная выручка всех магазинов Мосскуппромторга составляла 2,5 млн. руб., то, например, только 29 ноября было продано товаров на сумму 13 млн. руб. Именно поэтому А. Г. Зверев в своей крайней докладной записке на имя И. В. Сталина предложил все вклады, внесенные в сберкассы после 1 декабря, переоценить как наличные деньги, то есть 1:10. Однако это предложение не нашло поддержки у руководства страны [317]. В результате, по мнению В. С. Пушкарева, «дельцам «черного» рынка удалось не только сохранить большую часть своих капиталов… но и заметно увеличить их, используя предреформенный ажиотаж среди населения». При этом заметим, что аналогичным образом спасали свои капиталы и целый ряд крупных партийных и государственных руководителей районного, городского и областного звена в Москве, Ленинграде, Киеве, Свердловской, Молотовской и других областях, в том числе в Калужской области, где среди подобных персонажей оказался первый секретарь обкома И. Г. Попов, которого по решению ЦК в марте 1948 года сняли с должности и исключили из партии [318].
Вероятно, именно в связи с этим обстоятельством, прежде всего с утечкой строго секретной информации о предстоящей денежной реформе, А. Г. Зверев был наказан и понижен в должности. 16 февраля 1948 года новым министром финансов СССР был назначен кандидат в члены Политбюро ЦК, заместитель председателя Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин. Правда, уже 28 декабря того же 1948 года А. Г. Зверев вернулся на пост министра финансов и проработал в этой должности до 16 мая 1960 года, добровольно уйдя в отставку из-за несогласия с Н. С. Хрущевым по проекту новой денежной реформы, которая была проведена 1 января 1961 года.
Как было сказано выше, одновременно с обменом денежных купюр была отменена карточная система и началась политика ежегодного снижения цен на многие ходовые виды продовольственных товаров и ширпотреба, которая продолжалась на протяжении семи лет, вплоть до выхода последнего совместного Постановления Совета Министров СССР и ЦК КПСС № 80 «О новом снижении государственных розничных цен на продовольственные и промышленные товары», подписанного Г. М. Маленковым и Н. С. Хрущевым 18 января 1954 года [319]. Надо сказать, что еще со времен горбачевской перестройки в антисталинской историографии (Г. X. Попов, Р. Г. Пихоя, М. Я. Геллер, А. М. Некрич, Е. Ю. Зубкова [320]) были вылиты целые ушаты грязи на сталинскую политику снижения цен, базой для которой стало якобы сознательное и масштабное завышение розничных цен, проведенное параллельно с денежной реформой, что и дало возможность сталинскому руководству заниматься неприкрытым популизмом. Однако на самом деле, как справедливо указали многие их оппоненты (Г. И. Ханин, Н. П. Лативок, Е. А. Мазур, Д. А. Чистов, А. С. Галушка, А. К. Ниязметов, М. О. Окулов), базой для такой политики стал полноценно «заработавший механизм регулярного снижения затрат себестоимости продукции», средние темпы которого составляли 6,4% в год. В итоге за семь лет общая стоимость месячной продуктовой корзины подешевела с 1130 до 491 руб., то есть в 2,3 раза, а стоимость хлеба (с 3 до 1 руб. за кг), масла (с 64 до 21 руб. за кг) и мяса (с 30 до 11 руб. за кг) вообще в 3 раза [321]. А с учетом того, что в этот же период среднемесячная зарплата десятков миллионов рабочих и служащих выросла с 640 до 800 руб., то можно с уверенностью утверждать, что жизненный уровень основной массы населения страны реально вырос не менее чем в 2,5 раза. В целом же по данным ЦСУ СССР, на которые ссылаются ряд авторов (Л. Н. Лазарева), в 1953 году реальные денежные доходы населения и его платежеспособный спрос по сравнению с 1937 годом выросли в 2 раза, а общая выгода от снижения цен составила в 1948 году — 57 млрд. руб., в 1949 году — 48 млрд. руб., в 1950 году — 80 млрд. руб., в 1951 году — 27,5 млрд. руб., в 1952 году — 24 млрд. руб. и в 1953 году — 46 млрд. руб. [322]
В первые месяцы после проведения реформы в советской госторговле наблюдался огромный ажиотаж, изголодавшиеся люди скупали в свободной продаже сахар, жиры, крупы, белый хлеб, одежду, обувь, ткани и другие товары ширпотреба. Пищевая и легкая промышленность страны работали буквально с колес, и уже вскоре товарное изобилие даже сменилось дефицитом ряда товаров, особенно муки и хлебных изделий, так как еще не восстановленное народное хозяйство не могло обеспечить возросший спрос населения страны [323]. Но уже со второй половины 1948 года вплоть до конца 1953 года за счет резкого роста производительности труда (суммарно на 66%) и одновременного снижения себестоимости готовой продукции (суммарно на 34,5%) товарный дефицит был ликвидирован.
Следующим шагом в реформировании денежной системы страны стало введение с 1 января 1949 года новых оптовых цен, которые в среднем выросли в 1,6 раза, в том числе на уголь — в 3,4 раза, на чугун — в 3 раза, на электроэнергию — в 1,5 раза и на продукцию машиностроения — в 1,3 раза, что, по оценкам Р. А. Белоусова, «позволило перейти к сбалансированному, устойчивому и вместе с тем весьма емкому государственному бюджету». Только за одну IV пятилетку финансовая система страны мобилизовала через государственный бюджет 1982 млрд. руб., то есть в 2 раза больше, чем за 13 предвоенных лет — с 1928 по 1940 год [324]. Причем расходная часть госбюджета в 1946–1950 годах был распределена таким образом: на все народное хозяйство — 708,4 млрд. руб., на культуру, просвещение и здравоохранение — 524,4 млрд. руб., на оборону — 368,2 млрд. руб., а на госуправление — всего 65,4 млрд. руб.
Между тем в начале того же 1949 года в недрах высшего советского руководства вызрела идея пересмотра валютного курса нового советского рубля. В связи с этим надо напомнить тот факт, что с 19 июля 1937 года из-за резкой девальвации французского франка курс советского рубля стал определяться по отношению к американскому доллару в соотношении 1 долл. = 5,3 руб. [325] А поскольку доллар, ставший после войны основой Бреттон-Вудской системы, на тот момент был единственной валютой, обеспеченной золотом, то именно он и стал базой валютных паритетов. Вероятно, это обстоятельство побудило И. В. Сталина, который, по словам А. И. Микояна, проявлял «особый фетишизм к золоту» [326], установить золотое содержание рубля.
