Олег Черенин - Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942
Одной из первых разведывательных структур, созданных для получения информации о военном потенциале Германии в Восточной Пруссии, стала в конце 1920 года «окружная резидентура» Разведупра РККА, руководимая из Литвы сотрудником аппарата военного атташе Владимиром Георгиевичем Роммом.
О результативности его деятельности по формированию отдельных разведывательных звеньев в Литве, Польше, Восточной Пруссии, Дании в 1920–1921 годах свидетельствует число агентурных групп в этих странах — 14. Большую помощь в организационной работе В. И. Ромму оказывал другой резидент советской военной разведки, имевший псевдоним «Бобров»[286].
Из вышедших в 1930-е годы сборников Разведывательного управления РККА следует, что все организационно-штатные изменения в 1-м военном округе своевременно становились известными советской военной разведке. Сборники «Сводка по маневрам 1936 года за рубежом», «Германия: Комплектование, высшее военное управление, местное военное управление, состав и численность армии мирного времени, техника и дислокация» свидетельствуют о достаточно высоком уровне разведывательного изучения Восточной Пруссии. В них с большой степенью детализации содержатся сведения о местах дислокации, численности, вооружении частей 1-го военного округа. В материалах сборников с незначительными ошибками учитывался его состав.
Кроме вспомогательных и тыловых частей на территории округа дислоцировались три кадровые пехотные дивизии и одна отдельная кавалерийская бригада. Разведка точно определила нумерацию и места дислокации 1-й пехотной (Инстербург), 11-й пехотной (Алленштайн), 21-й пехотной (Эльбинг) дивизий. Неверно была определена только нумерация отдельной кавалерийской бригады. В документах Разведупра она проходила под пятым номером, когда фактически носила первое номерное обозначение[287].
Тщательное наблюдение советских разведчиков за ходом реформирования вермахта и других военизированных учреждений позволило им также вскрыть изменения, касающиеся пограничной службы Германии.
Особую ценность для советского командования приобретали данные о ходе регулярно проводившихся на территории Восточной Пруссии военных учений, так как позволяли проследить за направлениями развития военной мысли одной из лучших армий в мире. В первом сборнике, например, достаточно подробно описывался ход военных маневров, проводимых осенью 1936 года с участием соединений 1-го военного округа в восточных районах Восточной Пруссии. О значимости этих маневров свидетельствовало участие в них командующего сухопутными войсками Германии генерал-полковника фон Фрича[288].
Установить, какими возможностями располагала советская разведка в Восточной Пруссии и прилегающих к ней районах, достаточно сложно. В нашем распоряжении имеются только отрывочные данные, позволяющие с разной степенью достоверности и детализации описать процесс разведывательного изучения региона и хода разведывательных операций. Попробуем на ряде известных примеров показать, что советская разведка в предвоенный период действовала в Восточной Пруссии весьма активно и результативно.
В 1929 году во время одной из поездок в Москву представителями ИНО ОГПУ были завербованы депутат рейхстага Вильгельм Дитрих Прейер и его секретарша Гертруда Лоренц, вербовочная разработка которых была начата ранее сотрудниками нелегальной берлинской резидентуры. В поле зрения чекистской разведки В. Прейер, очевидно, попал еще раньше. Известно, что в октябре 1926 года он в составе делегации представителей кёнигсбергского бизнеса посетил Москву. Примерно с этого же времени Прейер становится одним из членов правления Немецко-русского клуба (НРК) — общественной организации Кёнигсберга, призванной способствовать развитию сотрудничества Германии с СССР.
Исполняя обязанности члена комиссии по иностранным делам Союза германских промышленников, В. Прейер имел широкие возможности снабжать советскую разведку интересующими ее сведениями о позиции германских промышленных кругов по проблемным вопросам советско-германских отношений. Кроме того, Прейер передавал информацию по линии научно-технической разведки, включая описания технологических процессов и патенты на изобретения.
Сотрудничая с советской разведкой по меркантильным соображениям, Прейер до времени утраты контакта с ней в 1932 году предоставил большой объем разведывательной информации. В связи с тем, что совмещать политическую и научно-преподавательскую деятельность в качестве профессора университета он не мог, выбор был сделан в пользу политики. Для нашего повествования этот эпизод агентурной деятельности советской разведки имеет особую ценность, так как Прейер с 1933 по 1934 год был первым при нацистах ректором Кёнигсбергского университета[289].
Известно, что советские спецслужбы в предвоенные годы достаточно активно использовали территорию Восточной Пруссии и Данцига для организации встреч со своей зарубежной агентурой и проведения других операций. В своих воспоминаниях бывший сотрудник сначала военной, позднее внешней разведки В. Кривицкий пишет, что в начале лета 1932 года в Данциге он встречался с высокопоставленным сотрудником германского Генерального штаба, специально прибывшим туда для беседы[290].
Весной того же года в Кёнигсберге состоялось ничем не примечательное для непосвященных знакомство двух «специалистов» в области сельского хозяйства — научного сотрудника института механизации сельского хозяйства ВАСХНИЛ и редактора выходящего в Кёнигсберге на русском языке журнала «Восточноевропейский земледелец». Результатом этого знакомства стало завязывание очередной «оперативной игры» ОГПУ с германской разведкой. Ведущую роль в операции играл агент 8-го отделения экономического управления ОГПУ СССР «Гинзбург», имевший задание «установить связи с кругами белой эмиграции, поддерживающими контрреволюционные сельскохозяйственные группировки и организации в СССР. Нащупать, установить связи и получить поручения от центров и организаций, ведущих сельскохозяйственную, экономическую разведку в СССР…»[291]
Об агенте советской контрразведки известно, что до революции он служил в царской армии в звании полковника и годы Гражданской войны провел в Швейцарии. На волне НЭПа «Гинзбург» вернулся в СССР, где одно время занимался частным предпринимательством, а в конце 1920-х годов устроился специалистом в ВАСХНИЛ. В составе одной из советских делегаций он выехал в Германию, где успешно выполнил задание советской контрразведки, дав себя «завербовать» в качестве немецкого агента. Вербовщиком и выступил упоминавшийся выше редактор — гражданин Германии Василий Львович Брейфус. После обстоятельной беседы, в ходе которой обсуждался «крах» планов первой пятилетки и реальное положение в колхозном строительстве, очевидно почувствовав «родственную душу», Брейфус предложил «Гинзбургу» сотрудничество. Согласие было получено. Далее последовало обсуждение планов дальнейшей работы и проведен инструктаж по вопросам личной безопасности. В частности, было решено, что после возвращения в Советский Союз «Гинзбург» выступит с инициативой формирования «Бюро иностранного опыта ВАСХНИЛ в Германии», что даст им возможность регулярного поддержания контактов. К сожалению, о продолжении этой операции ничего не известно[292].
Советский разведчик Д. Быстролетов начало своей разведывательной карьеры в качестве нелегала положил в Данциге, проведя несколько авантюрную операцию по получению в местном консульстве иностранного паспорта. Приняв предложение своего резидента Гольста о переходе на нелегальное положение, предполагавшее проживание по оригинальному заграничному паспорту, Д. Быстролетов по совету своего руководителя отправился в Данциг, где располагалось интересующее советскую разведку консульство. Было известно, что консул Греции в Данциге был связан с международными преступными группировками, занимающимися контрабандой наркотиков, и, соответственно, был психологически уязвим. Кроме того, имелись сведения, что он приторговывает паспортами своей страны.
Вот как в своих воспоминаниях Быстролетов описывает встречу с консулом:
«Габерт (имя вымышленное) занимал большой особняк в старом саду. Ливрейный лакей почтительно впустил меня в дом, доложил и раздвинул дверь. В углу обширного кабинета за огромным деловым столом сидел мужчина, как бы сошедший с карикатур Кукрыниксов. Он величественно кивнул мне и принялся что-то писать. Я сел на кончик стула. Дуайен заговорил по-английски: „Что угодно?“
„Ваше превосходительство, — тоже по-английски начал я, — окажите помощь соотечественнику: у меня украли портфель, а в нем — паспорт“.
