Виталий Чечило - Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)
Не ходить на развод было огромной привилегией. Звание ефрейтор, появившееся в войсках после Тридцатилетней войны, было напрямую связано с позволением ходить «в тридцати шагах за строем». Были и отпетые, не ходившие на развод из принципа: обували одну ногу в ботинок, другую в два носка и тапок, сидели в курилке и смеялись.
За интернациональным долгом
Как-то мне посчастливилось увидеть карту Индии в равноугольной проекции Гаусса — огромная страна! Обычная в мелкомасштабных картах произвольная проекция скрадывает северную часть страны. Привычная нам с советских времен картина мира, была предложена министру просвещения Победоносцеву ещё в конце девятнадцатого века. С воцарением Александра ІІІ в России в кои-то веки начала насаждаться русская идея: при дворе стали говорить по-русски, армию переодели в мужичьи армяки, всех недовольных, как водится, отставили от службы. Русская идея внедрялась во все сферы жизни, в т. ч. в картографию. «Земля отчич и дедич» и на карте должна была выглядеть впечатляюще. Вместо равноплощадной проекции ввели равноугольную Гаусса-Менделеева, растягивавшую северные широты и делавшую просторы России необъятными. «Народность» вскоре дорого обошлась Империи. «Необъятные просторы» ввели в соблазн даже Бесноватого. Недаром карты Лиги Наций выпускал советский разведчик Шандор Радо. Только с победой демократии зрители программ теле-новостей наконец узрели, как велик Китай — за счет обычно скрадываемой на советских картах северо-восточной части.
По роду службы и из прирождённого любопытства меня интересовали иностранные топографические карты сопредельных территорий. В Китае до победы коммунистов в ходу были английские (географическая сетка, в отличие от наших не прямоугольная, а ромбическая). В германских картах удивляла их черно-белая расцветка, рассчитанная на дальтоников. Правда, в пустыне все эти ухищрения мало что значат.
Когда в феврале 1979 г. китайские войска вторглись во Вьетнам (в ответ на вьетнамское вторжение в Кампучию), я вывесил в роте схему боевых действий. Карту провинции Лангшон размером в полстены мне нарисовал писарь, а стрелы я каллиграфически вычертил с помощью офицерской линейки, за что был немилосердно отодран начальником штаба:
— Новый полководец Цицерон выискался!
Он всерьез полагал, что сей римский адвокатишка занимает достойное место в ряду античных военоначальников между Александром Македонским и Квинтом Горацием Флакком.
Вообще, в ракетных войсках стрелы на карте вызывали неадекватную реакцию. Нанесение ракетно-ядерного удара обходилось без них, изображалось не на карте, а на листе ватмана ракетами в виде столбика и сетевым графиком пуска. Издали все это напоминало горящий забор, т. к. свои ракеты были изображены красным, а неприятельские — синим. По бокам были нарисованы небольшие ядерные грибки, что, если наблюдать со стороны, вызывало отвратное впечатление, что-то в духе картин Малевича.
Кувелин (по прозвищу «Гнус») написал заявление с просьбой послать его добровольцем во Вьетнам. Власенков вызвал и вкатил «интернационалисту» строгий выговор:
— Комиссию хочешь накликать.
И, обращаясь к нам:
— Это он от безделья и чрезмерного употребления спирта.
Отношения СССР с союзниками, как и всякий брак по любви (империя зла — полюбишь и козла), не отличались постоянством. В 1962 году военкоматы получили строжайшее указание: просмотреть дела офицеров запаса и отнять у всех награды Китая, Албании, Югославии и, на всякий случай, КНДР и Румынии (также поддержавших Китай), буде такие обнаружат. А «Звезда Карпат» — орден Тудора Владимиреску 1-й степени — был размером с чайное блюдце, я видел наградной лист, подписанный товарищем Георгиу-Деж. То же происходило и в армии. Награды КНДР отняли даже у летчиков дивизии Кожедуба, заодно лишив их и льгот участников войны. Первым пострадал Батицкий — известный сиделец в Особом Районе (Китая). Когда маршал начал упираться, его уволили. Старик не выдержал надругательства — и в одночас «помре».
Ракетчиков миновала чаша сия. Их без ракет никуда нельзя было отправить — живое дополнение к матчасти, не имевшее без неё никакой ценности. Представьте себе майора Доровских с автоматом на груди во главе колонны туземцев где-нибудь в Анголе.
Наш начхим Коля Баранов натерпелся на Кубе. Ракета 8К64 (пожалуй, лучшее из творений Королёва) — двухступенчатая, на жидком топливе, срок приведения в боевую готовность — трое суток. Изделие весьма напоминало проект фон Брауна А9/А10 — двухступенчатый вариант ФАУ-2, разве что без крыльев. Конструкция примитивная, даже топливные баки медные, но очень надёжная. Проектное отклонение от цели — 1 км. До Флориды она бы точно долетела, или до Мексики…
Из прицельно-навигационной аппаратуры 8К64 имела гировертикант и гирогоризонт. Дальность полета задавалась приборчиком, вроде фонографа. Электромоторчик вращал барабан с углублениями. Таким образом, те или иные электрические цепи замыкались или размыкались с нужной временной задержкой, производя, например, отстрел первой ступени. На такой барабан наносилось и полётное задание.
«Выставляли» (приводили вертикальную ось ракеты в соответствие с воображаемой осью Земли) 8К64 на пусковом столе-круге, отклонением посредством шестерней. Первоначально, при грубой доводке, вращали шестерни электромоторами, потом четверо эфиопов начинали крутить лебёдки (их две с противоположных сторон стола). Раздавались странные команды:
— На пять хуёв (зубьев шестерни)!
— Опустить на три хуя!
Повезло ещё, что Хрущёв не договорился разместить советские ракеты где-нибудь в Австралии. Наши ракетчики не имели опыта выставления ракет в южном полушарии. Не было ни специалистов, ни приборов. В южном полушарии гироскопы, как известно, вращаются в обратном направлении. Если в северном «прицеливались» в Полярную звезду, то в южном, теоретически, должны были в Южный Крест. Даже советские подводные лодки с баллистическими ракетами не входили в южные тропики. В океанах северного полушария, в районах патрулирования имелось по пять-шесть точек пуска. Ракеты морского базирования, как и мобильные — железнодорожные, зависят от пунктов привязки. Но и с неподвижными 8К64 в джунглях намучились.
Запас ракетного топлива привезли через океан в МАЗах, в машинах-заправщиках. Начали вырубать джунгли, строить старты, бетонировать площадки. Оказалось, что за ночь молодой бамбук, прорастая, прокалывает шины советских машин, в то время, как шины американских — из натурального каучука — остаются невредимыми. Климат ужасный, наша рубашка х/б распадалась за два дня, на ткани заводился зеленый мох, как на дереве. Добытые у американцев тропические рубашки были пропитаны какой-то гадостью, воняло так, что нельзя было носить.
Как-то Коля утаил от личного состава ужин — баранью ногу. Спрятал под пальмой, прикрыл листьями с намерением пока идут работы по монтажу, прийти и зажарить одному. (В джунглях пожирали всё, что движется.) Когда вернулся — белая кость, муравьи обглодали.
Сгущёное молоко меняли на ром. На Кубе были проблемы с молоком. Одним из завоеваний новой власти стало то, что беременные женщины и дети получали бесплатно по стакану молока в день. Чтобы решить молочную проблему, Хрущёв распорядился завезти на Кубу коров из Вологды. За судами современных зооработорговцев через всю Атлантику следовали стаи акул. Оставшихся в живых забивали прямо на пирсе, так как выжить в тропическом климате могут только местные породы скота. Анастас Микоян, прибывший с визитом на Кубу, поначалу был удивлён отсутствием стад вологодских «бурёнок». Ему объяснили, что во избежание солнечного удара и для защиты от насекомых, коров пасут ночью. Микоян усомнился, но проверять не стал.
Со слов Коли, местные женщины чрезвычайно любвеобильны и невосприимчивы к венерическим заболеваниям. После близости с ними у наших, буквально на второй день, начинало «капать с конца», хотя сами женщины, по местным понятиям, считались вполне здоровыми.
В здоровом теле здоровый дух
Советская Армия, в числе прочих, воспитала и целый замкнутый орден начфизов. Мы, офицеры, обучались в различных училищах, а все физкультурники — в одном, Военном институте имени Лесгафта. Там им прививалась лютейшая ненависть к военной службе. Их не могли потом заставить даже в наряды ходить. Они составляли годовые планы соревнований, куда входили все праздники и выходные. Утверждали их на самом верху и нагло совали командирам в морду. Те боялись связываться. Кроме того, начфизы выдумывали массу соревнований. Прийдет телефонограмма из округа — возьмет трёх солдат и уедет на пол-года неизвестно куда.
Начфизы — это клика. Приходит такой «лейтенант» сразу на майорскую должность. Ходит в спортивном костюме, брезгует пить с офицерами. Вокруг себя собирает десяток жопастеньких мускулистых солдат-спортсменов, те тоже курвятся. У них были свои «нычки» — кабинеты с бронированными дверями, тренировочные залы. В отличие от полкового спортзала, зал для избранных был заполнен различными тренажёрами. Даже я, как комендант, не рисковал вырезать такую дверь сваркой. Солдата они называли по имени: «Вася», «Коля», а не «эфиоп», «еблан ушастый», как было принято в обращении между начальниками и подчиненными, чем вызывали всеобщую ненависть сослуживцев.