Трафальгар. Люди, сражение, шторм (ЛП) - Клейтон Тим
Некоторые пытались сформировать строй из кораблей, находившихся под ветром, аналогично построению предыдущего дня. Это было стандартной практикой и прагматическим решением, принимая во внимание возможности худших испанских экипажей. Постоянные же сигналы Вильнева держаться круче к ветру приводили их в замешательство. Конечно, под ветром находились скалистые отмели испанского побережья, и адмирал, вне всякого сомнения, желал держаться от них как можно дальше. Конечным результатом такого замешательства было то, что "несколько кораблей дублировали друг друга и создавали столпотворение в кордебаталии и арьергарде".
Ведущим в авангарде Пьера Дюмануара был Каэтано Вальдес на прекрасном испанском восьмидесятипушечнике «Нептуно». Несмотря на то, что ему только исполнилось тридцать четыре года, Вальдес был уже опытным мореплавателем (он сопровождал Галиано в одном из исследовательских плаваний) и уважаемым бойцом, который участвовал в спасении «Сантисима-Тринидада» в битве при мысе Сан-Винсенте. За «Нептуно» следовал «Сципион», а третьим в строю был «Энтрепид», которым командовал неудачливый капитан Луи Энферне. Он должен был следовать четвертым за «Буцентавром», а вместо этого находился на девять корпусов впереди. Ночью он потерял свое место в строю, а при повороте через фордевинд обошел многие суда и оказался на траверзе флагманского корабля контр-адмирала Дюмануара «Формидабль». Шедший перед «Формидаблем» испанский корабль «Райо» увалился под ветер и отстал, в результате чего образовался разрыв в строю, и Дюмануар приказал Энферне заполнить его. «Формидабль» был восьмидесятипушечным кораблем, который успешно состязался с «Буцентавром» в артиллерийских стрельбах в Тулоне. Вояж в Вест-Индию проявил его тихоходность (Вильнев приписывал это плохому качеству медной обшивки корпуса), но тем не менее он был мощным кораблем. Идущие за ним «Монблан» и «Дюге-Труэн» находились почти на траверзе друг друга. Большой, но очень старый корабль «Райо» со своим необученным экипажем дрейфовал на некотором расстоянии под ветром, а на ветре от него шел «Св. Франциск Ассизский».
Положение кораблей на начало сражения (11:45). Названия британских кораблей подчеркнуты.
Ведущие корабли дивизии Вильнева столпились в беспорядке, «Сан-Августин» шел под ветром у «Героя», нового корабля, спущенного на воду в Рошфоре в 1803 году. Позади и немного под ветром от «Героя» находился массивный «Сантисима-Тринидад», флагманский корабль испанского контр-адмирала Балтазара де Сиснероса. Корпус этой величественной громадины (единственного четырехпалубника в мире) был окрашен в белый цвет, с четырьмя рядами вызывающе алых пушечных портов, а его носовая часть была богато украшена великолепной группой фигур, представляющих Святую Троицу. Построенный в Гаване из американского кедра, он был спущен на воду в 1769 году как трехдечник, а в 1795-ом добавили еще одну батарейную палубу. [51] Артиллерийское вооружение состояло из 136-ти орудий и 4-х карронад, водоизмещение составляло 3100 тонн, экипаж — 1048 человек, включая 382 солдата. Его считали переутяжеленным и валким, но в битве при Сан-Винсенте испанцы защищали его с таким же упорством, с каким британцы стремились захватить его. Сзади шел флагманский корабль Вильнева «Буцентавр», восьмидесятипушечник, хотя Джеймс Мартин считал (правильно или ошибочно), что при Трафальгаре он нес 102 орудия. Вильнев высоко ценил его ходовые качества и его стойких провансальских моряков, отзываясь о его команде как об "одной из лучших в эскадре".
Однотипный с ним корабль «Нэптюн», еще один новенький восьмидесятипушечник, должен был следовать непосредственно за «Буцентавром», но испанец «Сан-Хусто», которому следовало находиться четырьмя корпусами далее, помешал капитану Эспри-Транкию Местралю занять это ответственное и почетное место в строю. Эти два судна попытались поменяться друг с другом местами и оба сдрейфовали под ветер:
«Сан-Хусто» был не на своем месте и, находясь на ветре, постепенно оттеснял меня и мешал моим действиям. Я немедленно окликнул его и спросил, знает ли он свое место в строю; я сообщил ему, что мое место — непосредственно за кормой «Буцентавра». Он ответил, что постарается встать позади меня, однако не сделал этого, и продолжал приводиться к ветру на моем левом крамболе, что заставило меня увалиться под ветер и отойти от флагмана, от которого я был вначале на расстоянии голосовой связи.
Мэстраль принадлежал к тем французским капитанам, которые во всем винили своих испанских союзников, но в этом случае он, вероятно, был прав. Как и «Райо», «Сан-Хусто» недавно вышел из дока, и его команда находилась на нем в море всего третий день. Капитан Мигель Гастон критически относился к её подготовке и обвинял в неумении управлять парусами и постоянном уваливании под ветер. Это замешательство было весьма некстати, так как «Нэптюн» был "одним из превосходнейших и наиболее мореходных кораблей флота". Позиция непосредственно за флагманским кораблем была весьма вероятным фокусом британского внимания, и было желательно, чтобы её занимал мощный корабль. Занимающий следующее место в строю испанец «Сан-Леандро» последовал в кильватер за увалившимся под ветер «Нэптюном», оставив зияющую «дыру» позади флагмана. Когда командовавший «Редутаблем» (концевым кораблем дивизии Вильнёва) Жан-Жак Люка увидел потенциально катастрофическое развитие ситуации, он объявил своим офицерам и матросам, что они пойдут вперед для поддержки флагмана. Его слова были встречены аплодисментами и криками "Да здравствует император, да здравствует командир!" Команда «Редутабля» была вышколена и хорошо мотивирована своим энергичным капитаном. Сопровождаемый барабанщиком и флейтистом, Люка во главе своих офицеров прошел по батареям и был весьма удовлетворен, найдя моряков горящими желанием вступить в бой.
Позади «Редутабля» имелся еще один значительный разрыв. Дивизию вице-адмирала Игнасио де Алава должен был вести «Энтрепид», но Луи Энферне был далеко впереди от назначенной позиции, как и «Сан-Хусто», который должен был следовать за ним. Следующим в строю, но значительно увалившимся под ветер, был «Эндомтабль», мощный 80-пушечник. Он был на скорую руку отремонтирован в Тулоне в 1804 году, и от той чрезвычайной мобилизации, снабдившей неплохими командами линейные корабли «Буцентавр» и «Нэптюн», ему достались лишь отбросы. По мнению Вильнёва, это был прекрасный корабль с отвратительной командой. Затем шла «Санта-Анна» под флагом Алавы, ведущая связный строй из четырех кораблей. Окрашенная полностью в черный цвет, с недавно замененной медной обшивкой, она сохранила ядро обученной команды, которая состояла, вместе с приданной пехотой, из 1089 человек. Теоретически, на её вооружении находилось 112 орудий — тридцать 36-фунтовок, тридцать две 24-фунтовки, тридцать две 12-фунтовки и восемнадцать 8-фунтовок на квартердеке и баке, но фактически двенадцать 8-фунтовок были заменены на двадцать карронад. За «Санта-Анной» следовал 74-пушечный «Фугё» под командой великолепного Луи-Алексиса Бодуэна, подававшего большие надежды молодого офицера, поднявшегося из низов. Вильнёв считал, что судно нуждается в доковании, но экипаж на нем был превосходный. Бодуэна, инспектировавшего батарейные палубы и другие важные посты, встречали знакомые приветствия: "Да здравствует император!" и "Да здравствует наш бравый командир!" В кильватере за «Фугё» следовали «Монарка» и недавно построенный 74-пушечный «Плютон» под командой надежного и опытного бретонца Жюльена Космао-Кержюльена. Ядро его команды было сформировано из превосходных провансальских моряков. Он предупредил находившегося на судне сзади контр-адмирала Шарля Магона, что, если неприятель попытается прорвать строй впереди него или впереди почти неподвижного испанца «Монарка», он прибавит ход для предотвращения такой попытки.
