Трафальгар. Люди, сражение, шторм (ЛП) - Клейтон Тим
Капитан Элиаб Харви находился на голосовой дистанции, и пока Блеквуд передавал ему это распоряжение, он заметил, что «Виктори» опять увеличила ход. Очевидно, Нельсон снова передумал. Капитану «Нептуна» Томасу Фримантлу было назначено место в строю сразу за «Виктори». «Нептун» считался тихоходным, но тут шел достаточно быстро, чтобы к 10 часам утра быть в состоянии обогнать «Виктори». По словам Уильяма Бедкока, Фримантл "собирался обойти его и первым прорвать вражеский строй, но несчастный лорд Нельсон сам окликнул нас с кормовой галереи флагмана и сказал: ʻ«Нептун», уберите ваши лиселя и сдайте назад; я сам прорву вражеский стройʼ".
Примерно милей южнее Коллингвуд на «Ройал-Суверене» с недавно обновленной медной обшивкой подводной части корпуса отрывался от остальных кораблей своей колонны. Запланированный за ним «Тоннант» Чарльза Тайлера не чистил корпус в течение многих месяцев, и даже под всеми поставленными парусами не мог выдерживать заданное расстояние. «Белайл», следующий за ним под марселями и брамселями, с трудом удерживал свое место. В шканечном журнале «Белайла» на девять двадцать имеется запись: "Флагман передал распоряжение «Белайлу» и «Тоннанту» поменяться местами в строю". Юный Пол Николас с «Белайла» вспоминал, что, когда корабли поравнялись, капитаны приветствовали друг друга через рупоры. "Капитан Тайлер воскликнул: ʻСлавный день для старой Англии! Еще до исхода дня каждый из нас получит по призу!ʼ Эта уверенность в нашем профессиональном превосходстве, наводящая ужас на другие нации, выражалась на всех лицах. Как бы в подтверждение этих вдохновляющих мыслей, оркестр нашего мателота заиграл ʻБританцы попадают прямо в цельʼ".
Планом предусматривалось, что колонна Коллингвуда атакует в строю пеленга. Для введения неприятеля в заблуждение изменение боевого порядка предполагалось сделать в последний момент по сигналу Нельсона. Коллингвуд понял, что при таком слабом ветре перестроение будет затруднительным и долгим. Запись в его журнале показывает, что он "подал сигнал подветренной дивизии перестроиться в строй пеленга вправо" заранее. Он сделал это подачей сигнала трем из своих кораблей — «Белайл», «Ахилл» и «Ревендж» — изменить курс вправо. Он не стал уменьшать свой ход, чтобы позволить кораблям совершить правильное перестроение, но этим сигналом дал знать капитанам, что им следует вступить в боестолкновение со всем франко-испанским арьергардом. Планировалось, что сам он вступит в бой с двенадцатым от конца колонны кораблем, однако вместо этого он направился к трехпалубнику «Санта-Анна». Возможно, что он посчитал его двенадцатым из-за неправильного построения неприятеля. На самом деле «Санта-Анна» была шестнадцатым кораблем от хвоста колонны. Атакуя так далеко вперед, он давал своим кораблям гораздо более трудную задачу, чем ту, которую поставил перед ним Нельсон. Нельсон рассчитывал, что корабли Коллингвуда по количеству вымпелов будут превосходить неприятеля на четверть, на самом деле количественное превосходство получилось у французов с испанцами.
Тем временем Нельсон, желая обезопасить Коллингвуда, в 10 часов передал на «Марс» приказ выйти в голову подветренной дивизии. «Марс» отрепетовал полученный сигнал, но смог только обогнать «Тоннант», так как «Ройал-Суверен» и «Белайл» шли быстрее. Сам Коллингвуд не сделал даже попытки уменьшить ход. Вне всякого сомнения, он наблюдал поведение Нельсона и был полон решимости также лично вести в бой свои корабли. Мичман Джон Айкенхед в своем письме домой, написанным этим утром, заметил, что перспектива предстоящей битвы сделала адмирала "выглядевшим вполне молодым". Коллингвуд в самом деле был очень бодрым все это утро. Он обратил внимание своего слуги Уильяма Смита на великолепный вид неприятельского флота, а первому лейтенанту Джеймсу Клавеллу посоветовал сменить сапоги на ботинки с чулками, мотивируя это тем, что в случае ранения хирургу легче срезать чулки, чем сапоги.
Нельсон спустился в свою каюту, почти полностью лишенную мебели, и, встав на колени перед столом, начал заполнять свой дневник — документ личный, но предназначенный для общественности. Он начал довольно прозаично: "На рассвете мы обнаружили Объединенный флот неприятеля…", а затем перешел к тщательно составленной молитве:
Да дарует великий Бог, перед которым я преклоняюсь, великую и славную Победу моему Отечеству, к благополучию всей Европы; пусть никакие поступки не запятнают Её; и пусть после Победы гуманность станет характерной чертой британского флота. Я же посвящаю свою жизнь Тому, кто создал меня, и себе лично желаю, чтобы Его благословенный свет озарил мои усилия, направленные на верное служение Отечеству. Ему я вверяю судьбу свою и того правого дела, которое доверено мне защищать. Аминь. Аминь. Аминь.
Эта запись существует в двух идентичных рукописных копиях, сделанных, возможно, с помощью пантографа, и она явно была предназначена для публикации. Нельсон старательно конструировал свой публичный имидж, и эта молитва, скорее всего, была бы опубликована даже в том случае, если бы он остался жив. Многие письма, написанные капитанами своим домашним (особенно это касается писем Эдварда Кодрингтона), выглядят хотя бы частично так, что они были составлены в расчете на возможную публикацию, и поэтому ко многому тому, что на первый взгляд кажется сугубо личным, при исследовании следует относиться с осторожностью. Выраженные Нельсоном чувства, отождествляющие британские интересы с интересами всей Европы, составлены в чрезвычайно дипломатической манере.
Затем Нельсон попросил Харди и Блеквуда засвидетельствовать официальный документ более личного свойства. В нем он просил государственной защиты для своей любовницы и своей дочери в случае своей смерти. Обрисовав дипломатические достижения Эммы Гамильтон, как результат её влияния на неаполитанскую королеву, Нельсон так завершает этот документ:
Таким образом, я вверяю Эмму, леди Гамильтон, на попечение Короля и Отечества с тем, чтобы они предоставили ей достаточные средства для поддержания достоинства её титула пожизненно. Я также оставляю на попечение моего Отечества свою приемную дочь Горацию Нельсон Томпсон и желаю, чтобы в будущем она носила мою фамилию. Это единственные одолжения, которые я прошу у моего Короля и Отечества в момент, когда я собираюсь сражаться за их дело.
Не было ничего необычного на флоте в том, чтобы оставлять своих детей на попечение короля и страны. Когда кэптен Джон Моррис, командуя кораблем «Бристоль» в Америке в 1776 году, был смертельно ранен, он поручил своего сына заботам короля и страны; взращенный флотом, Джеймс Моррис теперь вел в бой линейный корабль «Колосс». Попытка Нельсона гарантировать благополучие своих любимых таким образом вовсе не была настолько эксцентричной, как может показаться теперь.
Вильнев был все еще не уверен в том, куда направит Нельсон свой удар. Сначала создалось впечатление, что британцы намереваются отрезать его от Кадиса. Затем они изменили свой курс к востоку и разделились на две колонны, нацелившиеся, по-видимому, на центр Объединенного флота. Затем подветренная колонна повернула в сторону арьергарда, в то время как наветренная колонна снова несколько изменила свой курс к северу, по всей видимости, направляясь на середину кораблей Дюмануара, шедших теперь впереди флота. Нельсоновский замысел "удивить и смутить" приносил свои плоды.
Между тем, свалка и неразбериха в Объединенном флоте продолжалась. Очевидец сообщал, что "авангард заштилел и с трудом управлялся, в то время как арьергард уже поймал бриз, распространявшийся с юго-запада". «Санта-Анна», а затем и «Принц Астурийский» повернули под ветер с тем, чтобы дать больше пространства столпившимся вокруг них кораблям. В десять тридцать «Принц Астурийский» подвернул еще под ветер, и «Ашилль», все еще пытавшийся занять предназначенную ему позицию впереди «Астурийского», столкнулся с ним, но повреждения от столкновения были незначительны.
