Николай Руднев - Командир легендарного крейсера
Времени на лечение почти не оставалось, а рана была серьезная. Врачи предупреждали о том, что острые головные боли могут стать хроническими и настаивали
па госпитальном режиме и полном покое, но Руднев не соглашался на это. Он все еще надеялся на свое былое железное здоровье.
5
Слава о «Варяге» распространялась все шире по необъятным просторам русской земли. В газетах и журналах печатались стихотворения, песни, сказания, посвященные «Варягу». Одна из песен стала подлинно народной:
Наверх вы, товарищи, все по местам!
Последний парад наступает...
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!
Все вымпелы вьются, и цепи гремят.
Наверх якоря поднимают,
Готовьтеся к бою! Орудия в ряд На солнце зловеще сверкают.
И с пристани верной мы в битву пойдем.
На встречу грозящего ада.
За родину в море открытом умрем,
Где ждет нас бессмертья награда...
Свистит, и гремит, и грохочет кругом.
Г ром пушек, шипенье снарядов,
И стал наш бесстрашный и гордый «Варяг»
Подобен кромешному аду.
•
В предсмертных мученьях трепещут тела.
Вкруг грохот, и дым, и стенанья,
И судно охвачено морем огня.
Настала минута прощанья:
«Прощайте, товарищи, с богом, ура!
Кипящее море под нами!
Не думали мы еще с вами вчера.
Что нынче умрем под волнами.
Не скажут нм камень, ни крест, где легли Во славу мы русского флага.
Лишь волны морские прославят одни Геройскую гибель «Варяга».
Автором слов этой песни был немецкий поэт Рудольф Грейнц. Слова ее были впервые опубликованы в немецком журнале «Югенд» (№ 10 от 25 февраля
12*
179
1904 года), буквально через несколько дней после бон у Чемульпо. Перевод ее появился в «Новом журнале иностранной литературы» в апреле 1904 года. Песня была положена на музыку в России неизвестным композитором. В первых изданиях нот песни вместо автора музыки указывались аранжировщики, хотя в одном из них композитором ошибочно назван А. Н. Яковлев 6.
Сохранилась до наших дней, тоже став народной, н другая песня о героях Чемульпо:
Плещут холодные волны.
Бьются о берег морской.
Носятся чайки над морем.
Крики их полны тоской.
Носятся белые чайки,
Что-то встревожило их,
Чу!., загремели раскаты Взрывов далеких, глухих.
• Там, среди шумного моря.
Вьется андреевский стяг,
Бьется с неравною силой Гордый красавец «Варяг».
Сбита высокая мачта,
Броня пробита на нем.
Борется стойко команда .
С морем, врагом н огнем.
Пенится Желтое морс.
Волны сердито шумят, •
С вражьих морских великанов Выстрелы чаще летят.
Реже с «Варяга» несется . К ворогу грозный ответ...
«Чайки! Снесите отчизне • 6 Русских героев привет.
Миру всему передайте.
Чайки, печальную весть:
В битве врагу мы не сдались —
Пали за русскую честь!
Мы пред врагом не спустили Славный андреевский стяг.
Сами взорвали «Корейца»,
Нами потоплен «Варяг»!»
Видели белые чайки:
Скрылся в волнах богатырь.
Смолкли раскаты орудий.
Стихла далекая ширь...
Плещут холодные волны.
Бьются о берег морской.
Чайки несутся в Россию.
Крики их полны тоской...
Это стихотворение принадлежит перу поэта-любите-ля чиновника Я. Н. Репнинского и было опубликовано в «Рижском вестнике» 21 февраля 1904 г. Музыку к стихам написал Ф. Н. Богородицкий, тогда студент Юрьевского университета.
6
Приказом от 10 нюня 1904 года Руднев был назначен командиром 14-го флотского экипажа и одновременно командиром строившегося в Петербурге эскадренного броненосца (линкора) «Андрей Первозванный».
В состав экипажа, кроме «Андрея Первозванного», входили крейсер второго ранга «Изумруд», мореходная канонерская лодка «Грозящий», две канонерки, транспорт «Волга» и канонерка береговой обороны «Бурун». Экипаж размещался в огромном здании, занимавшем целый квартал,— Крюковских казармах. Фасадом здание выходило на Мойку около Поцелуева моста. Своим названием мост был обязан с давних пор тому, что здесь прощались матросы-новобранцы с родными, так как дальше к экипажу провожающих не допускали.
Руднев поселился в казенной квартире при экипаже. Здоровье его продолжало ухудшаться. Врачи предписали специальное лечение, возможное в те времена только за границей.
Получив двухмесячный отпуск, Руднев отправился с семьей на швейцарский курорт Бэ (Вех-1е$-Ват$).
Как только норд-экспресс Петербург—Париж пере-егк немецкую границу, в киосках н у газетчиков замелькали газеты, журналы, открытки с портретами командира «Варяга» *и снимками героического корабля. К счастью Руднева, в поезде его не узнали, поэтому ему удалось избежать роли «русской диковины». Зато в
Берлине, где Рудневы предполагали задержаться дня на три для осмотра города, в отеле его распознали быстро. При регистрации паспортов в бюро гостиницы Руднева любезно спросили, не он ли тот самый командир русского героического корабля, но он выдал себя за однофамильца. Однако не тут-то было! Нашелся не в меру любопытный, который отправился в русское посольство. где и установил, что этот Руднев «тот самый». В гостиницу нагрянула ватага репортеров. Руднев, что называется, принял их в штыки и энергично потребовал. чтобы администрация отеля обеспечила ему спокойный отдых. Это ему обещали, но попросили все же уделить полчаса на интервью. Пришлось согласиться.
Однако и на другой день посещения репортеров и просто любопытных продолжались. Пришлось покинуть Берлин, вернее, бежать из него.
На курорте 8 Швейцарии Руднев уже не пытался скрыть свою личность. В первый же вечер, когда ничего не подозревавшие Рудневы вошли в столовую отеля, все находившиеся здесь встали, оркестр исполнил русский марш, один из обедавших немцев произнес приветственную речь, а французская девочка поднесла Р“удневу огромный букет роз, перевязанный георгиевской лентой. Все это произошло столь неожиданно, что Руднев растерялся и с трудом нашел слова для ответной речи.
Пребывание на курорте в Бэ принесло Рудневу пользу. Главное было не в ране, уже почти зажившей, а в контузии головы, причинявшей жестокие страдания. Он аккуратно соблюдал предписанный врачами режим и оказался очень послушным пациентом, стремясь как можно быстрее восстановить здоровье для продолжения морской службы.
Привыкший с детства к нетронутой деревенской природе, Руднев всю жизнь горячо любил экскурсии, прогулки. Он повторял:
— Здоровье нужно черпать из природы, а не из аптеки!
На курорте ему показалось тягостным предписание полного покоя и даже частично постельного режима. Но врачи после двухнедельного лечения, видя заметное
улучшение, разрешили ему совершать прогулки, а затем и более продолжительные экскурсии. Руднев с женой и старшим сыном поднимался в горы и обошел все окрестности Бэ в долине Роны.
Здесь у Руднева произошло знакомство, оказавшее заметное влияние на его политические взгляды. В отель прибыл с взрослой дочерью Г. В. Плеханов. Руднев неоднократно слышал об этом выдающемся пропагандисте марксизма в России, и взгляды н убеждения таких люден вызывали у него интерес и уважение. Поэтому Руднев поспешил сам завязать знакомство с Плехановым, и вскоре между ними установились дружеские отношения.
Хотя жена Руднева Мария Николаевна, опасаясь доноса, не одобряла это знакомство, муж не изменил отношения к Плеханову. Они часто совершали совместные прогулки по окрестностям и вели беседы. Дочь Плеханова, отличавшаяся веселым характером, острила по поводу необычного знакомства: политический эмигрант н царский флигель-адъютант!
Руднева поражали глубокие, всесторонние знания собеседника. Впервые он познакомился с основами марксизма. Руднев приобрел звукозаписывающий аппарат — фонограф (диктофон), только что появившийся в продаже, и записал несколько высказываний Плеханова.
Перед отъездом Руднев шутил, что таможенные чиновники и жандармы дорого дали бы за восковые валики с записями. К счастью, по своему званию Руднев мог не предъявлять багаж для проверки на границе.
Всю свою последующую жизнь Руднев с особым уважением вспоминал о Плеханове, о беседах с ним. Резко критическое отношение его к самодержавному строю еще более укрепилось.
Здесь же, на курорте, у Руднева состоялось несколь. ко бесед с женой, положивших начало первым за всю их совместную жизнь разногласиям. Однажды, сидя с нею на скамье в парке, он пожалел, что подобные курорты совершенно недоступны для народа.
