Проспер Оливье Лиссагарэ - История Парижской Коммуны 1871 года
В полдень версальцы, подвергнув артиллерийскому обстрелу казармы Курбевуа и баррикаду, бросились в атаку. При первых выстрелах с нашей стороны они поспешно бежали, бросив на дороге пушки и офицеров. Виной был вынужден явиться собственной персоной и собрать беглецов. Между тем 113-ый линейный батальон обошел Курбевуа с правого фланга, а морские пехотинцы — слева, двигаясь через Путто. Сильно уступая в численности и опасаясь быть отрезанными от Парижа, федералы оставили Курбевуа и под обстрелом отступили к Avenuede Neuilly, потеряв 12 человек убитыми и несколько раненых. Жандармы захватили пятерых пленников, одним из которых был 15-лений мальчишка. Пленные были жестоко избиты и расстреляны у подножья Mont‑Valerien. Вылазка закончилась, и войска вернулись в места дислокации.
Услышав канонаду, весь Париж вздрогнул. Никто не верил в нападение, и в такой атмосфере уверенности все жили с 28‑го марта. Без сомнения, это было празднование какого–нибудь юбилея, в крайнем случае, недоразумение. Когда узнали о прибытии санитарных карет, когда прозвучали слова: — Возобновилась осада! — по городским кварталам прокатилась волна ужаса. Париж превратился в испуганный муравейник. Снова воздвигались баррикады, повсюду звучали призывы к оружию, подтягивали артиллерию к аркам Porte‑Maillot и Ternes. В три часа дня 80 000 человек шли в пешем строю с криками: — На Версаль! — Женщины подбадривали батальоны и маршировали впереди.
Исполнительная комиссия провела заседание и расклеила прокламации следующего содержания: — Монархические заговорщики совершили нападение, несмотря на нашу сдержанность, они совершили нападение. Наш долг — защитить великий город от преступной агрессии. — В комиссии генералы Дюваль, Бергере и Эд высказались за наступление на Версаль. — Энтузиазм, — говорили они, — непревзойденный, уникальный. Что могут предпринять версальцы против 100 000 человек? Нам надо выступить. — Им возражали коллеги, особенно, Феликс Пиат, утративший свой утренний пыл и бахвальство. Шутовство послужило ему спасательным кругом. — Нельзя начинать, — говорил он, — наобум, без артиллерии, с солдатами, но без офицеров. — Он потребовал данных о численности войск. Дюваль, который с 19‑го марта твердо выступал за наступление на Версаль, энергично возразил ему: — Зачем тогда вы три дня подряд кричали: «на Версаль»? — Самым энергичным противником наступления был Лефрансэ. Наконец, четыре гражданских члена комиссии — то есть, большинство — решили, что генералы должны представить подробный отчет о численности войск, артиллерии, боеприпасов и транспортных средств. В тот же вечер комиссия назначила Клозере делегатом на фронт вместе с Эуде, который, входя в так называемую партию действия, был обязан этим назначением только покровительству своих старых друзей.
Вопреки большинству комиссии генералы начали действовать. Собственно, не было никакого официального распоряжения не делать этого. Феликс Пиат даже заключил свое выступление словами: — В конце концов, если вы считаете, что готовы… — Они видели, что Флуранс всегда готов придти на помощь, другие их коллеги также были настроены боевито и уверены, что за ними последует Национальная гвардия. Генералы послали командованию легиона приказ строиться в колонны. Батальоны правобережья должны были сосредоточиться на Вандомской и Ваграмской площадях. Батальоны левобережья на площади Италии и Елисейских полях.
Эти приготовления без присмотра штабных офицеров были проведены очень плохо. Тем не менее, в полночь на правом берегу Сены сосредоточилось около 20 тысяч человек, на левом — около 17 тысяч.
Совет заседал с 8 часов утра до полуночи. Непреклонный Феликс Пиа, всегда находивший время выступить, потребовал аннулирования бюджета на церковные службы. Большинство Совета немедленно удовлетворило его требование. Он мог с таким же успехом предложить декрет об упразднении версальской армии. О походе на Версаль, о военных приготовлениях, ошеломивших Париж, никто в Совете не проронил ни слова — никто не обсуждал операцию с генералами.
План операции, который передали Клозере, состоял в том, чтобы произвести внушительную военную демонстрацию в направлении Рюэй, в то время как две колонны войск должны были совершить марш на Версаль через Медо и плато Шатильон. Берегере при помощи Флуранса должен был действовать на правом фланге. Эуде и Дюваль следовало командовать войсками в центре и на левом фланге. Замысел был бы прост и легок для исполнения, если бы имелись опытные офицеры и командиры. Но большинство батальонов утратили командный состав еще 18‑го марта, Национальная гвардия также была лишена командных кадров, а генералы, взявшие на себя ответственность за командование 40 тысячью войск, никогда не выводили на поле боя ни одного батальона. Они пренебрегали даже самыми элементарными мерами предосторожности, не знали, как сосредоточить артиллерию, повозки с боеприпасами и санитарным оборудованием, забывали о приказах по подчиненным войскам и оставляли людей без питания в пронизывающий холод. Каждый федерал выбирал себе командира по вкусу. У многих солдат не было патронов, они полагали, что поход был простой демонстрацией. Исполнительной комиссии прислали лишь депешу с Вандомской площади, где располагалась штаб–квартира Национальной гвардии: «Строевые солдаты приходят к нам и говорят, что, кроме старших офицеров, воевать не хочет никто».
В три часа ночи колонна Бергере численностью в 10 000 человек всего лишь с восьмью артиллерийскими орудиями прибыла на мост Neuilly. Необходимо было дать людям, которые с вечера ничего не ели, прийти в себя. На заре они двинулись в направлении Rued. Батальоны шли поочередно по середине дороги, без разведки и бодро взобрались на Plateau des Bergeres, когда внезапно в их рядах разорвался один снаряд, затем другой. Mont‑Valerien открыл огонь.
Батальоны охватила ужасная паника. Раздались громоподобные крики национальных гвардейцев «Измана!», полагавших, что фортом владеют свои. Многие члены Коммуны и ЦК на Вандомской площади знали правду, но по большой глупости скрыли это, надеясь, что с форта не будут палить. Правда, в нем было всего две или три плохо оборудованные огневые точки, зону поражения которых гвардейцы могли избегнуть быстрым маневрированием. Однако, застигнутые врасплох в состоянии полной беспечности, гвардейцы вообразили, что их предали, и разбежались по сторонам. Бергере делал все, что мог, чтобы остановить их. Один снаряд разорвал на две части брата его начальника штаба, офицера регулярной армии, перешедшего на сторону Коммуны. Большая часть федералов рассеялась в полях и вернулась в Париж. С Бергере остался лишь 91-ый батальон и некоторые другие численностью, в целом, в 1 200 человек. Разделившись на небольшие группы, они добрались до Рюэя. Вскоре поле этого прибыл Флуранс, двигавшийся по дороге на Asnieresи приведший не больше тысячи человек (112). Остальные отстали в пути или остались в Париже. Флуранс все равно продвигался вперед, достиг Мальмезона и обратил в бегство стрелков Галифе. Парижский авангард продвинулся вплоть до Бугиваля.
Версальцы, застигнутые врасплох вылазкой парижан, воспрянули довольно поздно, к десяти часам. На Бугиваль отрядили 10 000 человек, а батареи, установленные на холме Ла Жоншер, обстреливали Рюэй. Две бригады кавалерии справа и бригада Галифе — слева прикрывали фланги. Парижский авангард — всего лишь горстка людей — оказал решительное сопротивление, чтобы дать Бергере время совершить отход, начавшийся в час дня в направлении Неийи, где они оборудовали плацдарм. Часть отважных бойцов, упорно державшихся в Рюэйе, с большим трудом добрались до моста через Асниер, куда их гнала кавалерия, захватившая несколько пленных.
Флуранс подвергся неожиданному нападению в Рюэйе. Он с несколькими офицерами находился в доме, окруженном жандармами. Пока он готовился к обороне, офицер, капитан Десмаре, рубанул его голову саблей с такой силой, что вытекли мозги. Тело командира было брошено в телегу для мусора и отвезено в Версаль, где собрались изысканные дамы наслаждаться зрелищем поверженного врага. Так завершилась жизнь великого человека, любимца Революции.
На крайнем левом фланге Дюваль с 6–7 тысячами человек провел ночь на плато Шатильон. К семи утра он построил колонну отборных войск, продвинулся к Пти—Бисетру, рассеял патруль генерала Барая и послал офицера на разведку возвышенности Вийекублэ, господствовавшей над местностью по которому проходил маршрут движения войск. Офицер доложил, что дороги свободны, и федералы двинулись дальше без всяких опасений. Когда возле деревни началась пальба, солдаты развернулись в цепи. Дюваль показывал пример мужества, оставаясь без прикрытия на середине дороги. Они держались несколько часов. Достаточно было бы несколько артиллерийских снарядов, чтобы сбить противника с занимаемых позиций, но у Дюваля не было артиллерии. Не доставало даже патронов, и он послал за ними в Шатильон.
