От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав
Нельзя сказать, что за этими выводами Кеннана ничего не стояло. Советский внешнеполитический механизм вовсе не бездействовал. Но уже тогда, не говоря о более долговременной перспективе, описываемые Кеннаном методы были характерны для американской политики. Уже вовсю практиковалось насаждение угодных Вашингтону режимов, а затем придет впечатляющий список операций США по смене режимов и «цветных революций».
В пятой части телеграммы следовали «Практические выводы с точки зрения политики США»: «В итоге мы имеем политическую силу, которая фанатично верит в то, что с Соединенными Штатами невозможно неизменное сосуществование, что разрушение внутренней гармонии нашего общества является желательным и обязательным, что наш традиционный образ жизни должен быть уничтожен, международный авторитет нашего государства должен быть подорван, и все это ради безопасности советской власти… Кроме того, это сила имеет тщательно разработанный и широко распространивший свое влияние аппарат для осуществления своей политики в других странах, аппарат удивительно гибкий и многосторонний, им управляют люди, опыт и навыки подпольной работы которых не имеют аналогов в истории… С проблемами такой сложности еще не сталкивалась наша дипломатия и, смею предположить, вряд ли столкнется в будущем. Поэтому нашему политическому генеральному штабу есть над чем поработать, не исключая возможности решения этой задачи даже военным путем».
И это писалось в начале 1946 года, когда Сталин искренне искал сотрудничества с США, был заинтересован в нем и не вынашивал никаких экспансионистских планов. Если такие планы и появятся, то только после того, как Трумэн претворит идеи Кеннана в жизнь и похоронит все, что оставалось от партнерства военных лет.
В заключение Кеннан приводил «некоторые наиболее обнадеживающие данные своих исследований»: «1. Советская власть в отличие от власти гитлеровской Германии не является ни схематичной, ни авантюристической. Она не следует жестко установленным планам. Она не рискует без необходимости. Невосприимчивая к логике рассуждений, она весьма восприимчива к логике силы. По этой причине она может легко ретироваться – что она обычно и делает – в любой момент, когда встречает сопротивление. Таким образом, если противник достаточно силен и ясно показывает готовность использовать свою силу, ему редко приходится применять силу. Если выбрать правильную линию поведения в таких ситуациях, то не возникнет необходимости проводить унизительные переговоры с противником.
2. По сравнению с западным миром в целом Советский Союз гораздо слабее. Таким образом, его успех будет зависеть от степени сплоченности, целенаправленности и решительности, которую западный мир может ему противопоставить…
3. Успех советской системы как формы власти внутри страны еще не доказан окончательно… В России партия стала гигантским и на сегодняшний день преуспевающим аппаратом диктаторского правления, но перестала быть источником эмоционального вдохновения.
4. Вся советская пропаганда вне сферы советской безопасности носит в основном негативный и разрушительный характер. Поэтому борьба с ней не составит большого труда при наличии конструктивной и осмысленной программы».
То есть на Советский Союз надо просто оказывать силовое давление по всем линиям, не ведя с ним никаких переговоров. И усугублять его внутреннюю слабость, рассчитывая на разрушение изнутри. Именно этим США и будут заниматься все последующие десятилетия. Вплоть до сегодняшнего дня.
Рекомендации, которые давал Кеннан, заключались в следующем:
«1. На первом этапе мы должны понять природу движения, с которым мы имеем дело…
2. Мы должны быть уверены, что наш народ проинформирован относительно реального положения дел в России. Нельзя переоценить важность этого факта. Средства массовой информации не могут сделать это в одиночку. Этим должно заниматься главным образом правительство, которое имеет больше опыта и знаний в отношении затрагиваемых проблем… Можно также поспорить о том, что обнародование информации относительно наших проблем с Россией неблагоприятно отразится на российско-американских отношениях… Но я не вижу оснований для риска. Наши ставки в этой стране невелики, даже если демонстрация нашего дружественного отношения к русскому народу достигнет своего апогея. У нас нет капиталовложений, которые необходимо защищать, нет фактического товарооборота, который мы можем потерять, практически нет граждан, проживающих в России, которых нам необходимо защищать…
3. Многое зависит от здоровья и энергии нашего собственного общества. Мировой коммунизм подобен болезнетворному паразиту, который питается только пораженными тканями…
4. Мы должны сформулировать и представить на рассмотрение других государств более позитивную и конструктивную картину того, каким мы себе представляем мир в будущем… Мы должны быть в состоянии предложить им такую помощь в лучшей мере, чем русские. И если мы этого не сделаем, это сделают русские.
5… В конце концов, самая большая опасность, которая грозит нам в решении проблем советского коммунизма, – это уподобление тем, с кем мы имеем дело».
В «длинной телеграмме», по сути, Советскому Союзу (как сейчас России) приписывалась собственная американская программа и логика поведения. Советский Союз понимает исключительно силу. Его уступки и компромиссы – исключительно результат силового давления. Главное – у Советского Союза отрицалось право на национальные интересы.
Тем не менее именно этот документ, основанный на ложных посылках, написанный очевидным русофобом, не понимавшим механизмов советской власти, с ложными и противоречивыми выводами был положен в основу американской внешней политики на десятилетия вперед.
«Не будет преувеличением сказать, что этот мой трактат вызвал тогда в Вашингтоне сенсацию, – радовался Кеннан. – Наконец-то мое обращение к нашему правительству вызвало резонанс, который длился несколько месяцев. Президент, я полагаю, прочел мою телеграмму. Военно-морской министр мистер Форрестол даже ознакомил с ней сотни наших высших и старших офицеров. Из Госдепартамента также пришел положительный ответ. Моему одиночеству в официальном мире был положен конец, по крайней мере на два-три года… Все это доказывает, что для Вашингтона играет роль не столько реальность сама по себе, сколько готовность или неготовность ее принять».
Хотя на телеграмме значился гриф «секретно», о ней стало известно «городу и миру». Киссинджер был недалек от истины, когда писал, что «среди дипломатов в нашей истории Кеннан подошел ближе других к авторству доктрины эпохи, в которую жил».
Еще звучали отдельные голоса несогласных с предложенной политикой. Так глава военной администрации США в Германии генерал Люциус Клей воспринял «длинную телеграмму» как «крайний алармизм» и результат происков англичан, пытавшихся, помимо прочего, переложить вину за сложности в работе союзного механизма в Германии с себя на советскую сторону. Тогда как советские представители «скрупулезно соблюдают основные принципы Потсдамских соглашений» и сохраняют дружественное отношение к своим американским коллегам.
Но это был уже глас, вопиющий в пустыне официального Вашингтона, где постулаты «длинной телеграммы» становились новой ортодоксией. «Неотразимая привлекательность кеннановского анализа заключалась не только в том, что он давал авторитетное обоснование и ориентиры уже пробивавшему себе дорогу курсу в отношении СССР, но и в том, что он снимал с США всякую моральную ответственность за прогрессирующий развал союза и обострение всей международной обстановки, целиком перекладывая ее на СССР», – справедливо замечает Печатнов.
Чарльз Болен, один из основных специалистов по СССР, в середине марта сообщал коллегам по госдепу: «Отныне нет больше необходимости в дальнейшем анализе мотивов и причин нынешней советской политики». А адмирал Леги записал в дневнике: «Президент, похоже, считает необходимым оказать сильное дипломатическое сопротивление программе советской экспансии. Но я боюсь, что будет трудно вынудить госсекретаря признать ошибочность нашей нынешней политики умиротворения».
