Лебедева Н.С. - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)
Далее, Риббентропу в качестве военного преступления инкриминируется его участие в преступном обращении с летчика-ми-террористами.
Мой подзащитный, так же как и подсудимый Геринг, оспаривает, что упоминаемое в документе ПС-735 совещание во дворце Клесхейм действительно состоялось. Я хотел бы подчеркнуть, что генерал Варлимонт, сделавший записи об этом совещании, сам не принимал участия в нем. Приписываемые в документе Риббентропу высказывания вообще противоречат его обычной позиции в этом вопросе.
Дальнейшее представление доказательств по вопросу о летчиках-террористах в ходе допроса Иодля и Кейтеля показало, что не только министерство иностранных дел, но и Риббентроп лично в принципе выступали за то, чтобы придерживаться положений Женевской конвенции, и что Риббентроп вместе с другими руководящими лицами выступал перед Гитлером даже в самое жестокое время его правления за сохранение человеческих принципов...
С разрешения Трибунала я изложил, какова была роль фон Риббентропа до войны, в начале войны и во время войны.
Наряду с этим обвинение возлагает ответственность на всех подсудимых за все преступления, о которых на процессе шла речь. Для обоснования этого своего общего утверждения оно использует понятие заговора.
Я должен ограничиться разбором вопроса об участии в заговоре только с точки зрения фактического и юридического положения министра иностранных дел «третьей империи».
По Уставу и Обвинительному заключению под заговором понимается определенная форма соучастия в уголовно-наказуемых действиях.
Такой род преступлений до сих пор не был известен германскому и континентальному праву. Он существовал только в англосаксонском праве. В этом праве под заговором понимается соучастие в наказуемом действии, для доказательства которого в качестве минимального признака необходимо объединение для совершения преступления.
Дальнейшей предпосылкой является то, что общий план должен повлечь за собой осуществление определенно наказуемого действия.
Из этой формы соучастия в преступлении исходит также Устав, устанавливая наказание за все уголовные действия, перечисленные в статье 6-а.
Чтобы представить участников якобы существовавшего заговора как какое-то единое целое, обвинение пользуется примером пиратства. Все заговорщики находятся на пиратском корабле, который в нарушение всех законов и прав наций отправляется на разбой и поэтому совершенно свободен. Всякий, кто наказывает экипаж данного корабля, вносит свою лепту в дело восстановления права.
На первый взгляд эта картина подкупает. Однако при ближайшем рассмотрении становится ясно, что здесь мы имеем дело с метким словом, которое пытается перенести наличие единых целей у экипажа пиратского корабля, связанного со своим судном в горе и радости, на несравненно более сложные условия, существующие в современной государственной организации.
Бороться с пиратами в открытом море по традиционному общепризнанному и неоспоримому воззрению имеют право корабли всех наций, встретившие пиратское судно. В уголовном праве почти всех наций существуют положения о борьбе с ними.
Действия, которые вменяются в вину Риббентропу, были совершены в то время, когда Германская империя и ее противники выступили друг против друга на международной арене сначала в мирное, а затем и в военное время. Таким образом, пример из сферы внутригосударственного общего уголовного права не подходит для того, чтобы создать ясное представление о заговоре всего государственного аппарата.
Ни официальный пост министра иностранных дел, который занимал Риббентроп, ни отдельные действия, которые он совершал во время этой деятельности, не могут представить его членом какого-либо заговора.
Если следовать за Уставом и обвинением, то напрашивается вывод, совершенно чуждый действительности и праву, что Риббентроп, хотя он, как это доказано представлением доказательств, лично и в деловом отношении не имел никакого влияния на оккупированные восточные области, должен нести ответственность за все совершенные там военные преступления и преступления против человечности...
Если дать положительный ответ на вопрос о существовании заговора для совершения преступлений против человечности и военных преступлений, то на практике это приведет к тому, что, например, Риббентроп и министерство иностранных дел были ответственны за военные преступления, преступления против человечности, хотя из представления доказательств ясно, что именно это ведомство постоянно старалось соблюдать предписанные международным правом правила ведения войны и выступало за соблюдение Женевской конвенции...
С разрешения Суда я хочу перейти к рассмотрению заговора, который якобы имеет отношение к планированию и подготовке агрессивных войн и нарушению договоров. В рамках этого заговора подсудимый должен как министр иностранных дел, а также как лицо, занимавшее дипломатические посты до этого времени, нести ответственность.
Такого рода заговор имеет, очевидно, что-то общее со всеми действиями и планами, которые находятся в какой-либо связи с войной: подготовкой, началом и ходом ее. Так как эти отдельные действия, которые охватываются этим необычайным комплексным понятием, сами по себе не относятся к делу с точки зрения уголовного права и до сих пор никогда не охватывались с точки зрения уголовного преступления — «развязывания войны», то такая разновидность заговора не содержит в себе того состава преступлений, который охватывался бы средствами какой-либо уголовно-правовой системы мира. Поэтому мне не остается ничего другого, как рассмотреть этот комплекс с точки зрения положения Риббентропа как министра и его отношения к Германской империи, которая вела отдельные войны.
Фон Риббентроп с 4 февраля 1938 г. занимал пост министра иностранных дел Германской империи. Как показали результаты представления доказательств, Риббентроп был назначен на этот пост в то время, когда фактическое руководство внешней политикой перешло уже к Гитлеру, занимавшему одновременно в то время два поста: рейхсканцлера и главы государства.
Гитлер в своей речи от 17 июля 1940 г., произнесенной в Кроль-опере, подчеркнул (я предъявил эту речь в качестве документального доказательства), что фон Риббентроп уже тогда и в течение последующих лет должен был проводить внешнюю политику согласно директивам Гитлера. Таким образом, фон Риббентроп не занимал такого положения министра, которое обычно связывается с этим понятием в современных конституционных государствах. Он не занимал такого положения ни фактически, как об этом говорится в только что упомянутой мной речи, ни юридически.
Риббентроп и другие подсудимые, несомненно, обладали значительной властью в их собственной, интересующей Гитлера сфере. От участия в вынесении решений о войне и мире они были устранены.
На посту министра иностранных дел, каким был Риббентроп, не нужен был самостоятельный человек. Риббентроп чувствовал это, как об этом показал здесь статс-секретарь Штейн-грахт. Он высказался следующим образом: «Гитлеру нужен был самое большее секретарь по внешнеполитическим вопросам, но не министр иностранных дел...».
До сих пор при обсуждении результатов представления доказательств я ссылался на существующее международное право и Устав, которые Вы, господин председатель, охарактеризовали на заседании 20 июня 1946 г. как основу правосудия на этом процессе. До сих пор международный правопорядок не мог разрешить проблемы, которые должны быть разрешены здесь. По причинам этой несостоятельности возникла вторая мировая война.
Нельзя охватить сегодня всех последствий катастрофы, которую этот правопорядок не мог предотвратить. Предотвращение подобной катастрофы в будущем является величайшей целью всего человечества, которая лежит в основе Лондонского соглашения от 8 августа 1945 г. Что это не могло быть еще достигнуто, показывает с ужасающей ясностью тот факт, что в тот день, когда Устав данного Трибунала был провозглашен миру как новое право, между Советским Союзом и Японией началась война. Советский Союз обещал это союзникам уже полгода назад. В качестве обоснования наряду с другими причинами было приведено то, что Россия должна свести с этой страной старые счеты. Таким образом, здесь имел место типичный случай неспровоцированного нападения.
Я говорил о том, что невозможно дать общее определение агрессора и агрессии, которое охватило бы все события действительности. Только международная инстанция может заклеймить то или иное государство как агрессора. Эта верховная инстанция человечества должна иметь не только фактический, но и моральный авторитет. Должно быть внушено общее доверие к ее беспристрастной оценке. Должен быть создан ареопаг, который возвышается над всеми партиями и у которого спорящие партии должны искать правосудия, а не сидеть в качестве судей в нем.
