Татьяна Бочарова - Новочеркасск. Кровавый полдень
Инстинктивный страх и уважение к покойникам, отождествление себя с ними в будущем присутствуют в сознании человека. Но не каждого. И тому подтверждением стала жуткая картина, открывшаяся на этом кладбище под Таганрогом.
Еще в начале работы на поверхности, среди кучи мусора, старых вещей и битых бутылок был найден простреленный череп. Вскрыв могилу 1967 года, в ее стенках обнаружили поврежденные скелеты более раннего захоронения. Валявшиеся на поверхности, среди мусора, череп и кости в стенах могилы принадлежали одному человеку — погибшему новочеркассцу, о чем свидетельствовал ряд иных признаков.
Прояснилась обычная, наверное, для кладбищ, видавших и не такое, жуткая картина. Через пять лет после рокового 62-го могильщики рыли яму на, казалось, пустом месте (креста над тайным захоронением не было). Наткнувшись на еще не истлевшие трупы, они, ничтоже сумняшеся, продолжили вход в землю через кости и останки тел. А попавшее под лопату выбросили наверх, даже не потрудившись прикопать.
Точно о такой ситуации нам сообщили и в Новочеркасске.
Президенту Фонда Новочеркасской трагедии Бочаровой Т. Н.В июле месяце 1971 года я участвовал в похоронах родственника моего знакомого В. Арсентьева на городском кладбище г. Новочеркасска. Могильную яму для нашего умершего копали или кладбищенские землекопы, или другие посторонние люди. Перед опусканием гроба в могилу, я обратил внимание на разбросанные вокруг человеческие кости от четырех скелетов (черепа, кости рук, ребра и т. д.). По внешнему виду кости были относительно «свежие». Рядом валялась металлическая шина, применяемая для фиксации переломов руки. Заглянув в яму, я увидел, что она (т. е. «наша» яма) прорезала ранее существовавшее захоронение четырех человек. Это захоронение было под углом к нашей яме, т. е. ориентировано не 3-В, как принято по христианским канонам на наших кладбищах. Глубина захоронения была 70-80 см от поверхности. Над захоронением не было никаких внешних признаков (холмика, плиты и т. д.). Скелеты лежали без гроба, следов одежды и другого покрытия. Наша могила прорезала скелеты на уровне тазовых костей, и нетронутыми остались, вероятно, только нижние конечности — ноги. Тогда, в 1971 году, я был удивлен такому необычному захоронению, но никому об этом не рассказывал. Сейчас же, прочитав публикации и увидев телепередачи Фонда, я предполагаю, что это захоронение, вероятно, могло быть могилой умерших в больнице участников событий 2 июня 1962 года,
С уважением Б. НайденОбнаруженные на кладбище в Марцево останки восьми человек были перевезены в лабораторию, где продолжалось исследование найденных ранее в пос. Тарасовском и в Новошахтинске. Планировался также поиск захоронений на румынском кладбище в Новошахтинске, недалеко от предыдущего захоронения, предполагалось исследовать и другие места, где, по разным источникам, также хоронили погибших. Расследование продолжалось.
Ходили слухи, что после событий 2 июня 1962 г. была предпринята попытка выселения строптивых новочеркассцев. Среди них могли быть безутешные семьи и родители, не отозвавшиеся и поныне. О подтверждении выселения нам сообщили в письме из поселка «Зеленая роща» под Иркутском. Мы передали сообщение следователям для работы. На том эта ниточка и оборвалась.
Мы добивались максимального исследования всех версий, передавали следователям и другую информацию, приводили свидетелей. Увы, нужно признать, наши надежды на раскрытие всех тайн не оправдались.
* * *
Связующим звеном между юристом и врачом
Мы испокон веков служили Божьей волею.
Но никогда эксперт не должен быть врагом
Ни медицине, ни юстиции, тем более».
ЛАБОРАТОРИЯ
Исследовали останки погибших новочеркассцев, в основном, Валерий Ракитин и Юрий Ермаков. Владимир Щербаков, впоследствии плотно «севший» на чеченский урожай смерти, занимался криминалистической экспертизой. В захоронениях были найдены предметы, которые необходимо было исследовать и «расшифровать» — остатки одежды, расчески, обувь, склеившиеся документы, монета, пробитая пулей, и сами пули.
К сожалению, экспертиза проводилась только в рамках поставленных следствием вопросов. И если прокурорская проверка Третецкого в 1990-1991 гг. ставила целью определить правомерность применения оружия и накануне 29-й годовщины расстрела Генеральная прокуратура заключила, что оружие применено правомерно, отказав в возбуждении дела, то открытое по нашей инициативе уголовное дело, вроде бы рассматривая весь комплекс вопросов, все равно ограничивало их действиями армейских подразделений. Остались нерасшифрованными секретные группы, осуществлявшие «черную» оперативную работу и, самое главное, стрелявшие с тайных мест на поражение. И короткими абзацами в Постановлении по завершению дела было зафиксировано, что «каких-либо костно-травматических изменений, причиненных пулями специального назначения (так называемыми разрывными пулями с оголенным сердечником, трассирующими, бронебойными, зажигательными) не выявлено». Очень лукаво звучит этот вывод, которому противоречат многочисленные свидетельства участников событий и врачей, фиксировавших страшные раны.
Тамара Стоянова, хирург:
Ранения, по моему мнению, были нанесены разрывными пулями, осколки которых находились в брюшной полости, в мягких тканях, конечностях. Я сообщила об этом главному врачу больницы.
В этой связи нелепо выглядит аргумент следствия: «По сообщениям Главного ракетно-артиллерийского Министерства обороны РФ, патроны с разрывными пулями, как запрещенные международными конвенциями, к боевому применению, на вооружение Советской Армии не принимались». Отсюда делается вывод, что на площади по людям разрывными пулями не стреляли. Армия, возможно, и не стреляла, но ведь установлено, что стрельба велась из пулеметов, снайперского и другого оружия из различных мест. Неразрешенные — это не значит неиспользуемые. Вывод следствия выглядит укрывательством подлинных исполнителей приказа на убийство.
Интересными по траектории поражения являются множественные ранения в нижние конечности и ранение в пятку (добивали уползавших?). В связи с этими вопросами, оставшимися без ответа, становится понятным, что изоляция нас от материалов дела была обусловлена интересами «чести мундира» армейского или с совершенно другими нашивками.
Но, вспоминая работу судмедэкспертов 124-й лаборатории, хочется оценить их малоизвестный, специфический труд.
Смертность в армии — скрытая информация. И в совсем мирное время она есть. На массовых учениях допускается определенный процент. Свою дань собирает «дедовщина». Добровольно уходят из жизни влюбленные юнцы, бывают случайные смерти и многочисленные ранения, травмы. Военные судмедэсперты необходимы и для следствия по воинским преступлениям. Работы всегда хватало, а маленькая лаборатория целого округа, с двумя десятками человек со всем обслуживающим персоналом, ютилась в тесных комнатках старинного особняка в центре Ростова-наДону.
Наша экспертиза шла ни шатко ни валко, и уж совсем не так, как нам хотелось. Никакой дополнительной и, тем более, ультрасовременной техники, как мне обещали в Москве, специалистам дано не было. Большой практики исследований по одним старым костям эксперты, привыкшие работать со «свежими» трупами, не имели. Стесненные условия лаборатории и нехватка специалистов также сказывались на темпах работы. И уже со второй половины 1992 г. стало ощущаться дыхание войны, полыхавшей то в Приднестровье, то в Абхазии, то уж в совсем недалеких Чечне и Ингушетии. Увеличилось количество вроде бы обычных смертей: самострелов, убийств и самоубийств, несчастных случаев и других печальных трофеев, регулярно собираемых смертью в военной жизни, и без войны.
Нагрузка на лабораторию возрастала, а надежд, что дадут хотя бы компьютеры для проведения идентификации, было мало. Приходилось неоднократно обращаться в Генеральную прокуратуру. Но в ней тоже началась череда смен прокуроров. Вместо Степанкова был назначен скромный Казанник, затем его сменил непробиваемый Ильюшенко, на смену которому пришел загадочно-мрачный, как и его фамилия, Скуратов.
Официально соотносясь с руководителем лаборатории Глинским, мы дружески-человечески общались со Щербаковым, Ермаковым, Ракитиным. Мы были связаны, грубо говоря, одними «костями», одним делом, и не предполагали, что эта связь продлится и позже, показавшись новым ликом смерти.
МОСКОВСКИЕ ЗАЦЕПКИ
