От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав
Надо также всемерно использовать Германию, в которой есть и люди, и оборудование, и опыт, и заводы. Т. Сталин интересовался работой немецких ученых и той пользой, которую они нам принесли.
Из беседы с т. Сталиным было ясно, что ему отчетливо представляются трудности, связанные с получением (наших?) первых агрегатов, хотя бы с малой производительностью, т. к. (сказал?) увеличения производительности можно достигнуть увеличением числа агрегатов. Труден лишь первый шаг, и он является основным достижением.
(Затем?) были заданы вопросы об Иоффе, Алиханове, Капице и Вавилове и целесообразности работы Капицы.
Было выражено (мнение?), на кого (они?) работают и на что направлена их деятельность – на благо Родине или нет.
Было предложено написать о мероприятиях, которые были бы необходимы, чтобы ускорить работу, все, что нужно. Кого бы из ученых следовало еще привлечь к работе. Систему премий.
Обстановка кабинета указывает на (оригинальность?) и (?) ее хозяина. Печи изразцовые, прекрасный портрет Ильича и портреты полководцев. Космические лучи и циклотрон…».
В речи, которую он произнес 9 февраля в Большом театре, Сталин заявил:
– Я не сомневаюсь, что если мы окажем должную помощь нашим ученым, они сумеют не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны.
В марте было заявлено о существенном повышении зарплат ученым, затраты на науку в целом за 1946 год выросли втрое.
Маршалл в Китае
Генерал Маршалл, назначенный Трумэном его спецпредставителем в Китае, вылетел из Вашингтона 15 декабря и прибыл в Китай 20 декабря. «Его сообщения, переданные мне через средства связи военного министерства, разворачивали действо, хоть и переданное простыми словами, но имевшее все элементы китайской исторической драмы», – писал Трумэн.
Несколько дней Маршалл провел в разговорах. Подолгу беседовал с Чан Кайши, который жаловался на коммунистов и продолжавшееся присутствие русских в Маньчжурии. Маршалл приглашал чиновников правительства Чан Кайши, коммунистов, говорил с сотрудниками посольства США, корреспондентами и другими наличными американцами. Он обнаружил, что идея объединенного Китая пользуется широкой поддержкой, но ни у кого не было готового рецепта. Маршалл решил, что единственный путь – вновь посадить за стол переговоров гоминдановских и коммунистических лидеров. Что ему удалось.
Коммунисты выступили с предложением о прекращении боевых действий. Чан Кайши поначалу наотрез отказался, но затем Маршалл настоял на том, чтобы Гоминдан сделал шаги навстречу. Чан выдвинул встречные требования: немедленное прекращение боевых действий, назначение представителей для консультаций с Маршаллом об условиях контроля за соблюдением перемирия и избрание Политическим консультативным советом комиссии для обсуждения судьбы спорных районов Китая.
К 8 января 1946 года переговоры продвинулись настолько далеко, что соглашение было почти достигнуто. Однако Чан Кайши настаивал на том, чтобы его войскам не препятствовали продолжать движение в провинции Жэхэ, откуда выходили советские войска. Коммунисты были категорически против, утверждая, что сами уже контролируют ключевые пункты провинции.
Приказ Чан Кайши о прекращении огня был зачитан в 10.00 утра 10 января, причем лишь за несколько минут до этого Маршаллу удалось убедить Чана не упоминать в приказе о введении его войск в Жэхэ.
После этого под соглашением о перемирии подписались и коммунисты. Тогда же открылась Политическая консультативная конференция с участием восьми гоминдановцев, семи коммунистов, четырнадцати представителей либеральных партий и девяти беспартийных. Было принято решение о созыве через четыре месяца Национального собрания для принятия конституции.
Ведемейер, которому затея с демократией в Китае не нравилась, писал: «Основываясь на ограниченном знании ситуации, можно говорить о том, что ни Коммунистическая партия Китая, ни Гоминьдан не являются демократическими по духу или намерениям. Китай не готов к демократической форме правления и по причине неграмотности 95 процентов его населения, и по многим другим веским причинам. Бессловесные китайские народные массы желают мира и не особенно заинтересованы в различных представленных идеологиях или же не знают о них. Возможность работать, добывать еду и одежду для своих семей и безоблачная мирная обстановка – вот их главная забота.
Обстановка здесь лучше всего может быть улажена великодушным деспотом или военным диктатором, а будет ли такой диктатор коммунистом или гоминдановцем, не имеет большого значения, По моим наблюдениям, практически все китайские политические фигуры заинтересованы в своем эгоистичном возвеличивании. У меня по-прежнему складывается впечатление, что правление генералиссимуса предоставляет сейчас наилучшие возможности для стабилизации обстановки в регионе, политической и экономической».
Впрочем, и лидеры самого Китая были убеждены в том, что центробежные тенденции можно было пресечь только силой. Мао Цзэдун давно выразил это в ясной формуле: «Винтовка рождает власть».
Так же думал и Чан Кайши. Поддавшись на уговоры Маршалла о перемирии, он записал в дневнике: «Маршалл совершенно не понимает, что они абсолютно неискренни… В последние дни я нахожусь в мрачном настроении, мне стыдно. Коммунистические же бандиты необузданны, они лают, как свора собак. Я знаю, что прошлые дела неразрешимы».
Но Маршалл продолжал свою кипучую деятельность, стремясь теперь объединить вооруженные силы враждовавших сторон. Для этого он предложил создать трехсторонний комитет, в котором сам Маршалл выступал в роли советника.
Он предложил Чан Кайши проект закона, призванный превратить центральное правительство из органа партии Гоминьдан, каковым оно формально и являлось, в коалиционное, с участием КПК и распространяющее свою власть на весь Китай. Законопроект даже содержал короткий Билль о правах. При этом в тот момент коммунистические представители казались Маршаллу более сговорчивыми, чем лидеры Гоминьдана.
Маршалл 4 февраля докладывал Трумэну, что «дела идут в целом благоприятно». Политический консультативный совет шел по пути «принятия демократических реформ», и заключение соглашения об объединении вооруженных сил казалось не за горами.
Меж тем Трумэна больше волновало советское военное присутствие в Китае, откуда Москва обязывалась вывести войска до 1 февраля. «В начале февраля 1946 года Россия начала создавать проблемы в Маньчжурии, – писал президент. – Судя по доходившим до меня донесениям, русские намеревались использовать обещанный ими уход из Маньчжурии как рычаг для получения широких привилегий в этом стратегически важном районе». Особенно не нравились вывоз из Маньчжурии японского промышленного оборудования и переговоры о создании совместных советско-китайских компаний. 11 февраля Кеннан отправит в НКИД представление на этот счет.
И получит 4 марта ответ: «В ответ на Ваше письмо от 11 февраля относительно переговоров между китайским и советским правительствами по вопросу о бывших японских промышленных предприятиях в Маньчжурии сообщаю, что указанные переговоры касаются вопроса о создании китайско-советских акционерных обществ по эксплуатации части предприятий, которые обслуживали нужды японской Квантунской армии и которые, вследствие этого, являются трофеем Красной армии, разгромившей японскую Квантунскую армию.
Поскольку дело идет о трофейном имуществе, нельзя согласиться с высказанным в Вашей ноте предположением, что обсуждаемый в процессе советско-китайских переговоров вопрос непосредственно связан с проблемой репараций с Японии, так как вопрос о репарациях подлежит отдельному рассмотрению от вопроса о военных трофеях.
Нельзя также согласиться с утверждением, что создание вышеупомянутых китайско-советских акционерных обществ может привести к установлению исключительно китайско-советского контроля над всеми промышленными предприятиями в Маньчжурии, так как в ведение китайско-советских акционерных обществ, как уже указывалось выше, переходит только часть промышленных предприятий. Что касается заявления о том, что вышеуказанные советско-китайские переговоры якобы являются дискриминацией в отношении американцев и противоречат принципу „открытых дверей“, то, как видно из предыдущего, такое заявление лишено всякого основания».
