От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

И тут же Генсек дал указание Вышинскому:

– Петков нахально требует реконструкции Болгарского правительства и роспуска парламента. Это наглец. Его надо поставить на место так, как поставили румынского короля.

На последовавшем ужине, где тамадой выступал, естественно, Молотов, взял слово и Сталин (по записи болгарина Михалчева):

– Я поднимаю тост за то наше поколение, которое осуществило этот переворот, за ленинцев, к которым отношу и себя, за людей сегодняшней России. Ленин, который научил нас относиться к любой нации как к самостоятельной культурной единице, вне зависимости от ее величины и силы, был истинным создателем нового, современного, настоящего славянофильства. Наше славянофильство опирается на новую основу, на основу взаимного признания свободы, самобытности славянских народов. Тем славянским народам, что поменьше, для спокойной жизни нужно покровительство могучей силы, коей является Советский Союз. Славянская общность должна строиться на взаимоуважении. Взаимопомощь прежде всего создает почву для тесного сотрудничества между славянскими народами, что не предполагает отчуждения от других демократических стран. Только Советский Союз может прийти на помощь малым славянским народам и спасти их. У Болгарии хватит мужества, чтобы ликвидировать свое ошибочное политическое прошлое, и она его ликвидирует с абсолютной решимостью, на 100 процентов.

ООН – первая Генассамблея

В первую неделю января 1946 года министры иностранных дел и дипломаты со всего мира собрались в Лондоне на первую сессию Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций. Прибыла 51 делегация. Советскую возглавлял Громыко, впервые прибывший в столицу Англии.

Освещать работу Генассамблеи собралось около 400 представителей средств массовой информации. Заседания начались 10 января и проходили в старинном здании Сентрал-Холл Вестминстера. Председателем заседаний избрали бельгийца Поля-Анри Спаака.

Именно в Лондоне был решен вопрос о штаб-квартире ООН. Представитель США сообщил, что правительство его страны уже подыскало место в центре Нью-Йорка, на Манхэттене. «Этому помог широкий жест Рокфеллера, передавшего в дар ООН находившийся там участок земли, – замечал Громыко. – Со свойственным ему чутьем Рокфеллер понял, что понесенные им при этом солидные издержки будут в перспективе перекрыты громадными барышами, которые потекут в его сейфы в результате подорожания земли во всем районе вокруг штаб-квартиры ООН».

Неожиданно для советской делегации, в центр дискуссий сразу выдвинулся иранский вопрос. Впрочем, для читателя не неожиданно. К тому же в январе 1946 года в северо-западных районах Ирана не без участия Москвы на границе с Турцией был провозглашена Курдская Народная (Мехабская) Республика во главе с одним из лидеров демократической партии Иранского Курдистана Кази Мухаммеда.

Представитель Ирана обратился к Бирнсу с вопросом о возможном внесении в Совбез жалобы на присутствие там советских войск. Госсекретарь в мемуарах изображает полную невинность (иранцы внесли ее до того, как он успел дать им совет), но у Москвы были основания для уверенности в обратном. Существовала договоренность, что до окончательного формирования СБ на его рассмотрение могли быть внесены самые безотлагательные проблемы. А так глава иранской делегации Тагизаде внес в ООН обращение с требованием расследовать факты «вмешательства СССР во внутренние дела Ирана» и обсудить их на Генеральной Ассамблее. Таким образом, первым большим делом ООН стало рассмотрение обвинения в адрес СССР за агрессию в Иране.

В ответ два дня спустя Москва внесла жалобу на присутствие британских войск в Греции, а Киев – на их пребывание в Индонезии.

На таком многообещающем фоне в нескольких кварталах от зала Генассамблеи собрались заместители министров иностранных дел, чтобы начать подготовку мирных договоров с союзниками Германии. СССР представлял Вышинский. Соглашение с Италией увязло в вопросах о ее колониях, репарациях и границе с Югославией. С четырьмя остальными странами – в нежелании Москвы что-либо менять в уже подписанных с ними договорах о перемирии.

Робкие элементы сотрудничества наметились только в ядерной области.

Трумэн писал: «Делегации, которую я направил на первую официальную сессию Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций в Лондоне в январе, было поручено работать над созданием Комиссии Организации Объединенных Наций по атомной энергии. Это соответствовало договоренностям, достигнутым в Москве в предыдущем месяце.

План создания такой комиссии был представлен Генеральной Ассамблее англичанами в качестве принимающей страны, полностью поддержан нашей делегацией и принят 24 января. Было решено, что первое заседание новой комиссии состоится в Нью-Йорке 14 июня 1946 года».

На самом деле принятая 24 января резолюция о создании Комиссии по атомной энергии (КАЭ) была внесена по инициативе СССР, США, Великобритании, Франции, Китая и Канады. Громыко тогда заявил, что «использование атомной энергии в военных целях несовместимо с совестью человечества». И предложил заключить международную конвенцию о запрещении навечно военного использования атомной энергии, переключив ее только на мирные цели:

– Обстоятельства сложились так, что одно из величайших открытий человечества вначале нашло свое материальное претворение в определенном виде оружия – в атомной бомбе. Однако, хотя до настоящего времени такое использование атомной энергии является единственным практически известным путем ее применения, человечество стоит на пороге широкого применения атомной энергии в мирных целях на благо народов… Существуют два возможных пути для использования этого открытия: один – использование в целях производства средств массового истребления, второй – использование его во благо человечества. Парадоксальность положения состоит в том, что первый путь более изучен и освоен. Второй – практически неизвестен. Однако это обстоятельство не только не умаляет значения задач, стоящих перед атомной комиссией ООН, но, напротив, подчеркивает еще больше значимость этих задач.

Особый резонанс получили слова Громыко, где он намекал на советскую ядерную программу:

– Открытие методов использования атомной энергии не может оставаться в течение более или менее продолжительного времени достоянием только одной страны. Оно неизбежно станет достоянием ряда стран. В развитие этих общих положений я по поручению правительства вношу на рассмотрение комиссии конкретные предложения:

а) не применять ни при каких обстоятельствах ядерное оружие;

б) запретить производство и хранение оружия, основанного на использовании атомной энергии;

в) уничтожить в трехмесячный срок весь запас готовой и незаконченной продукции атомного оружия.

Советское предложение рассматривалось в рамках Комиссии по атомной энергии. Громыко напишет: «Все участники, как наэлектризованные, ожидали: а что же будет дальше? А дальше было то, что советское предложение официальные круги США, которые тогда обладали монополией на ядерное оружие, встретили враждебно. Мы доказывали, что монополия – явление временное, а соглашение о запрещении ядерного оружия навсегда исключило бы это оружие из арсеналов государств… Много тогда исписали бумаги, произнесли речей государственные деятели, дипломаты. Но при обсуждении вопроса усилия одних стран направлялись на сохранение ядерного оружия, утверждение монополии США, а других – на то, чтобы запретить это оружие на вечные времена. И потому прийти к договоренности не удалось».

Второго февраля добрались до вопроса об избрании первого Генерального секретаря ООН. В конце конов сошлись на кандидатуре Трюгве Ли, норвежского политического деятеля, дипломата и юриста. СССР поддержал его кандидатуру, о чем потом сожалел.

Как напишет Громыко, его порядочности «хватило лишь на короткое время. Здесь сказались не только его собственные политические воззрения – он представлял западный, капиталистический мир, – но и то, что аппарат Генерального секретаря заполнили преимущественно представители США и других стран Запада. Все документы, справки, предложения, оседавшие на столе Трюгве Ли, пропускались через американское сито. Из этого никто не делал секрета».