Трафальгар. Люди, сражение, шторм (ЛП) - Клейтон Тим
Нельсон, однако, также и лишался кораблей. Он привез с собой из Англии инструкции адмиралу Кальдеру следовать на родину для проведения военным трибуналом расследования по поводу его неудачи в столкновении с Вильнёвым в июле. Нельсон предложил ему остаться для участия в решающей битве, но Кальдер решил иначе. Предполагалось, что он пойдет на «Дредноуте», которому требовалось докование, но у Нельсона не лежала душа отдать ему один из своих флагманских кораблей, и он нарушил инструкции Адмиралтейства, разрешив Кальдеру отбыть на «Принце Уэльском», тоже трехпалубнике, как и «Дредноут». Капитаны «Аякса» Браун и «Тандерера» Лечмер вызвались сопровождать Кальдера и дать показания трибуналу в его защиту. Они убыли 14 октября, а командование их кораблями приняли первые лейтенанты, так что Джон Стокхем с «Тандерера», который еще недавно просил Нельсона взять его лейтенантом на «Виктори», стал одним из его капитанов — пока исполняющим обязанности, правда. Тем временем, Коллингвуду было предложено переместиться на недавно чистивший подводную часть корпуса и, следовательно, более быстроходный «Ройал-Суверен». Нельсон разрешил ему взять с собой флаг-капитана Эдварда Ротерама, первого лейтенанта Джеймса Клавелла и сигнального лейтенанта Брайса Гиллиланда. Это позволило Джону Конну, протеже Нельсона, принять командование «Дредноутом», имея первым лейтенантом Джорджа Хьюсона, переведенного с «Суверена».
Пять кораблей адмирала Луиса еще не возвратились, вслед за ними последовал «Донегал». При сильном встречном восточном ветре Луис смог достичь Гибралтара только 9 октября. Он потратил три дня на погрузку припасов, затем два дня в Тетуане заливался водой, а когда 14 октября он снялся на Кадис, ветер стих до полного штиля. "Мы, конечно, стремимся как можно скорее вернуться к флоту, опасаясь, что противник начнет движение, и мысль, что это произойдет в наше отсутствие, ни в коей мере не является приятной", — писал флаг-капитан Луиса Френсис Остин своей возлюбленной Мэри Гибсон. Но ветер зашел на вест и загнал эскадру назад в Тетуан. Там Луис получил распоряжение сопроводить конвой из пятидесяти следовавших на Мальту транспортов во время их прохода мимо Картахены, в которой базировались значительные испанские силы. Остин продолжал:
Я не ожидаю, что мы извлечем какие-либо преимущества из этого похода, в любом случае это отдаляет нас от места действия. Противник может решиться выйти в море, что нельзя назвать невозможным, узнай он о столь значительном ослаблении сил Нельсона. Получив свою долю в утомительном преследовании и беспокойной блокаде, было бы крайне унизительно оказаться отставленным от получения доли славы и вознаграждения, которые последуют вслед за битвой.
Остину не довелось получить славы либо вознаграждения за битву, но все же он сыграл свою роль в Трафальгарском сражении. 18 октября Вильнёв писал Декре о полученных сведениях, из которых стало ясно, что четыре вражеских корабля эскортируют конвой из Гибралтара, один остался там и один пришел поврежденным. "Ослабление силы английского флота на шесть линейных кораблей представляется мне благоприятной возможностью выйти в море".
Это был повод, необходимый Вильнёву, чтобы склонить Гравину к выходу из порта. В Кадисе предполагали, что силы Нельсона состоят из двадцати семи — тридцати двух линейных кораблей. Учитывая шесть ушедших кораблей, Вильнёв мог предполагать свое количественное превосходство на треть выше, чем у Нельсона, что, по его мнению, уравнивало их силы. При данных обстоятельствах Гравина не мог увиливать без потери лица.
Вильнёв, находившийся в течение долгого времени под давлением, принял свое решение по иным причинам. Несколькими днями позже один французский роялист, заехавший в Кадис по пути в Америку, объяснял, что Вильнёв
пережил много неприятностей; значительная часть его офицеров считала, что его осторожность зашла слишком далеко; из высших сфер в Париже доносились слухи, что его мужество поставлено под сомнение. Все это является более чем достаточным для того, чтобы раздражать чувствительного и храброго человека. Возможно, желание отстоять свою честь превозмогло его обычную осторожность. Как-то раз он сказал сердито: "Они еще увидят, как я могу сражаться".
Кроме того, в частных письмах из Байонны ему писали о том, что адмирал Розили едет ему на смену. Должно быть, он не раз пересмотрел полученные приказы и осторожное сопровождающее письмо от Декре. Они не раз проводили совместную кампанию по пассивному неподчинению неразумным приказам Наполеона, но в этот раз все изменилось. Было очевидно, что Декре желает, чтобы он вышел в море, невзирая ни на какой риск. Еще до получения сведений об уменьшении численности кораблей Нельсона Вильнёв писал своему старому приятелю:
Мне донесли, что вице-адмирал Розили прибыл в Мадрид, и растут слухи, что он примет командование флотом. Без сомнения, я с радостью передал бы ему командование, если бы мне позволили остаться его заместителем, так как я ценю его старшинство и его способности. Но для меня было бы ужасным потерять всяческую надежду иметь возможность доказать, что я достоин лучшей судьбы. Как бы то ни было, Ваше Превосходительство, я могу объяснить Ваше молчание о поездке Розили только надеждой, что Вы даете мне возможность выполнить миссию, доверенную в данный момент мне. Каковы бы ни были препятствия, если ветер позволит, я выйду в море завтра с рассветом.
Днем ранее Вильнёв и Гравина решили при первом же благоприятном ветре послать быстроходную эскадру Магона, чтобы та попыталась захватить британские фрегаты, которые по ночам крейсировали неподалеку от Кадиса. "Секретные распоряжения для проведения такой операции были выданы, — писал Эсканьо, — и корабли, выделенные для нее, были уже в готовности", но на рассвете 18 октября Вильнёв неожиданно появился на борту «Принца Астурийского». Он сообщил Гравине, что "новые приказы и последние соображения обязывают его отдать приказ на выход всего флота". Новых приказов не было, но очевидное количественное превосходство над Нельсоном делало невозможным отказ Гравины без потери чести. "Распоряжения правительства о подчинении французскому командующему были настолько определенны, — писал Эсканьо, — что без малейших возражений начальнику штаба передали указание отозвать легкие суда с занимаемых ими позиций, вернуть личный состав на соответствующие корабли и всем без исключения быть готовыми к выходу".
Глава 8
Два фальшфейера
После короткого совещания с Гравиной ранним утром 18 октября Вильнёв спустился в свой катер, вернулся на «Буцентавр» и немедленно поднял сигналы о сборе всех легких плавсредств и съемке с якорей. В Кадисской бухте зароилось от внезапной активности. Матросы и канониры, посланные для службы и тренировок на береговые батареи, возвращались назад, солдаты снимались с лагерей и готовились к посадке на корабли.
Позднее перед полуднем адмирал начертал ордер баталии. Главные силы были разделены на три дивизии по семь кораблей в каждой. Количество в двадцать один корабль было выбрано исходя из предполагаемой численности сил Нельсона. Вице-адмирал Игнасио де Алава на «Санта-Анне» командовал авангардом, Вильнёв на «Буцентавре» командовал центром, контр-адмирал Балтазар де Сиснерос на «Сантисима-Тринидаде» был его заместителем, а Пьер Дюмануар на «Формидабле» командовал арьергардом. Адмиралу Гравине было поручено командование Обсервационной эскадрой, или тактическим резервом, из двенадцати кораблей, в число которых входили шесть кораблей эскадры Магона, который подчинялся Гравине.
