Проспер Оливье Лиссагарэ - История Парижской Коммуны 1871 года
Перед улицей NeuveSt. Augustinэти мирные демонстранты разоружили и подвергли издевательствам двух часовых Национальной гвардии. Узнав об этом, федералы с Вандомской площади взяли свои мушкеты и поспешили в строевом порядке к верхнему концу улицы NeuvedesPetits‑Champs. Их было всего лишь 200 человек, весь гарнизон площади. Две пушки, нацеленные на улицу мира, не имели снарядов. Реакционеры вскоре наткнулись на первую линию федералов, выкрикивая: — Долой ЦК! Долой убийц! — Они размахивали своим знаменем и платками, между тем, некоторые из них тянули руки, чтобы выхватить мушкеты. Бергере и Малжурналь, члены ЦК, стоявшие в первом ряду, потребовали от смутьянов, чтобы они отступили. Их голоса потонули в хоре яростных криков: — Трусы! Бандиты! — Против членов ЦК направили трости с встроенными в них шпагами. Берегере подал знак барабанщикам. Раз десять били предостерегающую дробь. Несколько минут слышались лишь дробь барабанов и дикие выкрики в паузах. Задние ряды демонстрантов напирали на передние ряды, стремясь прорвать строй федералов. Наконец, отчаявшись, без сомнения, в попытках прорваться при помощи одной бравады, смутьяны стали стрелять из своих револьверов (97). Два охранника были убиты и несколькие из них получили ранения (98). Пуля попала в бедро Малжурналя.
Мушкеты охраны ответили, так сказать, спонтанно. Вслед за залпом и ужасным криком установилась гнетущая тишина. В течение нескольких секунд переполненная народом улица Мира опустела. На покинутой мостовой, усеянной револьверами, тростями, снабженными лезвиями, и шляпами лежало около десятка трупов. Если бы федералы целились в своих противников, погибли бы 200 человек, поскольку при стрельбе по этой компактной массе ни один бы выстрел не пропал даром. Мятежники убили одного из своих, виконта де Молина, павшего в первых рядах лицом к площади с пулей в затылке. На его теле обнаружили кинжал, державшийся на цепочке. Меткая пуля сразила в спину главного редактора Парижской газеты, бонапартиста Де Пена, одного из основных хулителей революционного движения.
Беглецы разнесли по Парижу крики «Убийство!» Лавки у бульваров закрылись, а площадь Биржи заполнилась разъяренными группами людей. В четыре часа появилось несколько реакционных шаек, решительно настроенных, дисциплинированных, с мушкетами на плечах. Они завладели кварталами Биржи.
В Версале узнали о драматических событиях в три часа. Ассамблея только что отвергла законопроект Луи Блана относительно муниципального совета. Пикар зачитывал другой законопроект, исключающий любые уступки Парижу, когда поступила весть о событиях. Ассамблея в едином порыве поднялась со своих мест, министры выглядели онемевшими.
Вся ее бравада предыдущим вечером предназначалась лишь для того, чтобы запугать Париж, подбодрить своих сторонников и мобилизовать их поддержку. Несмотря на происшедший инцидент, ЦК оказался победителем. Впервые Тьер уверовал в то, что ЦК, способный подавить мятеж, мог, в конце концов, стать правительством.
Вечерние новости оказались более обнадеживающими. Оказалось, что стрельба всполошила сторонников Ассамблеи. Они стекались на площадь Биржи. Многочисленные офицеры, только что вернувшиеся из Германии, предложили свою помощь. Реакционные силы прочно утвердились в мэрии девятого округа, вновь заняли шестой округ, вытеснив федералов с вокзала Сент‑Лазар, контролирующего подступы к занятым кварталам города, и стали насильно задерживать прохожих. Они сформировали город в городе. Мэры создавали постоянный комитет в мэрии второго округа. Их сопротивление теперь обеспечивалось военной поддержкой.
VII. Центральный Комитет принуждает мэров к капитуляции
ЦК реагировал на ситуацию адекватно. Его прокламации, социалистические статьи в Officiel, агрессивность мэров и депутатов способствовали объединению вокруг него, наконец, всех революционных сил. Он также включил в свой состав несколько человек, более известных массам (99). По распоряжению ЦК, на Вандомской площади соорудили баррикады, батальоны у ратуши были укреплены. Усиленные патрули снова появились на бульварах перед постами реакционеров на улицах Вивьен и Друо. Благодаря этому, ночь прошла спокойно.
Так как выборы на следующий день стали невозможными, ЦК объявил, что они состоятся 26‑го марта, и сказал Парижу: — «Реакция, возбужденная вашими мэрами и депутатами, объявила нам войну. Мы должны принять вызов и сломить ее сопротивление» — Он объявил, что призовет к порядку всех журналистов, клевещущих на народ. Он послал батальон из Бельвиля вновь занять мэрию шестого округа, заменил своими делегатами, несмотря на протесты, мэров и адъюнктов третьего, десятого, одиннадцатого, двенадцатого и восемнадцатого округов. Клемансо писал, что он подчинился грубой силе, но сам не намерен прибегать к силе. Это было тем более великодушно, что все его силы состояли из него самого и его адъюнкта. Федералы закрепились в Батиньоле на железной дороге и останавливали поезда, предотвратив таким образом захват вокзала Сент‑Лазар. Затем ЦК энергично повел наступление на Биржу.
Реакция надеялась, что голод заставит ЦК капитулировать. Миллион, полученный в понедельник, иссяк, был обещан второй миллион. В среду утром Варлен и Журд, отправившиеся за очередным взносом, услышали в ответ только угрозы. Они написали управляющему банком: «Уморить народ голодом, вот цель партии, которая представляет себя честной. Голод никого не разоружает, он лишь несет разорение. Мы принимаем брошенный нам вызов». И, не утруждая себя извещением заносчивых биржевиков, ЦК послал два батальона в банк, вынужденный уступить.
В то же время ЦК не оставлял без внимания все то, что было способно ободрить парижан. В городе свободно бродили досрочно освобожденные заключенные. ЦК поручил надзор за ними национальным гвардейцам и учредил пост охраны у дверей ратуши. «Лицо, застигнутое в краже, подлежит расстрелу». Полиция Пикара оказалась бессильной положить конец наперсточникам, которые каждую ночь с начала осады наводнили улицы города. ЦК справился одним приказом. Жупелом реакционеров были пруссаки. Жюль Фавр объявил об их неминуемом вмешательстве в ближайшее время. ЦК опубликовал депеши, которыми он обменялся с комендантом Компьена, которые гласили: «Германские войска будут оставаться на своих позициях, пока Париж не предпримет враждебных действий». С большим достоинством ЦК ответил: «Революция, совершенная в Париже, носит, по существу, муниципальный характер. Мы не уполномочены обсуждать предварительные условия мира, за которые проголосовала Ассамблея». Париж, таким образом, был спокоен в этом отношении.
Единственные помехи исходили от мэров. С санкции Тьера они назначили командующим Национальной гвардии (НГ) Сэссе, поведшего себя неадекватно на заседании Ассамблеи 21‑го марта. В помощники ему определили Лонглуа и Шельхера. Предпринимались попытки привлечь на площадь Биржи национальных гвардейцев, где им раздавались деньги, идущие на охрану захваченных мэрий. Многие гвардейцы приходили лишь для того, чтобы получить плату, но не сражаться. Начался раскол даже среди командиров НГ. Наиболее неистовые высказывались, конечно, за то, чтобы смести все, что преграждает им путь. К ним принадлежали Вотрен, Дюбэй, Денорманди, Дегув—Денунке, а также Элиго, бывший труженик, бездельник, принимавшийся в буржуазных гостиных в качестве слуги, нахальный, как и прочие лакеи. Но многие другие командиры колебались и думали о примирении, особенно, после того, как некоторые депутаты и адъюнкты — Милье, Мало, Дерер и Жаклар вышли из союза мэров, проявив еще более, таким образом, свой откровенно реакционный характер. Наконец, некоторые блаженные мэры, все еще полагающие, что Ассамблея нуждается лишь в установлении истинного положения вещей, импровизировали мелодраматические сцены.
23‑го марта они прибыли в Версаль в тот момент, когда землевладельцы, снова подбадривая себя, обратились к провинциям с призывом идти маршем на Париж. Весьма торжественно эти мэры появились перед трибуной председателя, опоясанные своими официальными шарфами. Левые депутаты аплодировали, крича: — Да здравствует Республика! — Мэры отвечали тем же. Но правые и центристы голосили: — Да здравствует Франция! Порядок! Порядок! — и грозили сжатыми кулаками левым депутатам. Те наивно отвечали упреками: — Вы оскорбляете Париж! — На это другие восклицали: — Вы оскорбляете Францию! — и покинули Палату Ассамблеи. Вечером депутат, также бывший мэром, Арно Де л’Ариг, зачитал с трибуны их декларацию и закончил чтение словами: — Мы — накануне страшной гражданской войны. Есть лишь один способ предотвратить ее — назначить на 28‑е марта выборы главнокомандующего Национальной гвардии, а выборы муниципального совета — на 3‑е апреля. — Предложения были направлены ЦК.
