Сергей Царевич - За Отчизну (Часть первая)
Глава V
1. ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ
Услышав стук захлопнувшейся двери и скрип ступенек, Божена высунулась из окна и увидела, что двое мужчин медленно спускаются с крыльца. Одного из них Божена знала как чиновника новоместской радницы, но второй гость, толстый, с бычьей шеей и неприятным, самодовольным лицом, был ей вовсе неизвестен. Девушка оторвалась от окна и вошла в столовую. Войтех сидел у стола, закрыв лицо ладонями. Заметив вошедшую Божену, он поднял голову и посмотрел на нее. Такого убитого выражения лица у Войтеха Божена еще никогда не видела. Каким-то странным, как будто осипшим голосом он тихо попросил ее: - Боженка, принеси мне испить кисленького... Девушка сбегала в погреб, наполнила из бочки кувшин холодным яблочным сидром и поставила его перед стариком. Тот не глядя налил полный стакан, залпом выпил, налил второй и, как бы заливая страшную жажду, осушил его. - Спасибо, дочка! - Старик медленно поднялся, выпрямился и направился в мастерскую. Он подошел к Ратибору, обтачивавшему лезвие топора, и тихонько тронул его за плечо. Они оба вышли из мастерской и долго бродили по двору, заходили в сараи, на склад, потом вернулись в мастерскую и, усевшись за столом, долго что-то подсчитывали и тихо переговаривались. Оба были сумрачны и угрюмы. Старик сел на табуретку, опершись обеими руками о колени. - Да, сынок, видно, подходит полное разорение. Одного я не пойму: откуда набралось столько долгов - сто сорок семь коп грошей! Я всегда считал, что должен самое большее коп восемьдесят - девяносто. - И почему-то все ваши долги оказались переписаны На Гартмана и Клуге двух самых паскудных старо-местских патрициев, - в раздумье заметил Ратибор. - Не удивляйся этому, сынок. Вот уже два года минуло с того самого времени, как папа проклял нашего мистра Яна Гуса, велел схватить его и мистру пришлось скрыться из Праги. Богачи-немцы крепко взялись за нашего брата, особенно за тех, кто известен как почитатель мистра Яна Гуса. - Но ведь если даже продать все, что мы имеем, так все равно и половины долгов мы не заплатим. - Вот то-то и оно, что не хватит, а сроку дают до следующего четверга. Как хочешь, так и выкручивайся, а нет - так тюрьма. Мрачное настроение Войтеха передалось всем домочадцам. В доме стало тихо и печально. Текла ходила понурив голову, но тоже ничего не объясняла Божене, а та мучилась неизвестностью и не решалась спрашивать. "Как жаль, что Штепана нет! - думала девушка. - Был бы сейчас в Праге, все объяснил бы мне. Где-то он теперь вместе с мистром Яном Гусом? И когда вернется?" Да, Яна Гуса и Штепана в Праге не было. За вспыхнувшим в 1412 году в Праге возмущением против продажи индульгенций последовало повеление папы Иоанна XXIII архиепископу пражскому и епископу литомышльскому Яну Железному немедленно схватить Яна Гуса. Папское повеление подняло дух пражских патрициев, и они не раз пытались убить Яна Гуса, а Вифлеемскую часовню разрушить. Хотя пражская беднота, ремесленники и студенты дружно защищали своего наставника и свою часовню, жизнь Яна Гуса постоянно находилась в опасности. Осуждение Яна Гуса поставило короля Вацлава в трудное положение. Король знал, что казнь Яна Гуса неминуемо вызвала бы в Чехии всеобщее народное возмущение, при котором мог бы рухнуть и его трон. Ослушаться же повелений папского престола король боялся, чтобы самому не попасть в еретики со всеми вытекающими отсюда последствиями. Король избрал третий путь. Вызвав к себе Яна Гуса, король с королевой в самых милостивых и мягких выражениях "посоветовали" ему до лучших времен удалиться из Праги во избежание нежелательного кровопролития и для сохранения его жизни, которую здесь король обеспечить не в состоянии. И вот в один хмурый осенний вечер Ян Гус, закутанный в серый плащ, с низко опущенным капюшоном, оставил Прагу, а Штепан, как его верный ученик, решил разделить с ним все горести и невзгоды изгнания. Почти два года Ян Гус провел в изгнании, странствуя по селам и городам южной и юго-западной Чехии, укрываясь в Козьем замке у Градища на Усти, и наконец поселился в замке Краковец, воспользовавшись гостеприимством одного из его почитателей - пана Гинка Вефля. Где бы ни останавливался Ян Гус, народ толпами собирался слушать своего проповедника - будь то в церкви, на сельской площади или просто в поле. Проповеди Яна Гуса широко распространились по югу Чехии, а гонения на популярного проповедника еще более распалили ненависть народа к папскому престолу. И в этот день, когда невзгоды снова посетили дом Дубов, Божене невольно вспомнились Ян Гус и Штепан, которые, наверно, в такой трудный момент помогли бы им своими советами. На другой день случилось нечто вовсе для всех неожиданное: явился Шимон, который после казни юношей на староместской площади ушел из дома Дубов и, сделавшись счастливым зятем купца Зуммера, почти не показывался в течение этих двух лет в отцовском доме. За это время он стал солидным, процветающим владельцем свечной торговли. И вот, когда его никто не ждал, он постучал в двери отцовского дома. Войтех не счел нужным скрывать свое недоумение. - Что случилось, что ты к нам пожаловал, Шимон? - осведомился старик, оглядывая сына. Вся внешность Шимона говорила о его благосостоянии и полном довольстве своим положением и новой родней. Играя изящной тростью с головкой из слоновой кости и золота - подарком тестя, Шимон развязно ответил: - Со мной ничего не случилось, а вообще в мире происходит множество важных и великих событий, - О чем это ты? - Как о чем? Разве не важное событие для каждого католика - великий собор всей католической церкви, что должен в конце этого года собраться в Констанце? - Слыхал краем уха об этом. Но все же, неужели ты пришел только сообщить нам о соборе в Констанце? - Нет, вовсе не только о соборе. Хотя, - тут Шимон хитро прищурился, собор и для вас не безразличен, так как ваш любимый мистр Ян Гус приглашен императором Сигизмундом явиться на собор, чтобы оправдать себя перед всем католическим миром. - Мистр Ян Гус - на собор в Констанце? Так его же там сожгут! - Даже наверное, - с улыбкой согласился Шимон. Но я, отец, к вам, собственно, пришел по другому делу, близко вас касающемуся. - Говори. Но чем короче, тем лучше. - Очень хорошо. Скажу самым коротким образом. Вы разорены, и даже больше вас собираются посадить в тюрьму. А Ратибору угрожает нечто худшее за его проделки в Праге... - Знаю. Шимон вынул из кармана бумагу: - Здесь написано, что вы должны уплатить в течение трех дней сто сорок семь коп грошей. - И это знаю. Дальше. - Будьте терпеливы, отец. Я хочу вас спасти и нашел средство. Будут уплачены не только все ваши долги, но вы даже получите от пана Камерера коншеля и одного из самых знатных патрициев Старого Места - пятьдесят коп грошей... - Ну, продолжай! И что за святая душа этот твой пан Камерер! - язвительно, с насмешкой в голосе и недобрыми искорками в глазах заметил Войтех. В этот момент в столовую незаметно вошел Ратибор и замер у дверей. - Пан Камерер действительно достойный человек и искренне хочет вам помочь, так как за все это он от вас желает приобрести лишь одно: ваш секрет закалки стали. В ответ Войтех разразился оглушительным хохотом. - Вот что, Шимон: иди туда, откуда пришел, и передай своим друзьям немцам-патрициям, что Войтех согласен скорее сгнить в тюрьме за долги, чем отдать немцам секрет своей закалки. - И, возвысив голос, закончил: - Вы меня опутали своими хитростями и кознями, но купить меня не удастся!.. Иди с моих глаз! Ты мне не сын! - Мне очень жаль вас, отец, но, кроме вас, в тюрьму пойдет еще кое-кто... - Врешь! - крикнул Ратибор и, крепко схватив Шимона за воротник, вытащил его за дверь и одним ударом выкинул с крыльца на пыльную улицу. Лежа в пыли, Шимон бормотал плачущим голосом: - Ладно... Вы все меня вспомните, всех вас выдам: и тебя, и Штепана, и... Божену... Ратибор мгновенно оказался около Шимона и с силой сжал ему горло. Шимон посинел и только дергался. - Ратибор, брось его! - кричал Войтех. - Сынок, да что с тобой... - плакала Текла. Но Ратибор, казалось, не был способен ни слышать, ни понимать. - Ратибор! Что ты делаешь?! - раздался над ним властный голос. Ратибор вздрогнул, разжал руку и повернул голову. Перед ним стоял Ян Жижка. - Я пришел к твоему отцу кое-что заказать - и вижу, что пришел как раз вовремя. Оставь его и идем в дом. Ратибор, тяжело дыша, молча последовал за рыцарем на крыльцо, а Шимон, потирая горло, поднял из пыли свой бархатный берет, трость и, отряхивая платье, побрел вдоль по улице, бормоча: - Пусть я не увижу святой пасхи, если не отомщу вам всем! Проклятые!.. Войтех с искренней радостью усаживал дорогого гостя за стол. - Мне недосуг, друг мой, долго у тебя быть. Расскажи, что случилось в твоем доме? Войтех в немногих словах поделился с рыцарем свалившимся на его голову несчастьем. - Но откуда, друг мой, у тебя получились такие долги? - Можете мне поверить, пан Ян, - закончил Войтех, - долгов, включая и ренту за дом, не больше восьмидесяти коп. Откуда они взяли сто сорок семь коп - ведать не ведаю. Вот завтра надо идти на суд. И что с Ратибором делать, не знаю: ему угрожают вспомнить все старое да еще прибавить за участие в сожжении папских булл. На лбу Яна Жижки меж густых бровей пролегла глубокая морщина. Некоторое время он сосредоточенно глядел своим единственным глазом под ноги, потом коротко и решительно сказал: - Завтра я сам приеду в радницу. Ратибора же я беру с собой в Польшу. Король Владислав письмом приглашает приехать: снова начинается война с кржижаками. О заказе поговорим потом. Жижка поднялся и попрощался с Войтехом. Провожая гостя, уже на пороге Войтех вспомнил, что хотел спросить о Яне Гусе. - Пан Ян, правда ли, что наш мистр снова возвращается в Прагу, чтобы ехать в Констанц на собор - оправдываться в обвинении в ереси? - Да, на днях он выедет в Констанц. Боюсь, что мы потеряем нашего мистра. И, вскочив на коня, Ян Жижка поскакал в сторону Вышеграда, Обещание Жижки Войтеха несколько приободрило. И, отправившись на другой день в радницу, он был спокоен, как обычно. Ратибору он приказал оставаться дома: старик опасался, что крутой характер сына навлечет на него новую беду. Патриции вновь почувствовали свою силу и старались показать ее на каждом шагу. Суд был очень короткий, и Войтеху сразу же стало ясно, что приговор приготовлен заранее. Рихтарж - старый, важный немец - только спросил Войтеха, почему он до сих пор не уплатил ни одного геллера из своих долгов, составляющих в общем сто сорок семь коп грошей. - Я готов поклясться на святом евангелии, что я должен не больше восьмидесяти коп грошей и обязуюсь уплатить их в течение года. Тогда стали подниматься один за другим свидетели - все из богатеев-немцев - и единодушно заявляли: этот человек должен по записям сто сорок семь коп грошей, в чем они готовы принести присягу. Патриции тут же принесли присягу. Но когда Войтех хотел также присягнуть, то священник сурово и громогласно объявил: - Ты еретик, последователь архиеретика, сына дьявола, проклятого святым престолом, отрешенного от святой церкви Яна Гуса! От тебя я присяги не приму. Тут же был прочитан приговор, по которому Войтех, сын Яна, по прозвищу Дуб, должен быть на три дня прикован к позорному столбу, а затем отведен в тюрьму, где будет находиться, пока все его долги не будут уплачены до последнего геллера. Подскочившие служители тут же надели Войтеху кандалы и вывели из радницы. Но на площади гудела толпа новоместских ремесленников: тут были оружейники, бондари, сапожники, плотники и пекари. При виде закованного Войтеха, идущего под стражей, толпа зашумела: - Войтеха в тюрьму?.. Не дадим! Дело нечистое: суд подкуплен! Мы все знаем Войтеха! Поддержи, ребята! Крики становились все громче, грознее и яростнее. Рихтарж подозвал начальника стражи: - Возьми латников и разгони этот сброд. Начальник стражи только повернулся, чтобы идти выполнять приказ судьи, как шум снаружи внезапно смолк, и небольшой отряд вооруженных всадников остановился у здания радницы. Звеня шпорами, в зал вошел коренастый человек с черной повязкой на глазу. Обернувшись, он зычно крикнул: - Войтеха Дуба сюда! Вломившиеся вместе с ним воины мигом оттолкнули стражу и ввели Войтеха снова в зал. - Снять с него оковы! - приказал рыцарь. Цепи со звоном упали на пол. - Пан Ян Жижка, вы нарушаете закон! - возмущенно поднял голос судья. - Нет закона осуждать невинного! - отрезал Ян Жижка. - За лучшего пражского оружейника ручаюсь я, рыцарь Ян Жижка из Троцнова, и пан Микулаш из Гуси. Вам этого должно быть достаточно. А назавтра вы все, истцы и обвинители, должны явиться ко мне в Вышеградский замок со всеми вашими счетами. Там разберем, сколько Войтех Дуб вам должен по чистой правде. И, не обращая внимания на ошеломленных коншелей, Ян Жижка в сопровождении прослезившегося от радости Войтеха вышел на улицу. Появление перед радницей Яна Жижки вместе с освобожденным Войтехом вызвало в толпе взрыв радости. Десятки смеющихся, улыбающихся лиц окружили рыцаря и оружейника. Крепкие, мозолистые руки мастеровых обнимали и тискали их в объятиях. - Многих лет Яну Жижке! Доброго здоровья и полную чашу счастья нашему заступнику! Есть еще честные чехи в Праге! Наш Жижка за народ стоит! Ян Жижка приказал воинам подвести коня и дружески распрощался со взволнованным оружейником. - Мы еще перед отъездом в Польшу встретимся! - крикнул уже с седла Жижка. Дома Войтеха ожидала еще одна неожиданная радость. Входя в столовую, он увидел сидевшего у стола Штепана. Загорелый, обветренный с дороги, Штепан за два года возмужал и стал гораздо серьезнее. Несколько минут прошло во взаимных приветствиях, расспросах. - Значит, правда, что мистр Ян Гус решил явиться на собор? - с тревогой и сомнением допытывался Войтех. - Когда мистр последнее время жил в замке Краковец, туда прибыли от императора Сигизмунда паны Ян из Хлума и Вацлав из Дубы с предложением императора мистру ехать на собор в Констанц, чтобы очиститься там от всех обвинений. И мистр, хотя мы все были против его поездки, все же решил ехать в Констанц и там перед лицом всего католического мира защищать то, что он говорил в Вифлеемской часовне и своих проповедях простому люду во время своего изгнания... В это время комната стала наполняться друзьями Войтеха, пришедшими поздравить соседа с избавлением от тюрьмы, и разговор перешел на сегодняшние события.
