Валерий Шамбаров - Россия. Полная история для семейного чтения
Св. Дмитрий Донской — мечом и покаянием
Св. митрополит Петр наставлял великого князя Ивана Калиту, что Москва должна превратиться в духовный центр всей Руси. «И сам прославишься, и сыновья и внуки твои в роды, и град сей славен будет во всех градах русских, и святители поживут в нем, и взыдут руки его на плеща враг его, и прославится Бог с ним». Надо угождать не людям, а Господу, и Он вознаградит князей. Чем угождать? Не только строительством храмов, но и «Правдой». Справедливостью. Строить «царство последних времен», царство Правды. Конечно, на деле это удавалось далеко не всегда. Но «царство Правды» стало идеалом для московских государей, к нему стремились, и это приносило ощутимые, вполне земные плоды. Москва и зависимые от нее княжества, Ростовское, Ярославское, Белозерское, Галичское, выглядели относительно благополучным островком на фоне остальных русских земель — разоренных, ссорящихся, враждующих.
Хотя даже изначальные скромные успехи оказались слишком зыбкими. В 1350-х гг. на нашу страну обрушился новый кошмар — чума. Вымирали целые города, многочисленные деревни, и многие верили: настал конец света. В Москве поветрие унесло великого князя Симеона Гордого, его детей, брата, митрополита Феогноста, а простолюдинов никто не считал. Это были первые детские впечатления княжича Дмитрия, будущего Донского. Царство смерти, гробы, похоронный плач.
Но уцелевшие русские становились более сплоченными, близкими друг другу. Новое поколение росло упорным, энергичным, трудолюбивым — иначе можно ли было выжить? Это поколение глубже обращалось к Вере, было более смелым и самоотверженным. Оно уже видело, много ли значат земные блага и сама жизнь? Подрастало именно то поколение, которое выйдет на Куликово поле… Впрочем, чумой бедствия не ограничивались. Умер отец княжича, Иван Красный, и Дмитрий в возрасте 8 лет очутился на престоле! А тут уж Русь рухнула в дрязги.
Подняли головы старые соперники Москвы. Полезла задираться Рязань, закрутили интриги новгородцы. Тверские властители вспомнили, что они тоже имеют право на великое княжение. Но великокняжеский престол перехватил суздальский и нижегородский Дмитрий-Фома. Все, чего достигли московские государи, шло прахом…
Святой благоверный великий князь Димитрий Донской
Но правительство маленького Дмитрия возглавил св. митрополит Алексий. Он взял мальчика под опеку, растил из него настоящего правителя. Учил примерно так же, как св. Петр, — князь за каждый свой шаг отвечает перед Богом. Он обязан защищать и устраивать землю, вверенную ему от Господа. Должен поддерживать справедливость, контролировать бояр и чиновников — блюсти Правду. Хотя Правда и порядок сами по себе много значили! Об этом растекалась молва. В московские владения потекли люди из других земель, где не было ни крепкой власти, ни защиты. Перебирались из княжеств, завоеванных литовцами. Русское государство прирастало еще не территориями — но прирастало жителями. Умелыми ремесленниками, трудолюбивыми землепашцами, храбрыми воинами.
Да и успехи, достигнутые предшественниками Дмитрия, не пропали бесследно. Удельные князья помнили, что под властью Москвы жилось куда лучше и надежнее, чем теперь. А в Орде как раз началась «замятня». Претенденты на трон беспощадно резали друг друга. Этим и воспользовалось правительство св. Алексия. У очередного скороспелого хана Амурата сумело отспорить ярлык на великое княжение. Правда, суздальский Дмитрий-Фома не уступил, упрямился — ну что ж, на него двинулось войско. В этом наставники Дмитрия тоже преуспели, рать была отличной, многочисленной. Присоединились удельные князья, они выбрали московский порядок, а не возврат к анархии. Дмитрий-Фома не осмелился сопротивляться, отдал власть. В 1362 г., в возрасте 12 лет, Дмитрий Иванович был провозглашен великим князем Всея Руси.
Впрочем, соперник не смирился. Пустил в ход взятки, доносы, и ханский ярлык все-таки перекупил. К нему примкнули те князья, кому не нравилось единение Руси, — Константин Ростовский, Дмитрий Галичский и Иван Стародубский. Но Москва не позволила им раздуть серьезную усобицу. Снова выступили рати, обложили Суздаль, вынудили противников сдаться. А св. Алексий задумал погасить вражду не только военными методами. Дмитрию Ивановичу исполнилось 16 — по тогдашним обычаям, считай, взрослый. У Дмитрия-Фомы расцвела дочка Евдокия. Чем не пара? Две половинки Владимирской Руси, западная и восточная, скреплялись семейными узами. Заслали сватов, сыграли свадьбу.
На татарских склоках московское правительство начало играло все смелее. Формально признавало меняющихся ханов, но дань платить перестало. На эти деньги Дмитрий принялся укреплять собственные владения, и в Москве вместо обветшалых деревянных стен впервые стал строиться каменный Кремль. Это оказалось совсем не лишним. Ведь до мира и согласия на Руси было слишком далеко. С суздальцами и нижегородцами замирились, но активизировался другой враг. Возвышение Москвы не давало покоя тверскому князю Михаилу — а в конфликт он не постеснялся втянуть Литву. Огромную и могущественную, по сравнению с княжеством Дмитрия. Она охватывала нынешнюю Белоруссию, Украину, Смоленщину, Брянщину. Государь Литвы Ольгерд приходился Михаилу шурином и охотно откликнулся посодействовать в покорении Руси. Хотя, конечно же, нацелился покорять ее не для Михаила. Для себя.
Литовские нашествия накатывались на нашу страну трижды. По жестокости и размаху они не уступали самым свирепым татарским набегам. «И поплени людей бесчисленно, и в полон поведе, и скотину всю с собой отогнаша», «и все богатство их взя, и пусто сотвори». Два раза Ольгерд осаждал Москву — и лишь новенькие каменные стены останавливали его. Но дружба и спайка с другими княжествами помогали преодолевать последствия вторжений, совершенствовалось боевое мастерство. Москвичи и их союзники приспособились умело маневрировать. Из второго похода Ольгерду пришлось бесславно отступить — он вдруг обнаружил, что его окружают. Из третьего похода он едва унес ноги. А это поднимало авторитет Дмитрия Ивановича. Он выступал защитником уже не только Москвы, а всей Руси. И Русь признавала в нем общего предводителя…
В 1375 г. тверской Михаил снова затеял склоку, позвал литовцев, да еще и у Мамая выпросил ярлык на великое княжение. Но по призыву Дмитрия на Тверь выступили нижегородцы, суздальцы, ярославцы, белозерцы, ростовцы, моложцы, стародубцы. Сочли нужным примкнуть даже властители, не входившие в великое княжество Владимирское. Они уже поняли, что лучше и правильнее держаться вместе с Москвой — Семен Оболенский, Роман Новосильский, Иван Тарусский. Никогда еще с домонгольских времен не собиралось такой армии. Враз прижала смутьяна! Русь в свое время погибла от разделения — сейчас под рукой московского государя восстанавливалось ее единство.
Да и сам Дмитрий не обманывал надежд, которые на него возлагались. Он энергично укреплял границы. Возводились крепости, налаживалась система оповещения. Каждое лето на рубеж Оки стали выходить войска, прикрывая страну от татарских набегов. А в Литве грянули гонения на православных, и великий князь помог единоверцам. Зимой 1378/79 г. послал рать брата Владимира Андреевича и Боброка-Волынского. За один поход под покровительство Москвы перешли Стародубское, Трубчевское, Брянское, Новгород-Северское.
Но и в ордынской замятне к этому времени возвысился темник Мамай. Под его властью объединились татары причерноморских степей от Днепра до Волги. Он сам менял на престоле марионеточных ханов. Ему подчинялись народы Северного Кавказа. А главное, Мамая подпирали мощные группировки генуэзских и ордынских купцов. Они давно были недовольны — иссякли потоки русских рабов, которых они поставляли на мировые рынки. Москва признавала над собой власть мамаевых ханов, присылала послов, подарки. Но вела себя все более независимо, от года к году усиливалась. Всемогущий темник озаботился, да и купцы, советники подсказывали — пора бы вразумить «Митьку», иначе будет поздно, совсем отобьется от рук.
Мамай поступил так же, как действовали предшествующие ханы, — чтобы напугать русских, восстановить безоговорочное послушание, а заодно поправить материальные дела, бросил на них карательные экспедиции. Первая смогла перебить беспечных княжеских воинов на Пьяне, разграбить и сжечь Нижний Новгород. Но вторую Дмитрий Иванович встретил их во всеоружии, воинство мурзы Бегича устлало своими трупами берега речки Вожи. Московский государь открытым текстом показывал — Русь уже не та, измываться над собой не позволит. Но и Мамай понял — Русь не та. Набегами не обойдешься. Ее надо покорять заново, как при Батые.
Генуэзцы и работорговцы охотно поддержали. Ссужали любые суммы. Заранее прикидывали, что взамен они получат массы невольников, места откупщиков, концессии на торговлю русскими мехами, воском, хлебом, полотном. Властитель ставил в строй всех подчиненных, тысячами вербовал черкесов, осетин, армян, греков. Помогли и купцы, наняли и перевезли в его распоряжение генуэзскую пехоту, лучшую в Европе. Охотно откликнулся литовский король Ягайло, заключил с ордынцами союз.
