От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

Бирнс выступил за пересмотр потсдамской формулы мирного договора с Германией, предложив ограничить время оккупации периодом, необходимым для разоружения и демилитаризации, после чего вывести все войска (замечу, американское военное присутствие в Германии сохранилось до сих пор и сохранится еще долго). Москва увидела в этом опасность своим позициям в советской зоне оккупации и предложила в ответ распространить эту формулу Бирнса и на договор с Японией. Однако американцы отказались это даже обсуждать, как и вопрос об участии СССР в работе союзного контрольного механизма в этой стране.

Гораздо более серьезной стала схватка вокруг мирных договоров с Румынией и Болгарией, правительства которых по-прежнему не признавались западными державами. Инструкции Политбюро предусматривали их рассмотрение в увязке с главным приоритетом англосаксов – договором с Италией. Сталин в послании Молотову настаивал на еще большей жесткости: «Румыны чувствуют себя хорошо, будут держаться крепко, и, по всем данным, махинации союзников будут разбиты. Необходимо, чтобы ты также держался крепко и никаких уступок за счет Румынии не делал…

Надо было, кроме того, сказать прямо, что представители Америки и Англии в Румынии поддерживали антисоветские элементы в лице Радеску и его друзей, что несовместимо с нашими союзническими отношениями… В случае проявления непримиримости союзниками в отношении Румынии, Болгарии и т. д. тебе следовало бы, быть может, дать понять Бирнсу и Бевину, что правительство СССР будет затруднено дать свое согласие на заключение мирного договора с Италией. При этом можно было использовать такие аргументы, как их неблагодарное отношение к нашему предложению о колониях Италии, а также неразрешенность вопроса о размерах репарации с Италии в пользу СССР…

Что может получиться при таком положении вещей? Может получиться, что союзники могут заключить мирный договор с Италией и без нас. Ну что же? Тогда у нас будет прецедент. Мы будем иметь возможность в свою очередь заключить мирный договор с нашими сателлитами без союзников. Если такой поворот дела приведет к тому, что данная сессия Совета министров окажется без совместных решений по главным вопросам, нам не следует опасаться такого исхода». Молотов заверил: «При первой возможности использую указанные тобой аргументы в пользу нашей политики в Румынии».

Возможность представилась в воскресенье 16 сентября. Бирнс был недоволен началом конференции: «Мы потратил много часов, обсуждая процедуру. Франция хотела обсуждать контроль над Германией. Молотов хотел обсуждать немецкие репарации. Он также поднимал вопрос о Контрольном совете в Японии. Мы достигли небольшого прогресса с итальянским мирным договором, а советская делегация настаивала, чтобы мы признали их марионеточные правительства в Восточной Европе. Последнее требование казалось мне главным камнем преткновения на конференции». В 17.30 госсекретарь появился в российском посольстве.

– У Вас не должно быть сомнений, что Соединенные Штаты желают, чтобы соседние с СССР страны в Европе были дружественно настроены к СССР.

– Не буду скрывать, у советского правительства имеются сомнения в этом, – заметил Молотов. – Почему англичане и американцы поддержали враждебное Советскому Союзу правительство Радеску и не поддерживает дружественное правительство Грозы?

– Если Вы подумаете о том, как народ в Соединенных Штатах представляет себе свободные выборы, то Вы поймете, когда я скажу, что правительство Грозы было создано при таких обстоятельствах, которые произвели очень плохое впечатление в Америке, где принято считать, что Вышинский приказал королю в течение двух часов уволить правительство и поручить Грозе сформировать новое, – разъяснил Бирнс.

– Хотел бы знать, допустило ли бы американское правительство существование в соседней США Мексике правительства, враждебного США, в особенности после того, как Мексика, напав на США, воевала против США и в течение двух лет ее войска оккупировали их территорию?

– Может найти способ, подобный тому, который был применен в Польше, – предложил Бирнс, – чтобы обеспечить наличие в правительстве представителей всех демократических партий страны.

– В Румынии невозможно повторить опыт Польши, где существовало два правительства, а не одно, как в Румынии. Кроме того, Румыния выступила против Советского Союза, а Польша была нашим союзником. В побежденной стране нельзя терпеть враждебного правительства, и ни одно уважающее себя правительство на месте советского правительства этого не допустит. До выборов советское правительство не считает возможным переформатировать правительства Румынии и Болгарии. А все ли партии представлены в американском и британском правительствах? Насколько известно, это не так. Почему американское и британское правительства не пошли на изменение состава правительства Греции до выборов, хотя оно нарушило Варкизское соглашение, заключенное с демократическими партиями?

– Но греческое правительство сформировано не так, как правительство Грозы, – возразил Бирнс. – Оно разрешает корреспондентам работать в Греции.

Молотов резонно парировал:

– Греция ведь создана не для американских корреспондентов, а для греческого народа. Демократическим правительством является такое, которым довольно большинство народа, а не иностранные корреспонденты.

«Это был мрачный вечер для американской делегации, – делился впечатлениями Бирнс. – Мы обсуждали встречу и проблемы, которые она поставила на длительную перспективу. Как казалось, Советский Союз был твердо намерен доминировать в Европе. Мы не видели решения этой проблемы, но знали что его надо продолжать искать».

А Молотов сел, чтобы впервые с начала конференции отправить весточку супруге и дочери. Ход работы сессии он оценивал скорее оптимистично: «Утешительно все же то, что теперь, работая вместе со своими товарищами, мы, в общем, справляемся с делом, а на Совете Министров – мы самые активные и вполне можем противостоять партнерам. Это уже большой шаг вперед против довоенного. Пока, правда, нельзя похвастаться результатами, но на таких совещаниях обыкновенно решает вторая половина работы, которая скоро только начнется. Думаю, что еще неделю здесь пробудем, едва ли больше».

Оптимизм по поводу возможности успешного завершения встречи Молотов выражал и по официальной линии. 19 сентября он писал Сталину, что хотя американцы, видимо, «заранее договорились с англичанами», а французы и китайцы «идут за ними», ситуация «в целом является нормальной для начала… Предстоит торг и усиленные поиски компромисса».

Накануне намеченного на 20 сентября обсуждения проектов мирных договоров Молотов пригласил Бирнса, чтобы уточнить позиции и обнаружил ситуацию тупика. Госсекретарь однозначно заявил:

– Правительство США не сможет подписать мирных договоров с Румынией и Болгарией. Но у меня нет возражений против обсуждения проектов в надежде, что к моменту подписания в правительствах Румынии и Болгарии произойдут такие изменения, которые будут соответствовать условиям Ялтинского соглашения.

– Если Соединенные Штаты откажутся подписать мирный договор с Румынией и Болгарией, советское правительство не сможет подписать мирного договора с Италией, так как все эти страны находятся в одинаковом положении как сателлиты Германии, – не менее однозначно реагировал Молотов. – В нынешнем румынском правительстве представлены Социал-демократы, Земледельческий союз, Коммунистическая партия, либералы, беспартийные. Спрашивается, представителей каких партий не хватает в румынском правительстве?

– На одном из собраний Сельскохозяйственной партии милиция не разрешила собранию выдвинуть желаемого кандидата, – настаивал Бирнс. – Этот и подобные факты произвели на американских представителей неблагоприятное впечатление.

– По секрету могу сообщить, что Вышинский помогал образованию нового правительства, но если бы советское правительство не вмешалось, то в Румынии возникла бы опасность беспорядков и опасность перерастания в гражданскую войну. При такой обстановке советское правительство не могло не помочь румынскому правительству найти выход из положения. То же самое делают американцы и англичане в Италии, и советское правительство не мешает им.