Вадим Медведев - РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма»
Сказались и слабое влияние ПОРП на массы, ее невысокий авторитет, организационная рыхлость. Парадокс в том, что партия, по крайней мере ее центральные органы и руководство, проявляя глубокое понимание ситуации, реальных условий своей страны, большую гибкость и новизну в решении многих, особенно политических и идеологических, проблем, не могла избавиться от представления о ней в собственном народе как о некоей консервативной силе. По-видимому, как и в КПСС, нарастал разрыв между руководством партии, с одной стороны, средним и нижним звеньями партийного аппарата – с другой и партийными массами – с третьей. И на этом довольно успешно строила свою политику и влияние на различные общественные слои оппозиция в лице «Солидарности».
Стоит особо отметить тот факт, что за время перестройки в Советском Союзе удалось сбить волну антисоветизма и антирусских настроений в польском обществе. ПОРП могла теперь без всякого риска для своего влияния ссылаться на КПСС, демонстрировать свое согласие, взаимопонимание с ее руководством. Близость наших партий за короткое время превратилась с точки зрения авторитета ПОРП из негативного фактора в позитивный. Это было просто поразительно.
Особенно впечатляющей демонстрацией изменившихся отношений польской общественности к «восточному соседу», к КПСС и ее руководству стал визит Горбачева в Польшу, который состоялся в июле 1988 года и в котором мне довелось принять участие.
Встреча в аэропорту показалась мне довольно сдержанной и даже сравнительно холодной. Волновался, как я заметил, и сам Ярузельский. Слишком важным был для него визит, слишком многое поставлено на карту.
Но уже на следующий день на встрече в сейме, в общении с жителями на варшавских улицах атмосфера стала быстро меняться, теплеть буквально на глазах. И вот уже большие толпы варшавян скапливаются в местах возможного появления нашей делегации. Оставаясь верным себе, Горбачев не упускал случая, чтобы поговорить с людьми. А в Кракове и в ленинских местах – в Поронине, точнее, в Бялы-Дунайце, куда мы заехали по настоятельной просьбе Горбачева, – мы столкнулись с бурным излиянием настроений поляков. Огромное скопление народа, со всех сторон приветственные возгласы, дружелюбные жесты, множество рук для пожатий. Откуда-то появились сотни и, наверное, тысячи книжек о перестройке, которые передавались Горбачеву для автографов.
Во второй половине дня вся центральная площадь в Кракове была заполнена народом. Состоялось несколько импровизированных митингов, в том числе на месте, где Тадеуш Костюшко давал свою клятву. Исключительно дружественный характер носила встреча с ксендзами и епископом в Марианском костеле. На высоком эмоциональном накале прошла встреча с польской молодежью. Под громкие овации один из популярнейших певцов исполнил песню «Михаил, Михаил».
И уже вообще нечто невообразимое произошло на улицах Щецина. На всем протяжении от аэропорта до центра города улицы были запружены народом. Казалось, весь город вышел навстречу Горбачеву. С большим успехом прошел митинг на судоверфи. А ведь это была одна из опор «Солидарности». Докеры держались с достоинством, но принимали Горбачева очень дружески и тепло. В настоящий триумф вылилась прогулка Горбачева по городу.
С огромным успехом прошла в Варшаве встреча с деятелями польской культуры. Был представлен весь ее цвет, а с советской стороны во встрече приняли участие Тенгиз Абуладзе, Чингиз Айтматов, Галина Уланова, Елена Фадеева, Станислав Федоров, Николай Басов, Наталья Бехтерева и другие. Состоялась содержательная, эмоционально насыщенная дискуссия по волнующим интеллигенцию вопросам.
Заключительная беседа Горбачева с Ярузельским прошла в обстановке сердечности и взаимного согласия. Состоялось подписание совместного заявления, ряда других советско-польских документов. Атмосфера растущего взаимопонимания, дружелюбия, стремления к сотрудничеству царила и на большой пресс-конференции по итогам визита, которую мы провели вместе с секретарем ЦК ПОРП Юзефом Чиреком, с участием руководителей служб информации Урбана и Герасимова, с польскими, советскими и зарубежными журналистами. Большинство вопросов было адресовано мне. Но даже самые сложные из них не вызывали трудностей в этой благожелательной обстановке. Чувствовалось, что визит Горбачева воспринимается как действительно большое событие в истории советско-польских отношений. Как потом отмечалось в польской печати, ни одна из предыдущих двусторонних встреч руководителей наших стран не отличалась такой заинтересованностью, дружеским взаимопониманием по всем вопросам – будь то экономическое сотрудничество или взаимодействие в сфере надстройки. Оживление в Польше в эти дни сравнивалось с тем, какое царило в связи с пребыванием в стране папы римского.
Тем более неожиданным и удивительным для нас оказалось новое резкое обострение обстановки в Польше, происшедшее через месяц с небольшим. В августе начались массовые выступления рабочих на севере страны – в том числе и в Щецине, а также в Кракове, которые затем перекинулись и в горнодобывающую промышленность. Каша заварилась довольно густая. Резко активизировалась «Солидарность», хотя, как стало известно, забастовочная волна возникла спонтанно, несколько раньше и не там, где намечалось.
Срочно был созван пленум ЦК, на котором встал давно уже назревший вопрос о недоверии правительству. Но пленум не стал высказываться по этому поводу, пусть решает сейм. В перерыве пленума Ярузельский собрал совещание первых секретарей воеводских комитетов и поставил вопрос о собственной отставке. Но из 19 первых секретарей 15 выступили против. По предложению Чирека решено было создать Комитет национального согласия во главе с Ярузельским.
Руководство страны осознало необходимость коренного изменения подхода к внутриполитическим проблемам, принятия ответственных решений. Такая программа действий была выработана. Ее центральным пунктом стал диалог с оппозицией в рамках «круглого стола». Естественно, возник вопрос и о смене правительства, о новом ее руководителе, на роль которого прочили Мечислава Раковского.
По просьбе Ярузельского в Москву для информации советского руководства был направлен Юзеф Чирек. Практически весь день 23 сентября я провел с ним, затем вечером состоялась трехчасовая встреча у Горбачева. Наш собеседник, естественно, посчитал своим долгом объяснить такое на первый взгляд резкое изменение в настроении польского общества – от того, что мы сами видели в июле, до того, что произошло в августе.
Оказывается, не все было на поверхности. Одно дело – восторженное восприятие Горбачева, его не могло проигнорировать даже руководство «Солидарности», призвавшее население страны приветствовать популярного советского гостя. Другое дело – критическое, во многом негативное отношение к собственному правительству. Конечно, дружеские отношения Горбачева и Ярузельского сыграли свою роль, но не могли изменить общую ситуацию. И в августе «плотина» общественного недовольства прорвалась.
Чирек информировал нас об аргументах и соображениях в пользу проведения «круглого стола» с оппозицией. Польскими руководителями это подавалось как шаг, направленный на раскол оппозиции, и как диалог с ее реалистически мыслящим конструктивным крылом, возглавляемым Л. Валенсой, как начало процесса национального примирения и возрождения. Но было ясно, что это вынужденная, реалистическая позиция. Она так и была воспринята нами.
Чирек почему-то счел необходимым подробно прокомментировать рекомендацию Раковского на пост руководителя правительства. Казалось, он ожидал каких-то сомнений и чуть ли не возражений на этот счет с нашей стороны. Но Горбачев, верный себе, сказал, что это дело польских друзей. Мы не хотели бы подвергать сомнению их решение, если бы даже и были к этому основания. Горбачев высоко отозвался о способностях и политических возможностях Раковского. Мы не разделяем того недовольства, которое раздавалось в адрес Раковского в советских верхах в брежневские годы.
Кстати говоря, буквально за несколько недель до этого Раковский был в Москве, встречался с Горбачевым. У меня тоже состоялась довольно продолжительная беседа с ним. Раковский сообщил, что готовит книгу о Советском Союзе. Он только что побывал в Крыму, во Владимирской области и был полон впечатлений от встреч с советскими людьми, журналистами, общественными и политическими деятелями. Собеседник произвел на меня большое впечатление глубиной, ясностью и радикальностью суждений.
Конечно, у Раковского было и то, что не всем нравилось: явное интеллектуальное и волевое превосходство над другими рождало известную амбициозность. Но что это – недостаток или достоинство политика? Еще вопрос. Во всяком случае, в такой ситуации, какая сложилась в Польше, Раковский был подходящей фигурой для главы правительства. Ярузельский, я уверен, здесь не совершил ошибки.
