От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

Журналисты уже знали, что должен сказать им президент – новость с быстротой молнии распространилась по Вашингтону. Когда все вошли, Трумэн встал за свой стол и заявил:

– Сегодня я получил послание от японского правительства в ответ на заявление, направленное этому правительству государственным секретарем одиннадцатого августа. Я считаю этот ответ полным принятием Потсдамской декларации, которая определяет условия безоговорочной капитуляции Японии. В ответе нет никаких оговорок.

«Трумэн также объявил 15 и 16 августа днями празднования нашей великой победы, которая положила конец войне, – писал Леги. – При этих последних словах двери открыли, и журналисты, расталкивая друг друга локтями, буквально за несколько секунд исчезли из кабинета, чтобы сообщить миру официальное заявление о прекращении войны. Неофициально факт окончания войны был известен уже в течение нескольких часов».

А Трумэн сделал небольшое хождение в народ. «Мы с миссис Трумэн пошли к фонтану на северной лужайке. За воротами собралась огромная толпа, и, когда я сделал знак „V“ на манер Черчилля, поднялось громкое ликование. Я пробыл на улице всего несколько минут, а затем вернулся в Белый дом и позвонил матери в ее дом в Грандвью, штат Миссури».

Перед Белым домом росла толпа людей, которая громко скандировала:

– Мы хотим Гарри!

Вместе с супругой Трумэну пришлось вновь выйти на Северный портик и произнести несколько слов через установленный там громкоговоритель.

– Ни одна нация, обладающая военной мощью Соединенных Штатов Америки, не была столь щедра к своим врагам и столь полезна своим друзьям. Возможно, учение Нагорной проповеди претворилось в жизнь.

Помощник президента Кларк Клиффорд был в толпе: «Это был незабываемый день, когда волнение нарастало по мере того, как нация ждала официального сообщения о том, что война закончилась. Огромная толпа собралась вокруг Белого дома, создавая самое радостное настроение, которое я когда-либо видел в Вашингтоне. Наконец, ближе к вечеру, через швейцарское правительство пришло известие: японцы капитулировали безоговорочно. В 7 часов вечера я вышел на улицу, чтобы прогуляться по улицам столицы, как всегда, в форме. Повсюду люди танцевали, дико празднуя. В ту ночь все были друзьями друг другу. Это было чудесное время, чтобы быть живым».

Адмирал Леги «сразу же вернулся к себе в кабинет, чтобы от имени президента направить телеграммы нашим вооруженным силам с указанием о прекращении наступательных операций против японцев, за исключением тех, которые могут оказаться необходимыми для защиты наших войск. Я также информировал правительства союзных стран о прекращении нами военных действий».

Отдельными приказами прекращались военные действия и обозначалось начало фазы оккупации, вступали в силу инструкции Макартуру, которые Трумэн утвердил 13 августа:

«В соответствии с соглашением между правительствами Соединенных Штатов, Китайской Республики, Соединенного Королевства и Союза Советских Социалистических Республик о назначении главнокомандующего оккупационными войсками союзников; в целях обеспечения капитуляции Японии настоящим вы назначаетесь главнокомандующим оккупационными войсками союзников…

С момента капитуляции полномочия императора и японского правительства по управлению государством будут подчинены вам, и вы будете предпринимать такие шаги, которые сочтете необходимыми для выполнения условий капитуляции…

Вы будете осуществлять командование всеми сухопутными, военно-морскими и военно-воздушными силами, которые могут быть выделены для обеспечения выполнения в Японии условий капитуляции союзными державами».

В адрес японского правительства за подписью Бирнса – через Швейцарию – ушло требование: «Вам предлагается: 1. Распорядиться о быстром прекращении военных действий, ведущихся японскими вооруженными силами, и сообщить верховному командующему, представляющему союзные державы, о действительной дате и часе прекращения военных действий.

2. Немедленно выслать эмиссаров к верховному командующему, представляющему союзные державы, с информацией о дислокации японских вооруженных сил и командующих и уполномоченного принимать любые указанные верховным командующим, представляющим союзные державы, меры для приезда его и сопровождающих лиц в пункт, назначенный верховным командующим для официального принятия от них капитуляции.

3. В целях принятия капитуляции и осуществления ее генерал армии Дуглас Макартур назначен верховным командующим, представляющим союзные державы, и он уведомит японское правительство о времени, месте и других деталях официальной капитуляции».

Леги возвращался домой: «В Вашингтоне шумно праздновали победу, все автомашины гудели в клаксоны, и огромные толпы кричащих людей заполнили улицы, парализовав движение городского транспорта. Радио без умолку передавало репортажи о праздничных манифестациях во всех городах от Лос-Анджелеса до Бостона, где жители шумно приветствовали окончание войны на переполненных улицах…

Я провел „ночь победы“ тихо в своем доме на Флорида-авеню, время от времени слушая передававшиеся по радио сообщения о праздничных демонстрациях и перебирая в памяти годы моей военной службы начиная с 17 ноября 1940 года, когда Франклин Рузвельт прислал мне телеграмму в Пуэрто-Рико с предложением отправиться в Виши в качестве посла США во Франции. Теперь мы вместе со своими союзниками одержали эту „неминуемую победу“, как назвал ее 8 декабря 1941 года Рузвельт. Продиктованные нами условия – безоговорочная капитуляция – сперва были приняты итальянскими фашистами, затем нацистами и наконец японскими агрессорами… Потребовались три года, восемь месяцев и одна неделя после заставшего нас врасплох внезапного нападения японских агрессоров в разгар наших усилий сохранить мир в Тихом океане, чтобы добиться их полного разгрома».

Именно этот день – 14 августа – стал в США Днем победы над Японией (V J Day, Victory in Japan Day). Следующие два дня были праздничными, нерабочими. Впрочем, и от торжественной церемонии капитуляции Японии Трумэн не думал отказываться. «Как только поступило первое сообщение о том, что японцы готовы принять Потсдамские условия, адмирал Леги и генерал Маршалл спросили меня, где, по моему мнению, должна состояться официальная капитуляция, – напишет президент в мемуарах. – Я без колебаний предложил, чтобы официальный акт капитуляции состоялся в Токио, на борту военного корабля, и этим кораблем должен стать американский линкор „Миссури“. Я счел разумным провести церемонию в пределах видимости японской столицы, чтобы произвести впечатление на японский народ в связи с поражением, но мне также показалось желательным оставаться вне берега до тех пор, пока мы не будем уверены, что в последнюю минуту не произойдет никаких вспышек фанатизма.

Выбор „Миссури“ был очевиден. Он являлся одним из самых новых и мощных линейных кораблей нашего флота; он был назван в честь моего собственного штата; моя дочь Маргарет окрестила его, а я выступал по этому поводу».

Трумэн телеграфировал Сталину в Москву, где была глубокая ночь: «Американским командующим в тихоокеанском и западно-тихоокеанском районах сегодня было направлено следующее послание: „Ввиду того, что 14 августа правительство Японии приняло требование союзных правительств о капитуляции, настоящим вы уполномачиваетесь прекратить наступательные операции против японских военных и военно-морских вооруженных сил постольку, поскольку это отвечает безопасности союзных вооруженных сил, находящихся в Вашем районе“».

Получалось, что американский президент, по сути, указывал, что советским войскам тоже пора бы остановиться. Вот только советские военачальники – в Москве и на месте – пока не заметили никаких изменений.

Маршал Мерецков подтверждал: «Перед лицом неизбежной катастрофы японское правительство вынуждено было 14 августа принять решение о капитуляции, что было доведено до сведения правительств союзных держав. Но там, где наступали советские армии, они продолжали оказывать ожесточенное сопротивление с целью втянуть СССР в затяжные переговоры об условиях капитуляции и выиграть время для укрепления позиций Квантунской армии… В то время прорванный нами так называемый 1-й Маньчжурский фронт воссоздавался японцами по линии Чанчунь – Гирин и далее на восток; войскам Р. Я. Малиновского противостоял 3-й фронт; Корею прикрывал 17-й фронт. Остановка на этих рубежах означала, что крупные города Северо-Восточного Китая и почти вся Корея должны остаться в руках агрессора. Кстати, в таком решении вопроса было заинтересовано и американское командование, которое не хотело, чтобы советские войска продвигались в глубь Китая и Кореи».