Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина
Конечно, учеба в семинарии дала ему то, что могла дать, и это было немало для формирования взглядов на жизнь и обретения методологического философского опыта познания мира Он попал под опеку священников и служителей церкви в девятилетнем возрасте и до определенного периода воспринимал советы наставников и христианские постулаты как аксиомы — истины, не требующие доказательств.
Окажись мир справедливее, а церковь действительно тем храмом, за который она себя выдавала, — в лице Иосифа Джугашвили она нашла бы одного из самых ревностных и преданных ее подвижников. «В первые годы учения, — вспоминал один из его соучеников, — Сосо был очень верующим, посещал все богослужения, пел в церковном хоре. Хорошо помню, что он не только выполнял религиозные обряды, но всегда и нам напоминал об их соблюдении».
Но с определенного периода Иосиф уже не имел намерений посвящать себя религиозной деятельности. Хотя, без сомнения, он мог сделать на этом поприще блестящую карьеру. Он уже не верил в догматы Церкви и перестал думать о Царстве Небесном. Свое будущее он усматривал в иной роли, отличной от того, чтобы наставлять прихожан во исполнение евангельских заповедей.
И все-таки приобщение к церковной духовной среде с ее таинствами, иерархией, законами христианских заветов, получившими кульминационное выражение в самопожертвовании Сына Божия Иисуса Христа, не могло не оставить отпечатка в его душе и не прошло бесследно.
Церковь веками оттачивала и совершенствовала систему подготовки своих служителей и делала это превосходно, снабжая их выверенным инструментом необходимых сведений и навыков. Иосиф Джугашвили был способным и талантливым учеником. Он крепко впитал в свое сознание все рациональные и полезные знания. Знание логики, психологии и гомилетики как опыта разбора канонических текстов православия отточило его ум, научив мыслить аналитически, выбирая из фактов и явлений, из любой философской теории квинтэссенцию, наиболее существенную информацию, пригодную для использования в реальной жизни.
Из этой доматериалистической философии человеческого общества он впитал прежде всего понятие о праве человека на счастье. Пребывание в стенах духовных учебных заведений много дало для формирования мировоззрения будущего вождя; однако Церковь сама создала предпосылки для антагонизма со своим воспитанником. Позже, в 1931 году, на вопрос немецкого писателя Эмиля Людвига: «Что вас толкнуло на оппозиционность?» Сталин ответил: «Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые были в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма как действительно революционного учения».
Церковь сыграла большую роль и в формировании его нравственных принципов, черт характера, норм бытового и общественного поведения. Она заложила базу для дальнейшего развития его интеллекта; и прежде всего научила его методологии и технологии усвоения знаний как целостной системы взаимосвязанного процесса. Изучение истории религии и богословия с их богоборческой нетерпимостью к раскольникам дало ему навыки полемических приемов и практики политической борьбы, привило способность вести любую острую дискуссию. Блестяще и убедительно проведенная им полемика с левой и правой оппозицией партийных уклонистов в 30-е годы — яркое свидетельство того, что знания, полученные им в период учебы, не пропали напрасно.
Но, пребывая в церковных стенах, он не ограничивался курсами, читаемыми его педагогами. Все свободное время фанатически страстно посвящал самообразованию. Именно это впоследствии и сделало его Сталиным. Впрочем, для его современников это не являлось исключением. Уинстон Черчилль, поступивший лишь с третьей попытки в привилегированное военное училище Сандхерст, учился там всего 18 месяцев. Престижное учебное заведение представляло собой кавалерийскую школу. Много ли знаний приобрел за это время будущий британский премьер, кроме навыков верховой езды? Все свои знания по истории Черчилль получил исключительно из литературы, путем самообразования. Рузвельт обучение в Гарварде закончил «на тройки» и существенно углубил свои познания после того, как, разбитый параличом, оказался прикованным к больничной коляске.
Еще бледнее выглядят «академии» прямых политических оппонентов Сталина. У них не было даже формального права бросать в его адрес камни. Лейба Бронштейн (Троцкий), «упрекнувший» в своей книге Сталина за «серость», был зачислен в Николаевский университет, но уже через год был исключен и больше к учебе не приступал. В отличие от Ленина, сдавшего экстерном с отличием курс в Петербургском университете, Троцкий университетов не оканчивал и дипломов не получал.
Из всех известных политиков, своих современников, очертивших след на политическом небосводе двадцатого столетия, Сталин едва ли не единственный, кто получил систематизированное высшее гуманитарное образование. В сравнении с ним его оппоненты — от Троцкого и Бухарина до Гитлера, Черчилля и Рузвельта — просто небесталанные дилетанты.
По существу за Сталиным стоял двухтысячелетний опыт развития религиозной школы и практика ее воинственных вождей. На библейских историях и заповедях он учился видеть психологию поведения и правила управления для «всех людей мира»; основы устройства государств и систем Но он не просто воспринял этот опыт, он впитывал его критически, увязав его с диалектическим и историческим материализмом. Все прочие философские школы лишь пристраивали карточные домики своих теорий к этим небоскребам человеческой мысли.
Его навыки руководителя, или, в современном понимании, «менеджера», были заложены в Тифлисской семинарии и позже лишь шлифовались практикой партийной и государственной деятельности. Изучая под руководством священников тексты Нового и Ветхого Заветов, Иосиф Джугашвили не только учился понимать их скрытый смысл. Он постигал, как нужно воспринимать информацию: историческую, социальную, нравственную. Церковь веками развивала и совершенствовала свою систему управления огромными массами людей, и в эпоху Возрождения не короли правили средневековой Францией, а профессионалы Церкви — изощренные и тонкие политики кардиналы.
Изучая в семинарии богословие, гражданскую историю, физику, математику, психологию, логику, русскую словесность, греческий и другие языки и т.д., он не только приобретал запас знаний. Эти предметы дисциплинировали его ум. Научили его ясно, логично, комплексно понимать чужие и выражать свои мысли. В сочетании с усвоением общей и христианской истории это стало для него блестящей школой дипломатии и политики, сделав его самой выдающейся фигурой XX века.
Все пробелы ее учебной программы он восполнял усердным самообразованием: овладением самой разнообразной информацией, определявшей доступные для современных ему людей горизонты представлений об окрркавшем мире. Иосиф Джугашвили жадно поглощал знания из областей естествознания, политической экономии, эстетики, литературы и других сфер образования.
Уже только понимание философии и смысла библейских текстов в сочетании с изучением логики и психологии дали Сталину методологический инструмент в постижении знаний об обществе, которым пользовались и до него все выдающиеся умы человечества А слияние их с новыми по тем временам марксизмом и диалектическим учением позволило ему подняться на уровень самых образованных своих современников. Постоянно пополняя свои знания в любых областях деятельности, он поражал специалистов их глубиной и профессиональным пониманием сущности процессов, вещей и явлений.
Неоднократно встречавшийся со Сталиным госсекретарь США Корделл Хэлл восхищенно признавал: «Он наделен необыкновенными способностями и разумом, а также умением схватывать суть практических вопросов».
Сталин был великолепный оратор и тонкий психолог. Его манера выступлений неподражаема Академик В. Вернадский, восхищаясь «божьей милостью» умом Сталина, отмечал, что даже «когда по радио слышится Сталина речь... такая власть над людьми и такое впечатление на людей». И это не случайно. Общаясь со служителями церкви и верующими, Иосиф Джугашвили рано понял, что беспокоит людей, осознал происхождение и цели их сокровенных надежд, психологические «причины тревог и печалей». Такой опыт стал своеобразной школой социологии и психологии массового сознания.
Церковь научила его видеть существо устремлений людей, позволяя стать беспристрастным судьей человеческих поступков — строгим, но справедливым. Современники свидетельствовали, что Сталин умел побудить людей откровенно рассказать о своих делах и проблемах и «мог долго с поразительным вниманием выслушивать» их. Переводчик Сталина В. Бережков пишет, что одним из его качеств «было умение слушать. Он вызывал нужных ему людей, как бы случайно затевал разговор и незаметно вытягивал из собеседника все, что тот знал».
