Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина
Начавшийся новый учебный год стал для него особенным. После окончания Сеидом Девдориани семинарии руководство ученическим кружком перешло в руки Иосифа, но он уже подошел к очередной ступени жизни, определившей его дальнейшую судьбу. В этот год Джугашвили был принят в члены Тифлисской организации РСДРП. Теперь в круге его общения появились совершенно новые лица
Он с энтузиазмом руководит несколькими нелегальными кружками рабочих, и это уже не только пропаганда знаний. Изучаемая его слушателями теория начинает перерастать в практику действия. В очередную субботу (12 декабря) и воскресенье он появился в железнодорожных мастерских, где, по свидетельству Н. Выборгина, встретился с рабочими. А на следующий день, в понедельник, на предприятии началась забастовка, которая продолжалась до субботы 19 декабря. Он был причастен к ней.
Видимо, именно в связи с этим событием в среду в семинарии был проведен спешный профилактический обыск. Обыск результатов не дал, но за спор с представителем администрации во время его осуществления Иосиф Джугашвили в очередной раз был помещен в карцер.
«Он, — доносит помощник инспектора А. Ржавенский, — несколько раз пускался в объяснения с членами инспекции, выражая в своих заявлениях недовольство проводящимися время от времени обысками среди учеников семинарии, и заявил при этом, что-де ни в одной семинарии подобных обысков не проводится». Повышенное внимание к семинаристу со стороны надзирающих за учащимися монахов не было лишь следствием его демонстративной строптивости. Иосиф выделялся в студенческой среде как лидер, но у администрации были все основания для подозрений его в действительно «крамольных» мыслях и чтении более опасной литературы, чем просто богопротивные книги.
Новый обыск его вещей состоялся уже через полмесяца после возвращения с рождественских каникул. Учащиеся находились после обеда в Пушкинском сквере, когда кто-то выкрикнул, что инспектор Абашидзе производит обыск у Джугашвили! Бросившиеся в семинарию воспитанники увидели инспектора на лестнице. Взломав в гардеробе ящик Иосифа, он уже закончил обыск и, держа захваченные нелегальные книги под мышкой, поднимался на второй этаж. Быстрее всех оценил ситуацию товарищ Сосо, ученик шестого класса Василий Келбакиани. Подскочив к инспектору, он подтолкнул его — книги посыпались на ступени. Не ожидавший такой бесцеремонности, инспектор опешил, и пока он пребывал в состоянии растерянности, мгновенно собрав рассыпавшиеся тома, нарушители умчались прочь.
На заседании педагогического совета разговор шел на повышенных тонах; за недопустимую дерзость Васо был отчислен из семинарии; Иосифа администрация лишила на месяц права выхода в город, но развязка приближалась и для него. Впрочем, он сам как бы ускорял неизбежное.
С конца февраля он продолжил встречи с членами кружков токарного цеха железнодорожных мастерских и табачной фабрики Бозарджианца, а в пасхальные каникулы принял участие в нелегальной маевке. Первая нелегальная маевка в Тифлисе прошла 19 апреля, и Джугашвили участвовал в ее подготовке. Маевка состоялась за городом, в районе Грма-Геле, где собралось около семидесяти рабочих. Выступавшие рядом с водруженным на холме красным знаменем ораторы горячо говорили о значении празднования 1 Мая и роли пролетариата в борьбе с самодержавием. То были антигосударственные действия.
Информация о собрании рабочих сразу стала известка властям; полиция начала разыскивать организаторов и участников акции. Теперь его положение значительно осложнилось; он оказался под угрозой ареста Стремясь избежать такого оборота событий, Иосиф был вынужден скрыться и поэтому не явился для сдачи экзаменов. И развязка наступила. Решение, датированное 29 мая, гласило: Иосиф Джугашвили «увольняется из семинарии за неявку на экзамены по неизвестной причине».
Казалось бы, администрация должна была хотя бы формально выяснить причины его отсутствия. Они могли быть уважительными. Но правление семинарии уже располагало достаточными сведениями. Оно спешило освободиться от подстрекателя к беспорядкам, не вынося сор за пределы церковных стен. У служителей Бога были свои понятия о чести «мундира», и афишировать бунтарские настроения своих воспитанников не входило в их интересы. Ректором Тифлисской духовной семинарии, принявшим соломоново решение об исключении Джугашвили без лишнего шума, был владыка Гермоген, впоследствии не убоявшийся конфликта с самим Распутиным.
Еще не зная о своем исключении, Иосиф несколько дней скрывался в садах селения Гамбареули, в окрестностях Гори. Неприятную весть принес Миха Давиташвили, отыскавший товарища уже после экзаменов. Извещенный о случившемся, Иосиф не решился сразу вернуться в дом матери. Предвосхищая ее отчаяние и горе, связанные с крушением надежд на благополучное и богоугодное будущее сына, он не спешил сообщить тяжелую для нее весть. Он нежно любил мать и не хотел огорчать ее ошеломляющим известием, оставляя его на потом, когда оно дойдет до нее окольными путями, в пересказе услужливых сплетников.
Опасность ареста все еще висела над ним, и Миха увез товарища в Цроми, в дом своего отца По свидетельству брата Михи Петра: «Миха и Коба как раз здесь начали свою конспиративную жизнь». В доме Давиташвили Иосиф сразу набросился на книги. Сюда часто приезжают товарищи, и в их числе Ладо Кецховели. Друзья могли подвести итоги и обдумать свои планы.
Но вскоре в дом деревенского священника нагрянула с обыском полиция. Впрочем, в Цроми этот визит не стал неожиданностью. Получив из Тифлиса депешу с распоряжением провести в доме священника Н. Давиташвили обыск, уездный начальник Гори исполнение этого приказа поручил секретарю правления Д.В. Гого-хия, жена которого была племянницей священника. Поэтому, прежде чем нагрянуть с обыском к родственнику, уездный секретарь послал в Цроми осетина Джиора Гасишвили с уведомлением о предстоящем визите. Блюстители порядка были с радушием и хлебосольством встречены предупрежденными хозяевами, и обыск результатов не дал.
Теперь, после навязанного обстоятельствами «общения» с полицией, уже без прежних опасений Иосиф мог вернуться в Гори. Там он вновь встретился с Ладо Кецховели и приехавшим с ним Михаилом Монаселидзе. Единомышленники обсуждали вопрос об изменении характера работы социал-демократов. Они пришли к выводу о необходимости перехода от пропаганды марксизма к активным действиям и одной из ближайших своих целей поставили создание нелегальной типографии. В качестве реального практического шага Ладо Кецховели предложил организовать забастовку рабочих тифлисской конки. Ясно осознавая, что ветер революции крепчает, они устремлялись навстречу надвигавшейся буре.
Иосиф оказался не единственным из семинаристов, кто летом 1898 года сжег свои корабли. Вернувшись с летних каникул, подал заявление об уходе из семинарии Миха Давиташвили, к началу учебного года из списков учащихся исчезло уже более двадцати воспитанников. Конечно, погружаясь в водоворот политической борьбы, Иосиф даже не подозревал, какие жестокие превратности и испытания судьбы ожидали его на выбранном пути.
Но, договариваясь со своими друзьями о совместных политических действиях, он не мог не задумываться о хлебе насущном. Оказавшись за стенами семинарии, двадцатилетний молодой человек не имел ни крова, ни заработка, ни даже гражданского положения. И прежде чем пускаться в революционную одиссею, ему предстояло уладить свои личные дела.
В конце сентября он отправился в Тифлис. Однако посещение альма-матер не принесло ничего утешительного. Второго октября он получил свидетельство об окончании пяти классов семинарии и уведомление о том, что в случае непоступления на службу по духовному ведомству он обязан уплатить правлению семинарии за обучение 200 рублей и возвратить 480 рублей, затраченных на его содержание во время обучения.
Для решительного вольнодумца это была фантастическая сумма. У него не было денег даже на то, чтобы снять жилье. Пожалуй, при желании он мог бы найти место в церковной системе или учителя в народной школе. Но такой оборот событий не входил в его планы: он намеревался служить другим идеалам Он уже вступил в свой «бой роковой», и его ждала своя судьба Его церковная карьера оборвалась, даже не начавшись.
Что дала Иосифу Джугашвили учеба в духовных учебных заведениях? Какие черты характера заложило у него пребывание в атмосфере церковных стен?
По современным понятиям, Иосиф Джугашвили прошел университетский курс гуманитарного профиля — философского факультета по специальности теология. Пребывание в лоне Церкви, имевшей почти двухтысячелетний опыт истории, было достойной школой для неординарной личности, намеревавшейся использовать свои знания и таланты на благо служения человечеству.
