От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав
Не менее тяжелое впечатление на меня произвело решение Потсдамской конференции отторгнуть от Германии Восточную Пруссию и разделить ее между Польшей и Россией. Правда, за такое решение нельзя осуждать мистера Трумэна, так как оно, ранее согласованное, в принципе было одобрено Рузвельтом и Черчиллем. И все же мне трудно было бы простить равнодушие американской стороны к реальным экономическим и иным последствиям данной акции и беспечность, с которой она проводилась.
Лично мне эти территориальные изменения казались тем более пагубными, а легкомыслие американской стороны в этом вопросе тем более непростительным, поскольку они, как и другие территориальные уступки русским, просто изымали большие продуктивные регионы из экономики Европы, позволив русским извлекать из них военную и политическую выгоду, вместо того чтобы поставить эти ресурсы на службу общему делу европейской реконструкции».
Среди жестких критиков Потсдамской конференции был и де Голль, который к тому же не скрывал обиды на то, что его на нее не пригласили: «Опубликованное по окончании конференции коммюнике показало, что завершилась она чем-то похожим на паническое отступление. Несмотря на изобилие примирительных жестов со стороны Трумэна, на яростные протесты Черчилля, генералиссимус Сталин не пошел ни на какие уступки. В Польше введение в правительство, сформированное на основе Люблинского комитета, Миколайчика, Грабского и Витоша вынудило Вашингтон и Лондон, как, впрочем, обязало и нас, признать это правительство, во главе которого были поставлены Берут и Осубка-Моравский. Но уже вскоре пришлось убедиться, что тоталитарный характер власти в Варшаве нисколько от этого не пострадал. В Азии, благодаря своему обещанию начать военные действия против Японии, Сталин добился присоединения к России Курильских островов и половины Сахалина, получил право распоряжаться на территории Кореи к северу от 38 параллели и лишил Чан Кайши территории Внутренней Монголии, которая превратилась в „народную республику“. Правда, за это генералиссимус расплатился обещанием не вмешиваться во внутренние дела Китая. Он, однако, продолжал оказывать помощь и поставлять оружие Мао Цзэдуну, что и обеспечило последнему скорую победу. В итоге вместо того, чтобы закрепить на мировой арене сотрудничество между Америкой и Россией, ради которого Рузвельт пожертвовал балансом сил в Европе, Потсдамская конференция лишь усугубила противоречия между этими двумя странами».
Недовольство де Голля результатами Потсдамской конференции вылилось в серию нот французского правительства за подписью Бидо, датированных 7 августа. Франция сочла неприемлемыми все ее ключевые решения, кроме приглашения ее в состав СМИД.
Богомолов получил 7 августа ноту министерства иностранных дел Французской республики, где говорилось, что «французское правительство охотно принимает направленное ему в согласии с правительствами Великобритании и США, правительством Союза Советских Социалистических Республик приглашение участвовать в Совете министров иностранных дел пяти великих держав и присоединиться теперь же к организации этого Совета, который соберется в Лондоне не позднее 1 сентября…
Франция, конечно, заинтересована во всяком важном вопросе, касающемся Европы или какой-либо части Европы. Это, в частности, относится к решениям, которые касаются Румынии, Болгарии, Венгрии и Финляндии. Французское правительство должно заметить, что положения, предусмотренные соглашением, заключенным между правительствами Союза Советских Социалистических Республик, Великобритании и США, относительно выработки мирных договоров с Румынией, Венгрией и Финляндией, ему кажутся не находящимися в соответствии с Декларацией об освобожденной Европе, сделанной в Ялте правительствами СССР, Великобритании и США. Процедура, которая предусмотрена этой Декларацией и к которой Франция была приглашена присоединиться, распространяется не только на страны, освобожденные от нацистского господства, но также на страны, бывшие сателлитами „оси“.
С другой стороны, Французское правительство не может принять apriori предусмотренного, по-видимому, на неопределенный момент восстановления центрального правительства в Германии. К тому же это восстановление до сих пор не было предметом обмена мнениями между Французским правительством и его союзниками.
Что касается Италии, Франция не была в числе подписавших документ о капитуляции, хотя она первая подверглась агрессии итальянского фашизма и в значительной мере приняла участие в его поражении. Французское правительство не видит поэтому основания рассматривать себя в настоящее время в качестве подписавшего этот документ. Оно тем не менее готово участвовать в заключении мирного договора с Италией и благосклонно относится к вхождению демократической Италии в число Объединенных Наций».
Еще одна нота касалась будущего Германии: «Учитывая жизненную важность, которую представляет для Франции германская проблема в целом, Французское правительство сожалеет, что текст, относящийся к наиболее важным аспектам этой проблемы, был выработан без его участия тремя его главными союзниками, тогда как оно само является участником соглашений, выработанных Европейской консультативной комиссией и находящихся в настоящее время в силе об оккупации и контроле над Германией».
Третья нота касалась Польши: «Французское правительство не имеет принципиальных возражений в том, что касается принятия на себя польской администрацией управления территориями, расположенными на восток от указанной линии, и в том, что касается установления советской администрации в части Восточной Пруссии. Оно считает, однако, что проблема границ Германии составляет одно целое и что решения можно было бы принять только после того, как эта проблема будет изучена совместно всеми заинтересованными державами».
Заметим, Франция – страна, которую в Потсдаме пригласили войти в число участников СМИД, призванного вырабатывать мирные соглашения. Ждать от нее конструктивного участия в этом процессе Москве не приходилось.
Глава 11. Разгром Японии
Пока шла Потсдамская конференция, СССР продолжал готовиться к войне с Японией. Маршал Василевский писал: «Я регулярно информировал Верховного Главнокомандующего о ходе подготовки к боевым действиям. Наша телефонная связь работала безотказно. 16 июля ко мне в штаб войск Дальнего Востока, находившийся в 25 км юго-западнее Читы, позвонил из ПотсдамаИ. В. Сталин. Это было накануне открытия Потсдамской конференции трех великих держав. Он спросил, как идет подготовка к операции, и поинтересовался, нельзя ли ее дней на десять ускорить. Я доложил, что сосредоточение войск и подвоз всего самого необходимого для них не позволяют сделать этого, и просил оставить прежний срок. Сталин дал на это согласие».
Третьего августа, тотчас же по возвращении советского руководства из Потсдама, Сталин собрал Ставку. Василевский доложил о ходе подготовки к наступлению, которое готов был начать уже 9-10 августа.
Директивой ГКО от 30 июля было создано Главнокомандование советскими войсками на Дальнем Востоке, а 2 августа – штаб Главного командования. Главнокомандующий – Василевский, член военного совета – генерал-полковник Иосиф Васильевич Шикин, начальник штаба – генерал-полковник Семен Павлович Иванов.
Всего к августу на Дальнем Востоке было развернуто одиннадцать общевойсковых армий, две оперативные группы, одна танковая армия, три воздушные армии, три армии ПВО, четыре отдельных авиационных корпуса. Сюда следует прибавить силы Тихоокеанского флота (включая Северную Тихоокеанскую флотилию), Амурской речной флотилии и пограничные отряды НКВД.
Войска были объединены в три фронта, которые на совещании Ставки получили свои официальные названия. С 5 августа прежний Дальневосточный фронт стал называться 2-м Дальневосточным, а Приморская группа – 1-м Дальневосточным фронтом, Забайкальский фронт остался Забайкальским.
Под началом Василевского в готовности было полуторамиллионное войско, на вооружении у которого было более 29 тысяч орудий и минометов, свыше 5200 танков и самоходно-артиллерийских установок, почти 5 200 боевых самолетов.
