История Первой мировой войны - Оськин Максим Викторович
Предварительное планирование военных действий на 1917 год на Восточном фронте было в самом общем виде составлено на совещании 17-18 декабря 1916 года в Ставке. Надо отметить, что в это время генерал М. В. Алексеев находился на лечении в Крыму, и потому план не мог быть окончательно утвержден без предварительного согласования с действительным начальником штаба Верховного Главнокомандующего. Таким образом, решения совещания 17-18.12.1916 года, несмотря на свое исключительно принципиальное значение, все же не могли иметь окончательного характера.
Каждый из главнокомандующих фронтами стремился прежде всего получить от Ставки резервы и тяжелую артиллерию для себя, а потому все генералы считали, что главный удар должен наноситься на их фронте. В свою очередь, исполняющий обязанности начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерал В. И. Гурко и новый генерал-квартирмейстер Ставки генерал А. С. Лукомский пропагандировали идею похода на Балканы, поддержав главкоюза генерала А. А. Брусилова. Записка генерала Лукомского, представленная в распоряжение Гурко, как и мнения прочих военачальников перед совещанием, предлагала перенести главный удар на Румынский фронт, так как, во-первых, именно здесь находилась основная масса русских сил, во-вторых, этим создавалась возможность совместных с союзниками действий на Балканском полуострове с тем, чтобы вывести из войны Болгарию, а затем и Турцию. А. С. Лукомским предполагались также удары на Юго-Западном и Северном фронтах [445].
Тут же было принято решение о проведении, в преддверии предстоящего наступления в 1917 году, реорганизации Действующей армии, известной под названием «реформы Гурко» (это последнее мероприятие оказалось весьма неудачным, лишь ослабив Действующую армию). Однако совещание неожиданно оказалось скомканным: вскоре после его начала царь выехал в Петроград. В ночь на 17-е число был убит Г. Е. Распутин, и императрица Александра Федоровна настояла на присутствии императора Николая II в столице. Таким образом, в отсутствие Верховного Главнокомандующего, и его действительного начальника штаба совещание 17-18 декабря закончилось без утвержденных решений.
В конечном счете план широкомасштабного наступления на Восточном фронте в кампании 1917 года был выработан генералом Алексеевым. Доклад М. В. Алексеева как план будущего наступления на Восточном фронте был утвержден Верховным Главнокомандующим 24 января 1917 года. В своих основных положениях план действий русской Действующей армии в кампании 1917 года исходил из результатов совещания в Шантильи, детально дополненных разработками по Восточному фронту. Напомним, что по мнению общесоюзного совещания в Шантильи, Русский фронт должен был приковать максимум возможных сил противника, содействуя удару союзников на Западе, куда, по мысли англо-французских стратегов, ив 1917 году перемещался центр военных действий.
Согласно утвержденному императором Николаем II плану, русские войска наносили главный удар силами Юго-Западного фронта в общем направлении на Львов 11-й (генерал Д. В. Баланин) и 7-й (генерал Д. Г. Щербачев) армиями. Северный и Западный фронты проводили ряд вспомогательных операций на Шавли (Северный фронт) и Вильно (Западный фронт). При этом на Западном фронте главный удар должна была наносить 10-я армия генерала В. Н. Горбатовского в направлении от Молодечно на Вильно. Вспомогательные удары принадлежали действиям 2-й армии генерала В. В. Смирнова (удар на Слоним) и 3-й армии генерала Л. В. Леша (поддержка взаимодействия с армиями Юго-Западного фронта).
Планом предусматривались совместные действия данных фронтов севернее Полесья по сходящимся направлениям после прорыва обороны противника, для чего бывший генерал-квартирмейстер Генерального штаба (перед войной) и Ставки первого состава генерал Ю. Н. Данилов составил «соображение о комбинированном наступлении армий Северного и Западного фронтов» по указаниям главкосева генерала Н. В. Рузского. Румынский фронт обязывался занять Добруджу усилиями 1-й и 2-й румынских армий при поддержке русской 6-й армии (генерал А. А. Цуриков). Дело в том, что усугублявшаяся транспортная разруха не давала возможности широких перегруппировок, а в Румынии стояло тридцать шесть пехотных дивизий. Как было не использовать такую «массу войск»? Сроки общего наступления переносились на конец апреля – начало мая. Оптимизм русского командования был на высоте: «вплоть до февраля 1917 г. царское правительство и Ставка руководствовались желанием окончить войну путем разгрома противника» [446].
Последним этапом оперативно-стратегического планирования новой кампании стала общесоюзная конференция в Петрограде в феврале 1917 года. На ней генерал В. И. Гурко заявил, что можно брать пример с немцев и бить по более слабому противнику, но «этим лишь задержат развитие решительных операций», а потому следует атаковать на главных фронтах. Как ни парадоксально, русские все-таки признали, что Балканский театр потерял свое преимущественное значение, хотя союзники продолжали упорно держаться за свое присутствие на Балканах (Салоникская армия генерала М.– П.– Э. Саррайля). Напомним, что, по сути дела, именно противоречия Российской империи со странами Тройственного союза на Балканах и втянули (с объективной стороны) Россию в Первую мировую войну.
Что касается сроков, то генерал Гурко указал, что русские армии смогут быть готовы к наступлению к 1 мая нового стиля, а до этого ограничатся второстепенными наступательными задачами, имеющими цель удержать на востоке все наличные неприятельские силы. И, действительно, устанавливалось, что если один из союзников будет вынужден преждевременно выступить, чтобы удержать за собой инициативу действий, то остальные должны поддержать его в срок не свыше трех недель. В целом признавалось, что «кампания 1917 года должна вестись с наивысшим напряжением и с применением всех наличных средств, дабы создать такое положение, при котором решающий успех союзников был бы вне всякого сомнения» [447].
Генерал А. А. Брусилов, на долю которого вновь выпадала основная масса усилий в предстоящем наступлении, писал генералу Гурко 15 февраля: «Предстоящая весенняя кампания должна иметь, несомненно, решающий характер в общем ходе кампании и потому безусловно успешное производство ее должно быть вполне обеспечено…» Главкоюз указывал, что необходимо сразу обеспечить себе глубину прорыва одним мощным ударом, чтобы достичь решительного результата и серьезного надлома живой силы противника путем немедленного ввода в дело могущественных резервов. Также генерал Брусилов, помнивший о ненужных и чрезвычайно кровавых потерях армий Юго-Западного фронта под Ковелем и на Стоходе в июле-октябре 1916 года, многозначительно предостерегал: «…малозначащего успеха мы иметь не должны ни в коем случае» [448].
Впрочем, Петроградская конференция показала и нарастание напряженности в отношениях между русскими и западными союзниками. Зимние германские инициативы по поводу сепаратного мира не прошли даром. Русские должны были вновь по полной программе отдавать свои силы на алтарь общесоюзной стратегии. Так, глава британской миссии на Петроградской конференции виконт Мильнер в записке от 4 февраля сообщал императору Николаю II: «Наши разделенные пространством выступления должны быть производимы не только максимально одновременно. Необходимо также, чтобы каждое из этих выступлений доводилось до максимально возможного напряжения. В особенности это относится к русскому выступлению, которое имеет такое огромное значение для дела союзников. Оно должно дать все, что в состоянии дать человеческие силы».
Давя на русское политическое руководство, англо-французы уже взяли курс на всемерную поддержку русской либерально-буржуазной оппозиции в ее борьбе за власть с монархическим режимом. Очевидно, что буржуазная Россия, чьи потенциальные руководители были бы всецело зависимы от союзников, представлялась для Франции и Великобритании более выгодным партнером, нежели монархическая империя, с которой предстояло существенно делиться после победы результатами войны. Как пишет А. И. Уткин, «Запад уже усомнился в надежности России как союзника, не давая своим делегациям определенных инструкций, не вырабатывая основополагающего принципа для координирования усилий союзников, программы коллективных действий. На приеме в малом дворце Царского Села, Николай не пожелал обсуждать главные темы военного союза с Мильнером, Думергом и Шалойя (главы делегаций союзных государств Великобритании, Франции и Италии. -Авт.). Восток и Запад как бы замерли отчужденно перед событиями, которые круто изменили их отношения» [449]. Так что приходилось рассчитывать на собственные силы и поменьше оглядываться на англо-французов, не говоря уже о многократно битых итальянцах.
