Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина
Но вернемся в 1922 год и повторим, что отказ Троцкого от поста заместителя Председателя Совнаркома объяснялся не только нежеланием обременять себя практической работой. Он был занят манипуляциями с ценностями Республики; под покровом секретности он делал деньги.
Впрочем, в это время государству требовались не сами деньги, а продовольствие и товары, которые можно было приобрести за границей. Однако «золото Республики» потекло не в пострадавшую от войны Европу, а за океан. Газета «Нью-Йорк таймс» сообщала, что в США только за первые восемь месяцев 1921 года было вывезено золота на 460 миллионов долларов, из них 102,9 миллиона пришлись на фирму, основанную Шиффом — «Кун, Кеб и К0».
Вспомним, что это именно та финансовая группа, которая финансировала политическую деятельность Троцкого, когда он отправился из Америки «делать революцию» в России. Поставившие тогда на Троцкого его единоверцы теперь получали дивиденды.
Одновременно посредством этих денег Троцкий укреплял свое политическое положение как внутри страны, так и за рубежом. «Реввоенсовет, — отмечает постановление Политбюро, — немедленно получит из числа драгоценностей на 25 миллионов рублей... сумма эта предназначена на мобилизационные запасы, не облагается налогом и при определении сметы не учитывается».
Еще больше средств Троцкий получил на свое хобби — «разжигание мировой революции». Это нерусское слово, означающее времяпрепровождение, неоплачиваемую деятельность, манию, лишь в психологическом плане характеризует его личный интерес.
Он был нетерпелив. Он даже не желал ждать денег после продажи золота. 23 марта 1922 года в письме Ленину, Красину, Молотову он требует деньги немедленно. «Для нас, — пишет Троцкий, — важнее получить в течение 22—23 гг. за известную массу ценностей 50 миллионов, чем надеяться в 23—24 гг. получить 75 миллионов (для) наступления пролетарской революции в Европе, хотя бы в одной из больших стран...»
К финансовым манипуляциям «красивого ничтожества» Сталин относился крайне отрицательно. Микоян описал одно из заседаний Пленума ЦК в середине мая 1922 года. Пленум проходил в зале заседаний Совнаркома. За длинным столом располагались члены и кандидаты в члены ЦК. Ленин сидел во главе, с карманными часами в руке, и строго следил за соблюдением регламента. Обстановка была сугубо деловой, Ленин не терпел лишних разговоров.
Доклад на Пленуме делал Троцкий, но он отчитывался не о военной деятельности... Рассматриваемой темой являлся вопрос об изъятии ценностей из музеев, учреждений и церквей. Спор вызвало предложение докладчика о передаче значительной части полученных от реализации сумм в распоряжение РВС Республики, то есть непосредственно Троцкого. Сидевший рядом с Троцким Сталин выступил только по этому вопросу.
Генеральный секретарь возразил на это предложение. Он говорил как обычно тихо и спокойно; его выступление было лаконичным, а позиция — категоричной. Его короткое заявление вызвало бурную реакцию Троцкого. Брызжа во все стороны слюной, последний «вскипел и стал горячо спорить со Сталиным». Он неистовствовал более трех минут, и Ленин показал на часы: «Предлагаю соблюдать регламент».
Троцкий послушно сел, и поднявшийся снова Сталин немногословно резюмировал, что нет необходимости определять твердый процент отчислений военному ведомству. Сумма возможной выручки должна поступать в распоряжение правительства и выдаваться ведомствам в зависимости от необходимости на конкретные цели.
Хотя смысл дискуссии ясен, но возбужденная заинтересованность Троцкого в этом эпизоде, ставшем уже моментом истории, требует пояснения. Пока Сталин освобождал партию от карьеристов, врагов и просто от ненужного балласта, Троцкий «очищал» страну от Русской церкви и ее богатств.
Для этого ему не нужен был пост заместителя главы правительства. Он и без того обладал достаточной властью и широко пользовался полномочиями, имевшимися в его распоряжении. При этом Троцкий не пускал на ветер слов, высказанных в декабре восемнадцатого года. Хвост кровавых репрессий, тянувшийся за ним с начала Гражданской войны, не исчез с ее окончанием.
В 1922 году, уже во время болезни Ленина, по инициативе Троцкого с 8 по 25 июля прошел открытый судебный процесс над 47 членами партии эсеров. Он стал первым политическим процессом в Советской России. Смертный приговор вынесли 14 обвиняемым
Между тем посягательство на собственность Церкви не могло не вызвать резкой реакции со стороны церковного руководства. И одним из наиболее ярких эпизодов стало сопротивление изъятию ценностей в городе Шуе. Троцкий подавил этот протест со свойственной ему жестокостью.
По его указанию в Шуе было проведено заседание Ревтрибунала над двадцатью четырьмя священнослужителями, четверо из которых были приговорены к расстрелу Узнав о том, что Калинин на следующий день после вынесения приговора приостановил его исполнение, Троцкий пришел в бешенство. Он немедленно поставил вопрос «о недисциплинированности Калинина, не выполняющего решение Политбюро», настаивая на том, что Председатель ВЦИК обязан «подписывать все исходящее от Троцкого по борьбе с Церковью».
В ходе репрессий, инициированных Троцким против священнослужителей и верующих, только в 1922 году прошло более 250 судебных процессов, в 1923-м — более 300. За два года осуждены 10 тысяч человек, каждый пятый был расстрелян. Таковы факты, но, не зная их, подавляющее большинство читающих людей априори убеждены, что в разгроме Русской православной церкви в двадцатые годы виновен «диктатор» Сталин.
В конце августа 1922 года произошло еще одно событие: высылка из России или ссылка в Сибирь 160 деятелей творческой интеллигенции — «особо активных контрреволюционных элементов». В их числе оказались Бердяев, Сорокин, Франк, Лосский, Булгаков и другие деятели, позже оплакиваемые «демократической» интеллигенцией.
Для правозащитной интеллигенции эти фигуры стали почти символами. В связи с этим обратим внимание ее представителей еще на один характерный факт. На то, что готовил процесс по делу партии правых эсеров и списки представителей интеллигенции, подлежащих арестам и высылке из РСФСР, начальник спецотделения ВЧК Агранов Яков Саулович (настоящие имя и фамилия — Янкель Шмаевич Соренсон).
К этой фигуре мы еще вернемся. А пока отметим, что уже прибирающий к рукам немалые средства Троцкий чувствовал себя независимым. Он не скрывал своего презрения к другим коллегам по руководству, стоявшим, по его мнению, «ниже» его по положению, и постоянно поддерживал конфронтацию с большинством членов ЦК. Его имя было одним из самых громких в стране. И это льстило его обостренному самолюбию больше, чем роль «послушного помощника» Ленина.
В этот период Сталин не мог резко остановить хвастливого, амбициозного и самоуверенного политического авантюриста. И главная причина была даже не в том, что между Лениным и Троцким был заключен негласный «союз», предусматривающий взаимный компромисс. Важнее было иное.
В партии насчитывалось слишком много сторонников Троцкого и главным образом из числа евреев. Заняв ведущие посты в системе политических, военных, правительственных, карательных и других государственных структур, они играли инициирующую роль и в антицерковной кампании. На стороне Троцкого было общественное настроение, и пока Сталин был бессилен изменить его. Как трезвый реалист, он прекрасно понимал, что в таких условиях любая открытая борьба была обречена на провал, и ему оставалось только выжидать.
И все-таки Генеральный секретарь нашел способ если не прекратить полностью антирелигиозную истерию, развязанную троцкистами, то во всяком случае локализовать ее. Для этой цели он воспользовался поддержкой делегатов прошедшего 17—25 апреля 1923 года XII съезда партии, выразивших негативное отношение к грубым и репрессивным приемам антирелигиозной борьбы. Видимо, Сталин использовал и то обстоятельство, что в этот период Троцкий не мог апеллировать к Ленину, который был уже серьезно болен.
16 августа 1923 года Сталин разослал «Циркуляционное письмо ЦК РКП(б) № 30 «Об отношении к религиозным организациям». Строго секретно... Всем губкомам, обкомам, краевым к(омите)там, нац(иональным) ЦК и Бюро ЦК».
В нем он указывал: «ЦК предлагает всем организациям партии обратить самое серьезное внимание на ряд серьезных нарушений, допущенных... в области антирелигиозной пропаганды и вообще в области отношений к верующим и их культам».
Партийная программа говорит, подчеркивает Сталин, «необходимо заботливо избегать всякого оскорбления чувств верующих, ведущего лишь к закреплению религиозного фанатизма». Резолюция XII партсъезда по вопросам антирелигиозной агитации, указывал он, подтверждает, что «нарочито грубые приемы, часто практикующиеся в центре и на местах, издевательства над предметами веры и культа взамен серьезного анализа и объяснения не ускоряют, а затрудняют освобождение трудящихся от религиозных предрассудков».
