Коллектив авторов - Черногорцы в России
Еще ранее послу в Вене Г. К. Кейзерлингу было поручено добиться от венского двора свободного пропуска черногорцев через австрийские владения, а также договориться с венецианским послом в Вене о проходе черногорцев через территорию Венецианской республики. В конечном итоге оба поручения Кейзерлинг выполнил, хотя и союзная Австрия, и Венеция свое согласие дали не сразу, опасаясь осложнить отношения с Портой.
Была сформирована специальная черногорская комиссия для приема черногорцев, куда вошли офицеры и унтер-офицеры из команды генерал-майора Й. Шевича: С. Петрович, С. Пишчевич, Я. Эздемирович, адъютант И. Марков, А. Крестич, Я. Фишер и др. Они были направлены на границу австрийских и турецких владений. Кроме того в Триест был откомандирован полковник С. Ю. Пучков, в подчинение которого поступила вся офицерская и унтер-офицерская команда. Черногорцы должны были выходить партиями сухопутным путем через австрийскую территорию, Польшу и прибывать в Киев. На первоначальные путевые издержки Сенат выделил 6 тыс. червонцев.
Готовились к приему черногорцев и в Оренбурге. И. И. Неплюев предложил расселить одних черногорцев по крепостям Оренбургской губернии, а других поселить под г. Самара по реке Иргизу, построив в ее устье особую крепость, в которой мог бы жить «и командир с пристойным гарнизоном». Неплюев предлагал отдать черногорцам в безоброчное пользование рыбный и звериный промыслы48. Сенат, в принципе соглашаясь с мнением Неплюева, предложил все же поселить черногорцев вдоль Волги, ниже Самары. Впрочем, окончательное решение этого вопроса оставалось за Неплюевым.
По официальным данным, с 1756 по 1759 г. включительно в Россию переселилось 1499 черногорцев 49. Эта цифра явно завышена. На наш взгляд, более объективные сведения об этническом составе и численности переселенцев приводятся в воспоминаниях С. Пишчевича. Он убедительно доказывает, что основную массу переселенцев составляли не черногорцы, а сербы из турецких и австрийских владений. Первая партия переселенцев, примерно из 50 человек, была набрана премьер-майором С. Петровичем и поручиком Я. Эздемировичем на австрийской территории в окрестностях Карловаца и Петровараждина. Состояла она из поденщиков-бетяров, которых за обещанное С. Петровичем «великое вознаграждение» согласился снабдить поддельными документами, где они были обозначены как черногорцы, служащий городского магистрата в Карловаце И. С. Болевич50. Этими сезонными работниками были сербы, работавшие здесь на виноградниках. Эта афера с лже-черногорцами не стала тайной для австрийских властей. Понимая, что арест и суд неизбежны, Болевич, прибегнув к помощи Пишчевича, переодевшись греческим купцом, вынужден был тайно бежать из Австрии в Россию51.
Надо сказать, что и другой соратник С. Петровича, Я. Эздемирович, был человеком авантюрного склада. Как писал о нем С. Пишчевич, Эздемирович был боснийским сербом, который, узнав о переселенческих планах Василия Петровича, прибыл в Черногорию и предложил митрополиту свои услуги по выводу приграничных сербов из Боснии и Герцеговины в австрийские владения. Василий Петрович, присвоив ему чин поручика, велел выводить сербов-переселенцев под видом черногорцев. В феврале 1756 г. Я. Эздемирович проинформировал Г. К. Кейзерлинга, что им в Митровицу выведена партия черногорцев в количестве 80 человек52, разумеется, скрыв при этом, что это были за черногорцы, хотя, полагаем, Кейзерлинг о многом догадывался, но предпочитал на все происходящее закрывать глаза.
Первоначальная партия переселенцев, завербованная при помощи Болевича, состояла из 49 человек (44 мужчины и 5 женщин). Она была пополнена родственниками и свойственниками Я. Эздемировича. К ней по пути в Россию примкнуло в Венгрии еще 20 сербов, благодаря тому, что австрийские пограничные офицеры (зачастую это были православные сербы) закрыли на это глаза. Я. Эздемирович располагал как минимум двумя списками переселенцев: в одном фигурировали в основном черногорские и герцеговинские имена и фамилии, а в другом они почти отсутствовали. С последним списком, который насчитывал 69 человек, включая 20 венгерских сербов, 23 июня 1756 г. Я. Эздемирович пересек австро-польскую границу, и в начале августа партия переселенцев прибыла в Киев 53. Однако каким-то образом Я. Эздемировичу удалось провести с собой еще 11 человек без каких-либо сопроводительных документов, возможно потому, что ему удалось уговорить австрийских офицеров не только плохо смотреть, но и плохо считать. В направленном И. И. Неплюеву указе Сената отмечалось, что поручик Эздемирович привел с собой в Киев партию черногорцев, состоящую из 67 мужчин, 7 женщин и 6 детей54, т. е. 80 человек.
Эта партия переселенцев после принятия присяги на вступление в русское подданство была переведена в местечко малороссийского Киевского полка Остер, где вскоре слилась с пожелавшими служить в гусарах переселенцами, приведенными из-под Триеста вахмистром Я. Фишером в сентябре 1756 г.55. Если и были там черногорцы, то считанные единицы, хотя С. Ю. Пучков и информировал Г. К. Кейзерлинга, что черногорцы различными путями являются к нему в Триест56.
В январе 1757 г. партия переселенцев в количестве 99 человек (86 мужчин и 13 женщин и детей) из Киева на подводах через Москву и Арзамас была отправлена в Оренбургскую губернию. В пути их сопровождала воинская команда во главе с обер-офицером, которому было приказано с переселенцами «ласково поступать», чтобы они, «видя себе удовольствие… и других чрез сообщение свое тому поощряли». И. И. Неплюеву в соответствии с указом императрицы предписывалось отвести для переселенцев самые выгодные и плодородные земли57.
Военная коллегия после консультации с Неплюевым определила расселить переселенцев по крепостям Красносамарская, Борская и Елшанская. Центром поселения было выбрано место между реками Самара и Большой Иргиз на реке Моче (ныне р. Чапаевка. – Ю. А.). Здесь предполагалось расселить 6800 конных и 136 тыс. пеших воинов. Плата рядовым гусарам в военное время устанавливалась по аналогии с гусарами Новой Сербии, т. е. 32 р. 40 коп.58. Как видим, российское военное руководство возлагало грандиозные надежды на переселенцев. Однако эти планы касались не только черногорцев, а такое мнение существует в историографии, но, главным образом, православных албанцев. В основном от них, а не от Василия Петровича, ожидался основной приток военной силы в эти края, гораздо более высокий, чем в Новой Сербии и Славяно-Сербии. Эти надежды, как показало время не оправдавшиеся, строились в основном на сделанном в 1756 г. в Сенате заявлении упоминавшегося выше А. Боставика, сказавшего: «Ежели даны будут свободные земли, то однонациональных с ним вольных людей охотников тысяч до шестидесяти есть»59. Василий Петрович, несмотря на присущий ему авантюризм, подобных заявлений не делал и таких колоссальных надежд российскому руководству не подавал.
С. Петрович, вскоре после отправки партии Я. Эздемировича в Россию, отбыл в Триест, откуда 21 августа 1756 г. направил письменное обращение «к сердарам, воеводам, губернаторам и боярам Черногории, Скандерии и Приморья», где извещал, что он по повелению императрицы направлен в Черногорию для принятия в российскую службу 1000 человек из черногорцев и брдян. Оставаясь на время в Триесте, «в немецких границах», он призывал черногорцев во всем следовать наставлениям митрополитов Саввы и Василия Петровича60.
Тем временем С. Пишчевич направился на военную границу в Митровицу, где, особо не надеясь на выход через Боснию черногорцев, попросил здесь своих «добрых приятелей» оповестить приграничных сербов в Сербии, чтобы они под «именем черногорцев» прибывали в Митровицу для дальнейшей их отправки в Россию. Таким образом ему удалось набрать партию переселенцев из 62 человек, состоящую исключительно из холостых мужчин, которые ранней весной 1757 г. по уже тающему льду через р. Саву переправились в Митровицу. Договорившись со своими знакомыми о следующем выходе в этих местах сербов из турецких владений под видом черногорцев, С. Пишчевич со своей партией переселенцев направился в Россию. По пути в Кечкемете (Венгрия) по распоряжению С. Ю. Пучкова к его переселенцам была присоединена партия переселенцев в 27 человек, выведенная из Триеста Я. Фишером. По признанию самого Фишера в ней не было ни одного черногорца61. Я. Фишер отправился в Триест за набором очередных людей, а объединенную партию переселенцев возглавил С. Пишчевич. По его наблюдениям, среди переселенцев Фишера не было не только черногорцев, но и сербов. И хотя они объяснялись на сербском языке, но были «какова ныбудь другова краю» люди, замечал Пишчевич62. По отзыву Пишчевича все они были «настоящие разбойники», «вор наголо и пияницы». Эта команда переселенцев, несмотря на все сложности, которые возникали по пути с людьми Фишера, в мае 1757 г. прибыла в Киев, откуда после принятия военной присяги переселенцы отбыли в Оренбургскую губернию.
