Ложь и правда о советской экономике - Спицын Евгений Юрьевич
Между тем, как справедливо отмечает О. А. Огородникова, очень «жесткие требования… при ограниченности экономических возможностей, привели к созданию отдельных, но малогабаритных квартир, которые в народе стали называть «клетушками». Высота потолков таких квартир в зависимости от домостроительной серии варьировалась от 2,48 до 2,7 м, габариты помещений были минимальными: для однокомнатной квартиры норма жилой площади составляла всего 16 м2, для двухкомнатной — 22 м2, для трехкомнатной — 30 м2. Дополняли картину 5-метровая кухня и совмещенный санузел с сидячей ванной, послуживший поводом для появления известной шутки: Хрущев соединил ванну с туалетом, но не успел соединить пол с потолком. Тем не менее многие новоселы были безмерно рады своим маленьким, но отдельным квартирам и не обращали внимания на их многочисленные недостатки.
Между тем надо признать, что жилищное строительство первоначально приобрело немалый размах. Если в V-й пятилетке его прирост по сравнению с IV-й в стоимостном выражении составил 7 млрд. руб., то уже в VI-й по сравнению с V-й он вырос до 19 млрд. руб., и ежегодный объем жилищного строительства вырос почти в два раза. В итоге вместо 5–6 млн. человек в год в V-й пятилетке, что немного превышало естественный прирост населения, уже в VI-й пятилетке ежегодно новое жилье получали 10–11 млн. человек. А это значило, что значительно улучшили жилищные условия за эту пятилетку без малого четверть жителей страны — 54 млн. человек — огромное достижение по любым меркам. И это при том, что в те годы почти в два раза выросло в стоимостном выражении и строительство разных объектов социально-культурной сферы [845].
При этом, что было характерно для всего хрущевского правления, одной рукой власть «запрещала и не пущала», а другой, напротив, «одобряла и поощряла». Так, 30 декабря 1960 года вышло новое Постановление Совета Министров СССР № 1346 «Об индивидуальном строительстве дач», где был наложен полный запрет на выделение земли под эти нужды. А 1 июня 1962 года принимается Постановление ЦК и Совета Министров СССР № 561 «Об индивидуальном и кооперативном жилищном строительстве», которое опять дало добро на строительство индивидуального жилья и создание жилищно-строительных кооперативов, где любой желающий на основе паевого участия с привлечением личных средств и беспроцентных ссуд от государства мог построить себе отдельную квартиру.
Однако в целом ситуация с жилищным строительством к исходу «великого десятилетия» сложилась не столь радужная, как это представляется всем адептам «хрущевского строительного бума». Так, в докладе А. Н. Шелепина — Д. С. Полянского, который готовился к октябрьскому 1964 года Пленуму ЦК, но так, увы, и не прозвучал, оставшись тайной за семью печатями до конца советской эпохи, содержался следующий убийственный абзац: «Несколько слов о положении в строительстве. Неопровержимый факт состоит в том, что все перестройки так называемого великого десятилетия ухудшили положение и здесь… Темпы строительных работ и их объемы снизились, а себестоимость за 5 лет сократилась лишь на полпроцента вместо 4-х процентов по плану… А во что обошлась… его (Н. С. Хрущева — E. С.) директива о строительстве четырех- и пятиэтажных домов, даже трудно посчитать. Он разогнал Академию архитектуры СССР за то, что она не соглашалась с его выводами, будто бы такие дома — самые дешевые и самые удобные в эксплуатации, будто они рассредоточивают и сохраняют население от атомного нападения… Жизнь показала, что в Академии сидели разумные люди. Выяснилось, что стоимость одного квадратного метра площади, если учесть затраты на общегородские и районные коммуникации, в 4-5-этажных домах гораздо дороже, чем в 9-12-этажных. Установка на «пятиэтажное» строительство привела к тому, что плотность застройки в городах резко упала; транспортные, водопроводные, теплофикационные, канализационные и иные коммуникации недопустимо растянулись. Внешний вид городов ухудшился, а об удобствах и говорить нечего… Теперь новоявленный Главный архитектор (Н. С. Хрущев — Е. С.) бьет отбой и призывает к высотному строительству. Но, во-первых, кто возместит ущерб, нанесенный его безрассудной директивой, а во-вторых, осуществить переход к многоэтажному строительству — совсем не легкое дело; ведь индустриальную базу такого строительства надо создавать, по существу, заново» [846].
9. Денежная реформа 1961 года и ее последствия
Как известно многим читателям этой книги, 1 января 1961 года в стране была проведена новая денежная реформа, в результате которой якобы произошел простой обмен старых денежных знаков на купюры нового образца без какой-либо конфискационной составляющей. Однако на самом деле все было далеко не так просто, как это кажется на первый взгляд. Традиционно эту реформу представляют в виде обычной деноминации, поскольку для непосвященных обывателей все выглядело вполне обыденно и предельно просто: старые сталинские «портянки» заменили на новые хрущевские «фантики», которые были существенно меньше по размеру, но более дорогими по номиналу. В отличие от сталинской реформы, все находившиеся в обращении денежные знаки образца 1947 года без каких-либо ограничений были обменены на новые деньги образца 1961 года в соотношении 10:1, и в таком же соотношении были изменены цены на все товары, тарифные ставки зарплат, пенсий, стипендий, пособий, платежных обязательств, договоров и т.д.
Однако тогда мало кто обратил внимание на одну немаловажную деталь: до проведения этой реформы 1 долл. стоил 4 руб., или 40 коп. в новом исчислении, а после ее проведения курс доллара был установлен в 90 коп. Многие наивно полагали, что теперь рубль стал дороже доллара, но на самом деле доллар существенно подорожал — в 2,25 раза, то есть с 40 до 90 коп. в новом исчислении. Точно то же самое произошло и с золотым содержанием рубля: вместо 2,22 г чистого золота в нем осталось лишь 0,98 г этого драгоценного металла [847]. В результате рубль оказался недооценен в те же 2,25 раза, а значит, и его покупательная способность по отношению к импортным товарам во столько же раз уменьшилась. Причем, как установили ряд ученых (Ю. П. Бокарев, А. М. Панин, Н. А. Кричевский [848]), столь резкая девальвация нового рубля и новый курс по отношению к доллару «был взят с потолка», во многом под влиянием двух факторов: с одной стороны, сугубо объективного, который выразился в нестабильном внешнеторговом балансе СССР, балансирующем, как выражаются экономисты, на уровне «около ноля», а с другой стороны, чисто субъективного, а именно жесткого давления на Москву гэдээровских вождей Вальтера Ульбрихта и Отто Гротеволя, серьезно опасавшихся обвальной девальвации их марки к западногерманской. Поэтому не случайно еще 12 декабря 1960 года состоялась встреча нового министра финансов СССР В. Ф. Гарбузова с министром финансов ГДР В. Румпфом, на которой прошли секретные переговоры по предложениям советской стороны о повышении в 10 раз курса нового советского рубля по отношению к восточногерманской марке в соотношении 1:5,56 при сохранении прежнего курса их марки по отношению к западногерманской в соотношении 1:1.
Конечно, тогда об этом почти никто ничего не подозревал, однако только не такой «зубр», как многолетний министр финансов СССР, легендарный «сталинский нарком» Арсений Григорьевич Зверев, занимавший свой пост аж с середины января 1938 года. Поэтому, когда 4 мая 1960 года Н. С. Хрущев как глава правительства без согласования с ним подписал Постановление Совета Министров СССР «Об изменении масштаба цен и замене ныне обращающихся денег новыми деньгами», он в знак протеста подал в отставку, так как хорошо сознавал, к чему приведет эта, казалось бы, простая деноминация денег. Но этот зверевский демарш вовсе не смутил Н. С. Хрущева, и он тут же усадил в кресло нового главу Минфина СССР — своего давнего знакомца, бывшего директора Киевского финансово-экономического института АН УССР, а затем и председателя Госплана УССР Василия Федоровича Гарбузова, который уже семь лет был первым заместителем главы этого ключевого ведомства страны.
