Борис Поломошнов - Похвала подлости
Число взлетов строго равно числу посадок. В лучшем для взлетающего случае. В худшем — последняя посадка будет запредельно жесткой, то есть — катастрофой.
Сколько раз будешь впадать в безудержный восторг по поводу своих потрясающих успехов и достижений, считая, что они пришли к тебе навсегда, столько раз будешь падать в бездонную яму разочарования, доходящего до отчаяния. Последнее падение может вполне стать фатальным.
Несбывшаяся надежда — как неразделенная любовь.
Несбывшаяся надежда и есть неразделенная любовь. К жизни жизнью.
Сбывшаяся надежда — не бесплатный подарок судьбы. За то, чтобы сбылась надежда, нужно платить: потом, а иногда и кровью.
Разница между Человеком и подлецом в том, что Человек готов платить за то, чтобы сбылась его надежда, своим потом и своей кровью. Подлец — потом, слезами и кровью другого человека.
Ульрих фон Гуттен был Человеком.
Убедившись в том, что его безудержно-радостная оценка сложившейся ситуации самой ситуацией не подтверждается, он приложил все свои силы — интеллектуальные, нравственные, физические — для того, чтобы сложившуюся ситуацию изменить.
Выплеснув горечь своего отчаяния от несбывшихся надежд в своем стихотворении «Nemo» — «Никто» (1518-й год):
«Никто за другого пожертвует жизнью.
Никто обещанья свои исполняет.
Никто — образец бескорыстья и дружбы» [83, с. 113],
франконский рыцарь Ульрих фон Гуттен, отбросив навсегда нытье и стенанья по поводу превратностей и несправедливостей капризнейших из дам — судьбы, по поводу низости и недостойности всего рода человеческого, взялся за достойное дело — докопаться до настоящих корней зла, мешающих прорастать росткам Добра.
Вместе с Кротом Рубеаном и Вилебальдом Пиркхаймером, автором «Похвального слова подагре» Ульрих фон Гуттен издает подпольно «Epistolae obscurorum virorum» («Письма темных людей»): документ, ставший по сути дела разоблачением и обвинением, предъявленным господствующей подлости, совокупившейся с глупостью. Никогда еще ранее подлость и глупость не подвергались такому уничтожительному уничижению. Так, например, говоря о преисполненных индюшиной важности кельнских теологах, считавших себя непререкаемыми авторитетами во всех всевозможных областях, и, соответственно, большими учеными в тех же самых всевозможных областях, авторы «Писем» замечают: «Можно ли говорить об ученом, что он «член десяти университетов», поскольку один и тот же член не может принадлежать нескольким телам, не правильнее этому ученому сказать о себе — «Я — члены десяти университетов» [83, с. 104].
Там же приводится пример по поводу судей — профессиональный живодер, работа которого заключается в том, чтобы освежевать тушки различных животных, повстречавшись с судьей, произнес: «Да благословит Господь наше с Вами ремесло».
К утверждению Добра в человеке авторы «Писем» шли через разоблачение и обличение зла, под какой бы праведнической маской оно ни пряталось.
Таким образом, «Письма темных людей» стали своего рода гуманистическим манифестом, или Манифестом Гуманистической партии.
Однако Ульрих фон Гуттен посчитал, что в «Письмах» все же не было достигнуто то, ради чего они, собственно, и писались: докопаться до корня зла.
Дальнейшие действия Гуттена совершались под его же девизом: «Jacta alea est!» («Я дерзнул!»).
Ульрих фон Гуттен дерзнул написать и издать под своим именем трактат, названный им — ни больше — ни меньше, как «Сравнение постановлений папы с учением Иисуса Христа».
Тем самым был брошен смертельный вызов самой могущественной в то время силе: папской власти. После такого вызова из двух противников в живых может остаться только один.
В «Сравнении» содержится шестьдесят четыре пункта. Приведем лишь некоторые из них:
— п. XII-й. «Христос: «Кто уверует, тот спасется». (Евангелие от Марка, последняя глава).
Папа: «Кто заплатит много денег мне за отпущение грехов будет освобожден от всякой вины и мук ада». Доказательство этому — папское отпущение грехов [26, с. 412].
— п. XXII-й. «Христос: «Не клянитесь ни небом, ни храмом». (Евангелие от Матфея).
Папа: «Кто желает быть епископом и иметь мантию, пусть поклянется мне в верности и заплатит мне огромную сумму» [26, с. 414].
— п. XXXIV-й. «Христос не захотел терпеть, когда в храме господнем продавали волов, овец и голубей, но выгнал оттуда продающих бичом» (Евангелие от Матфея).
Папа. Он и сам все продает за деньги: церкви, скиты, монастыри, алтари, епископства, аббатства, приходы и должности священников, церковные каноны и само святое причастие» [26, с. 417].
И далее следует вывод: «Итак, возрадуемся, миряне, ибо, по словам папы, Христос отныне лишился своего священнического достоинства и снова стал мирянином и крестьянином. Как вы полагаете относительно папы, может ли он лишать в чине и лишать благодати самого Христа, и, если так, то чего он тогда не может? Потому-то перед ним и его епископами трепещут более чем перед богом, ибо он вознесся превыше бога…
Таким образом, папа и есть сам дьявол» (курсив — Б. П., Е. П.) [26, с. 426].
Но и это было еще не все.
Ульрих фон Гуттен издает за свои деньги большим (по тем временам) тиражом буллу папы Льва X-го об отлучении от церкви Лютера со своими, гуттеновскими, предисловием и послесловием.
В сопровождающем текст буллы «послесловии», в частности, говорится: «Эти строки, папа Лев, написаны о твоей булле, которой лучше было бы оставаться в Риме, чем так постыдно (если ты только знаешь, что такое стыд) выходить на свет. Мы не намерены вечно увещевать тебя, а потому стоит труда положить предел твоему произволу и обуздать эти твои наглые буллы» [26, с. 336].
Вот теперь уже — все. Рубикон перейден, мосты сожжены. Пути назад нет. Либо — «грудь в крестах, либо — голова в кустах».
В своем предисловии к той же самой булле папы Льва X-го Гуттен обращается с призывом: «Рыцарь Ульрих фон Гуттен приветствует всех германцев, выражая уверенность в том, что ради общего блага все вы решитесь выступить со мною»… [26, с. 335].
Решились не все.
Но «рыцарь без страха и упрека», рыцарь по званию и по призванию, Ульрих фон Гуттен свой выбор уже сделал. В письме к курфюрсту Фридриху от 11-го сентября 1520-го года Гуттен заявил, что свободой он дорожит больше, чем жизнью [42, с. 271].
Гуттен требует лишить папу и его епископов светской власти. Обращаясь к примерам из античной литературы и из священного писания, Гуттен выдвигает программу секуляризации (от лат. secularis — мирской, светский) церковного имущества. Основная масса вырученных средств — по замыслу Гуттена — должна была пойти на выплату пенсий престарелым и нетрудоспособным и на нужды образования: на просвещение малоимущего населения и на поддержку ученых (см.: [15, с. 178]). Он предполагал выступить единым фронтом: передовое рыцарство, объединившееся с городской и крестьянской беднотой, возглавляемой Томасом Мюнцером.
Однако рыцарство погнушалось объединиться с плебсом, предпочтя иное: либо самостоятельное выступление, либо занять выжидательную позицию и посмотреть, что из всего этого получится. Сторонников второго «либо» оказалось больше: рыцарский статус — еще не гарантия рыцарского поведения.
И все же: из сторонников первого «либо» Ульрих фон Гуттен создает ландаусский союз рыцарей и в 1522-м году поднимает вместе с Францем фон Зикингеном знамя восстания против мерзопакостной подлости, самым непосредственным образом воплощенной для него в лице курфюрста и архиепископа Трирского.
Итог был вполне предсказуемым.
Лишенный предполагавшейся широкой рыцарской поддержки, Томас Мюнцер в результате осуществления власть имущими одной подленькой комбинации (см.: п. 33 заключительной главы настоящего издания) в конце концов оказался обезглавленным топором палача.
В свою очередь, восстание ландаусского союза рыцарей захлебнулось. «Поход рыцарей окончился полной неудачей. Франц фон Зикинген был смертельно ранен во время осады его замка» [83, с. 131].
В последний раз Гуттен обратился к своим соотечественникам и единомышленникам с призывом: «Не оставляйте меня одного бороться, имейте сострадание к отечеству!» [42, с. 271]. Но это уже был «глас вопиющего в пустыне».
Ландаусский союз рыцарей самораспустился. Ульрих фон Гуттен был отлучен от церкви и тем самым — объявлен вне закона. Наиболее горячие головы из папского окружения объявили награду за его голову, и он был вынужден искать пристанища за рубежами своей страны, которую он хотел сделать просвещенной и процветающей.
