Пьер Губер - Мазарини
Мазарини должен был отправиться на мирные переговоры в Мюнстер, а может быть вернуться в Рим, по еще более важному делу, но внезапно его пригласили сопровождать короля, кардинала-герцога и двор: они отправились в лагерь французской армии, которая воевала в Северной Каталонии и штурмовала Перпиньян. Оба покровителя Мазарини больны, страдают от сырости и лихорадки — Ришелье находится в Нарбонне — постоянно переезжают и находятся в переписке. Молодой Мазарини играет роль доверенного лица. Внезапно, в июне 1642 года, как гром среди ясного неба, случился заговор Сен-Мара.
Легкомысленный красавчик, которого сам Ришелье почти толкнул в объятия хозяина, с душой, жаждавшей платонической любви, по глупости стал участником серии заговоров, имевших целью — ни много ни мало — ликвидацию Ришелье и окончание той войны, которую с 1630 года называли бесчестной: тогда был раскрыт заговор святош, жестоко подавленный. В заговоре участвовали знатные дворяне, командовавшие отрядами вооруженных вассалов, авантюристы всех мастей, ловкие иезуиты, умевшие оставаться в тени, происпански настроенные святоши и, конечно, Мсье, брат короля Гастон Орлеанский, легкомысленный, предававший всех и каждого, столь же порочный, сколь и слабый, мечтавший о короне. Увы, ему пришлось оплакивать свою мечту после запоздалого рождения двух племянников. Заговор питали обещания короля Испании и испанское же золото. На сей раз Филипп IV и заговорщики, среди которых был герцог Бульонский, славный генерал, гугенот, хозяин Седана и окрестностей, подписали договор по всей форме. Ришелье получил копию договора, возможно, при тайном участии Анны Австрийской, которая «перешла» на сторону государства сына и выступила против брата.
Гнев кардинала и жестокое разочарование короля привели, как известно, к казни в Лионе предателя Сен-Мара и его друга де Ту, знавшего о заговоре, возможно, участвовавшего в нем и — главное преступление — не донесшего. Казнь свершилась 12 сентября 1642 года. Во время процесса Мазарини совершал челночные поездки из Лиона в Тараскон и обратно, где жил Ришелье. Мазарини пытался — правда, осторожно — выступать в защиту де Ту: он всегда стремился прийти к соглашению, не любил публичные казни и так никогда и не смирился с ними.
После завершения дела Сен-Мара кардинал Ришелье поручил Мазарини трудную миссию — урегулирование дела герцога Бульонского, старшего брата молодого маркиза де Тюренна (Мазарини очень ценил его), который был замешан в заговоре, но помог обвинить Сен-Мара. Герцогу обещали прощение за сдачу Седана, одной из лучших крепостей (каковой он и должен был остаться). Дело осложнялось тем, что форт удерживали испанцы, а герцогиня Бульонская (герцог воевал недалеко от Седана), жившая неподалеку от города, готова была уступить посланнику короля Испании Франсиско Мелло. Мазарини переубедил герцогиню и ловко ввел французские войска в форт там, где их никто не ждал. Стойкий гугенот (в Седане это было необходимо) маршал Фабер стал губернатором форта (сентябрь—октябрь 1642 года).
Вернувшись в Париж, Мазарини, по указанию больного Ришелье, составил письменные инструкции графу д'Аво для будущих переговоров в Мюнстере. За заслуги молодой кардинал получил аббатство Корби в Пикардии с рентой 80 000 ливров, одно из самых богатых в королевстве. Больше Джулио не покидал своего покровителя, которому становилось все хуже (он жил в Рюэле, а потом переехал в Кардинальский дворец, где и умер 4 декабря).
Доверие, которое Ришелье питал к Мазарини, бесспорно. Именно он посоветовал Людовику XIII взять на службу исключительно способного дипломата. Подталкивал ли Джулио герцога? Скорее, нет. Письма Мазарини и некоторые его признания позволяют предположить, что он думал о возвращении в Рим и даже сделал несколько приготовлений к путешествию…
Но можем ли мы доверять этим признаниям?
Бесспорно ясно одно: Мазарини оказался очень полезен своим покровителям, и теперь Людовику XIII предстояло решать его судьбу.
Решающие недели
(декабрь 1642 — май 1643)
Людовик XIII не стал медлить: четыре дня спустя после смерти Ришелье, на частной аудиенции он заявил своему верному «хроникеру», послу Венеции Джустиниани: «Я хочу, чтобы все оставалось без изменений, чтобы мне служили те же министры, и, поскольку кардинал Мазарини в курсе всех замыслов нашего покойного кардинала, я решил ввести его в мой Совет»[18].
Так-то вот!.. Умиротворяющее влияние нового министра (другими были верные соратники Ришелье Сюбле де Нуайе, государственный секретарь и военный министр, и Шавиньи, а также канцлер Сегье) объясняло и возвращение некоторых изгнанников — Тревиля, бывшего капитана гвардейцев, двух представителей Вандомского дома — герцогини и ее сына Бофора (они были заточены в Венсенском замке) и — главное — Гастона Орлеанского, вечного заговорщика, которого король простил «в шестой раз», уточнил Людовик 13 января 1643 года. Снять эту опалу оказалось сложнее всего: по всей видимости, Мазарини приложил массу усилий, ибо лучше других понимал, что регентство — вещь неизбежная и к нему можно будет привлечь только брата короля. У нового министра всегда были хорошие отношения с Гастоном Орлеанским — он защищал его (правда, зная меру), когда тот совершал очередную глупость. Примером легкомыслия брата короля была его тайная женитьба в Лотарингии, которая, правда, была легализована во Франции за неделю до смерти Людовика XIII.
Взлет Мазарини был стремительным: 10 декабря он обедает в Версале по приглашению короля, в середине апреля с помощью ловких интриг и при поддержке коллеги Шавиньи он добивается опалы Сюбле де Нуайе, считая его слишком близким к иезуитам человеком (к тому же к нему некоторое время очень прислушивался король). Мазарини удается добиться назначения Мишеля Летелье (отца Лувуа) военным министром, и эту важную должность тот будет занимать около тридцати лет. Мазарини познакомился с ним в Савойе, в Пьемонте, в 1640—1641 годах, когда служил судебным интендантом в итальянской армии, высоко ценил его таланты и никогда не отказывал в «покровительстве». Что до посла Венеции, он зависел от кардинала, «как день зависит от Солнца».
Событием совсем иного значения было крещение дофина, которого, по королевскому обычаю, при рождении только окропили святой водой: оно состоялось 21 апреля 1643 года в церкви старого замка Сен-Жермен. Король, вынужденный выбрать крестной матерью супругу первого принца крови (Конде-старшего), пожелал, чтобы крестным отцом стал Мазарини. Трудно отрицать религиозную связь, своего рода духовное отцовство, которое с того момента связывало хитреца Мазарини и будущего короля. И тот и другой понимали ее глубокое значение и никогда не забывали об этом, что во многом объясняет уважение Людовика XIV (с годами оно только возрастало) к министру, чью политику он не всегда одобрял (и написал об этом — с большим уважением — в своих «Мемуарах»).
Оставалась последняя ступенька карьеры, которую не предвидел ни один придворный: возведение кардинала-министра в ранг премьер-министра. Совершилось оно в два этапа. Первый, задуманный Людовиком XIII лично, заключался в следующем: за две недели до смерти он учредил Регентский совет с участием Мазарини. Король хотел уравновесить влияние королевы, своего брата и своего кузена Конде, которым не доверял, группой из четырех верных ему министров, причем главой совета становился Мазарини — конечно, он подчинялся королеве (20 апреля).
Когда умирает король (а Людовик XIII умер 14 мая), его решения часто умирают вместе с ним. Анна Австрийская, ставшая регентшей, четыре дня спустя обратилась в Парижский парламент (который имел право выносить решения и был рад повиноваться, поскольку королева таким образом признавала его важную роль), прося аннулировать последний указ Людовика XIII, зарегистрированный 3 мая.
Правнучка Карла V, совершенно преобразившаяся мать короля Франции, не смирилась с тем, что оказалась, так сказать, «в положении меньшинства» в совете, причем поставили ее в это унизительное положение люди, которых она презирала — Гастон Орлеанский и Конде или открыто ненавидела, например, Сегье (когда-то он мучил и унижал Анну), низкородный Бутийе и его сын Шавиньи. Вечером, как только было аннулировано последнее решение короля, Анна Австрийская объявила ошеломленному двору, что назначает Мазарини, крестного отца малолетнего короля, президентом Регентского совета и премьер-министром. Не более десятка человек могли похвалиться, что предвидели подобный выбор, отвергнутый разочарованными честолюбцами и всеми ксенофобами. И почти никто даже вообразить не мог, что новое Преосвященство продержится восемнадцать лет (срок службы Ришелье), работая в другом стиле и получив в конечном счете лучшие результаты.
