Роберт Стивенсон - Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Robert Louis Stevenson. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde
“Jekyll,” cried Utterson, with a loud voice (закричал Аттерсон громко: «громким голосом»), “I demand to see you (я требую, чтобы вы меня впустили: «я требую встречи с вами»; to see – видеть; видеться, встречаться).” He paused a moment, but there came no reply (на мгновение он сделал паузу = замолчал, но ответа не последовало). “I give you fair warning our suspicions are aroused (я честно предупреждаю вас, что у нас возникли подозрения; to arouse – будить; вызывать, возбуждать /чувства/; warning – предупреждение; to warn – предупреждать, предостерегать), and I must and shall see you (я должен увидеть вас – и я вас увижу),” he resumed; “if not by fair means, then by foul (всеми правдами и неправдами; fair – честный; foul – грязный; бесчестный; by fair means or foul – любыми средствами) – if not of your consent, then by brute force (и если не с вашего согласия, то грубой силой = взломав дверь)!”
“Utterson,” said the voice, “for God’s sake, have mercy (ради Бога, сжальтесь; mercy – пощада; милосердие; жалость)!”
“Ah, that’s not Jekyll’s voice – it’s Hyde’s (а, это голос не Джекила – это голос Хайда)!” cried Utterson. “Down with the door, Poole (Пул, ломайте дверь: «вниз с дверью»)!”
“Jekyll,” cried Utterson, with a loud voice, “I demand to see you.” He paused a moment, but there came no reply. “I give you fair warning our suspicions are aroused, and I must and shall see you,” he resumed; “if not by fair means, then by foul – if not of your consent, then by brute force!”
“Utterson,” said the voice, “for God’s sake, have mercy!”
“Ah, that’s not Jekyll’s voice – it’s Hyde’s!” cried Utterson. “Down with the door, Poole!”
Poole swung the axe over his shoulder (Пул взмахнул топором /от плеча/; to swing – качать, колебать; бить с размаху, замахиваться); the blow shook the building (удар потряс здание; to shake), and the red baize door leaped against the lock and hinges (и обитая красным сукном дверь покачнулась = прогнулась, держась на замке и петлях; baize – байка, грубое сукно; to leap – прыгать, скакать). A dismal screech, as of mere animal terror, rang from the cabinet (полный отчаянья визг, словно чисто животного ужаса, донесся из кабинета; dismal – мрачный; унылый; гнетущий, тягостный, давящий; зловещий; screech – визг, хрип; to ring – звенеть; звучать /производить звук/). Up went the axe again (/Пул/ снова взмахнул топором: «топор снова взметнулся»), and again the panels crashed and the frame bounded (и снова панели затрещали, а дверная рама покачнулась = прогнулась; to bound – прыгать, скакать); four times the blow fell (Пул нанес четыре удара: «четыре раза падал удар»); but the wood was tough and the fittings were excellent workmanship (но дерево было крепким, а дверные петли были отличного качества; fitting – примерка; приспособления, детали; workmanship – мастерство; качество /выполнения работы/); and it was not until the fifth that the lock burst in sunder (и только с пятым ударом замок раскололся; to burst – взрываться; неожиданно сломаться, треснуть; to sunder – разделять; раскалывать; in sunder – на кусочки), and the wreck of the door fell inwards on the carpet (и обломки двери повалились на ковер в кабинете; wreck – крушение; обломки; inwards – внутрь).
Poole swung the axe over his shoulder; the blow shook the building, and the red baize door leaped against the lock and hinges. A dismal screech, as of mere animal terror, rang from the cabinet. Up went the axe again, and again the panels crashed and the frame bounded; four times the blow fell; but the wood was tough and the fittings were excellent workmanship; and it was not until the fifth that the lock burst in sunder, and the wreck of the door fell inwards on the carpet.
The besiegers (нападающие = Аттерсон и дворецкий; to besiege – осаждать; siege – осада), appalled by their own riot and the stillness that had succeeded (испуганные своей /собственной/ яростью и последовавшей = наступившей тишиной; riot – мятеж; необузданность; to succeed – следовать /за чем-либо/; to appal – ужасать; потрясать; приводить в смятение), stood back a little and peered in (на мгновение подались назад и осторожно заглянули внутрь; to stand back – отступать, держаться сзади). There lay the cabinet before their eyes in the quiet lamplight (их взору предстал кабинет, /освещенный/ неярким = мягким светом лампы; to lie – лежать; быть расположенным, простираться; quiet – тихий; неяркий), a good fire glowing and chattering on the hearth (в камине пылал и потрескивал: «что-то бормотал» сильный огонь), the kettle singing its thin strain (чайник напевал свою тоненькую мелодию), a drawer or two open (один-два выдвижных ящика были открыты), papers neatly set forth on the business table (бумаги были аккуратно разложены на письменном столе), and nearer the fire, the things laid out for tea (а у камина был накрыт стол к чаю: «расставлены приборы к чаю»; to lay – класть; накрывать /на стол/); the quietest room, you would have said (совершенно мирная комната, сказали бы вы = более мирную комнату трудно было себе представить), and, but for the glazed presses full of chemicals (и если бы не застекленные шкафы, наполненные химическими реактивами), the most commonplace that night in London (самая обычная /комната/ в Лондоне в ту ночь; commonplace – общее место; банальный, избитый, неоригинальный, ничем не примечательный: commonplace people – заурядные люди).
The besiegers, appalled by their own riot and the stillness that had succeeded, stood back a little and peered in. There lay the cabinet before their eyes in the quiet lamplight, a good fire glowing and chattering on the hearth, the kettle singing its thin strain, a drawer or two open, papers neatly set forth on the business table, and nearer the fire, the things laid out for tea; the quietest room, you would have said, and, but for the glazed presses full of chemicals, the most commonplace that night in London.
Right in the midst there lay the body of a man sorely contorted and still twitching (прямо посреди /этой комнаты/ лежало тело человека, болезненно скорченное и все еще дергающееся /в конвульсиях/). They drew near on tiptoe (они приблизились на цыпочках), turned it on his back (перевернули тело на спину), and beheld the face of Edward Hyde (и увидели лицо Эдварда Хайда; to behold – видеть, замечать, узреть). He was dressed in clothes too large for him (он был одет в слишком большую для него одежду), clothes of the doctor’s bigness (в одежду, которая по размеру пришлась бы впору человеку сложения доктора /Джекила/); the cords of his face still moved with a semblance of life (мускулы его лица еще двигались с подобием жизни; cord – тонкая веревка, шнурок; semblance – подобие; видимость), but life was quite gone (но жизнь уже совсем угасла); and by the crushed phial in the hand (по раздавленному пузырьку в руке) and the strong smell of kernels that hung upon the air (и сильному запаху миндаля, что висел в воздухе; kernel – зерно; ядро /ореха/), Utterson knew that he was looking on the body of a self-destroyer (Аттерсон понял, что он смотрит на тело самоубийцы; to destroy – уничтожать).
Right in the midst there lay the body of a man sorely contorted and still twitching. They drew near on tiptoe, turned it on his back, and beheld the face of Edward Hyde. He was dressed in clothes too large for him, clothes of the doctor’s bigness; the cords of his face still moved with a semblance of life, but life was quite gone; and by the crushed phial in the hand and the strong smell of kernels that hung upon the air, Utterson knew that he was looking on the body of a self-destroyer.
“We have come too late (мы явились слишком поздно),” he said sternly (угрюмо сказал он; stern – строгий, суровый; мрачный, угрюмый), “whether to save or punish (как чтобы спасти, так и чтобы наказать). Hyde is gone to his account (Хайд покончил счеты с жизнью; to go to one’s account – покончить счеты с жизнью: «отправиться к своему счету = на суд Божий»); and it only remains for us to find the body of your master (и нам только остается отыскать тело вашего хозяина).”
The far greater proportion of the building was occupied by the theatre (значительно бóльшую часть здания занимала операционная; proportion – пропорция; часть, доля), which filled almost the whole ground storey (которая заполняла почти что весь первый: «земляной» этаж), and was lighted from above (и освещалась сверху), and by the cabinet (/оставшуюся часть занимал/ кабинет), which formed an upper storey at one end (который образовывал верхний этаж/ярус в одном конце зала = который находился на антресолях) and looked upon the court (и окнами выходил во двор). A corridor joined the theatre to the door on the by-street (коридор соединял операционную с дверью /которая выходила/ в переулок); and with this, the cabinet communicated separately by a second flight of stairs (а с ней /с дверью в переулок/ кабинет отдельно сообщался второй лестницей; flight – полет; пролет лестницы). There were besides a few dark closets and a spacious cellar (кроме того, в здании располагались несколько темных чуланов и просторный подвал).
“We have come too late,” he said sternly, “whether to save or punish. Hyde is gone to his account; and it only remains for us to find the body of your master.”
The far greater proportion of the building was occupied by the theatre, which filled almost the whole ground storey, and was lighted from above, and by the cabinet, which formed an upper storey at one end and looked upon the court. A corridor joined the theatre to the door on the by-street; and with this, the cabinet communicated separately by a second flight of stairs. There were besides a few dark closets and a spacious cellar.
All these they now thoroughly examined (все эти /помещения/ они сейчас тщательно обследовали). Each closet needed but a glance, for all were empty (для каждого чулана требовался лишь беглый взгляд, так как все они были пусты), and all, by the dust that fell from their doors (и все они, судя по пыли, что падала с их дверей), had stood long unopened (долго оставались закрытыми). The cellar indeed, was filled with crazy lumber (подвал, правда, был заполнен ветхим хламом; crazy – сумасшедший; неустойчивый, разваливающийся; lumber – ненужные громоздкие вещи, брошенная мебель и т. п.; хлам), mostly dating from the times of the surgeon who was Jekyll’s predecessor (по большей части оставшийся со времен того хирурга, который был предшественником Джекила; to date – проставлять дату; относиться к определенному времени); but even as they opened the door (но как только они открыли дверь), they were advertised of the uselessness of further search (им было сообщено о бесполезности дальнейших поисков; to advertise – помещать объявление; извещать, информировать), by the fall of a perfect mat of cobweb (падением целого ковра из паутины; perfect – совершенный; эмоц. – усил. совершенный, настоящий) which had for years sealed up the entrance (который уже долгие годы скрывал вход /в подвал/; to seal – ставить печать; плотно закрывать, заклеивать). Nowhere was there any trace of Henry Jekyll dead or alive (нигде не было никаких следов Генри Джекила – ни живого, ни мертвого).
