Алессандро Надзари - MCM
— Это касается добавления, а что по основной части?
— И вновь да, папá Блез, эта позиция — единственное, что я готов разделить в Директорате. В остальном же он должен быть един. И сплотиться стоит на основе этой версии. У нас появился противник, мнящий себя конкурентом. Честно говоря, так к нему и стоит относиться. Он пока не спешит показать себя, но делает недвусмысленные намёки, что обладает неведомыми нам, лучшими в сравнении с Директоратом техниками, и пока их слышим только мы — пусть так и останется. Кто знает, как поступит Отель-де-Вилль? Противник играет на том, что выявляет слабости нашей нынешней системы, нашей закоснелости, нашего восприятия, наших догматов. И вновь повторю: противник намекает, что обладает чем-то, что неизвестно нам, а я же считаю, что это знание у нас было, но по каким-то весомым причинам отправлено в глубокий резерв, из которого было выкрадено, что возвращает нас к вопросу о необходимости озаботиться безопасностью и возвращением пропавшего коллеги. Резюмируя, это конкуренция на основе отношения к допустимости и недопустимости неких формально известных обеим сторонам технологий. От своих моральных принципов отказываться мы не должны, но провести ревизию модели управления стоит. Достаточно сказать, что согласно ей мы сейчас устанавливаем параллельные коммуникации, но противник наверняка это использует против нас по принципу, который упомянула Селестина.
— Моя вдумчивая Сёриз, согласна ли ты с этим?
— Да, папá Блез. Конфликтующая сторона и видом, и делом выставляет свою инаковость, отсутствие принадлежности к нашим системам координат и понятий, непримиримость и несочетаемость с ними. Однако на деле она занимается лишь пересмотром границ и различений, выворачивает всё наизнанку, чтобы выпятить несоразмерность. Саржа верно сказал, что пытаются выставить наше незнание как нашу леность, самоуверенность и научную деградацию, однако же на деле устроители конфликта очень даже не против стать новыми нами, простите за грамматику, стать Директоратом, но другим. Между нами стена, между нами барьер — и его попытаются пробить всеми доступными им средствами.
— Допустим. Но как сократить отставание от них?
— Это уже происходит. До конца не известно, зачем им был нужен батальон миноров, но они его лишились. Теперь их возможности уменьшились. Наша задача — проследить, чтобы потеря была невосполнимой. Есть тревожные новости касательно этого, но мы уже знаем, на что смотреть. Если говорить в более общем ключе, то они ориентируются по реакции, они смотрят, куда направить больше усилий, поэтому нам следует смутить их. Сегодня в западном крыле я видела что-то похожее, но это исходит от наших текущих обязательств, мы пытаемся скрыть факт, что основные ресурсы перебросили на затыкание протечек, а нам нужно играть на опережение. Впрочем, это уже вне моей компетенции.
— Я рассмотрю всё сказанное. — «Ну, спасибо, выручили». — В ваших словах зияют несколько дыр, но, кажется, я способен залатать их тем материалом, что вы мне предоставили. Сейчас же в любом случае не будет лишним выяснить, куда пропадают наши же сотрудники. Саржа, это поручается тебе. Странно, что опасения не были изложены ранее. И, конечно, нам не помешают свидетельства тех выживших. Сомневаюсь, что они дополнят известное нам чем-то существенно новым, но и незачем оставлять их этим… хм, а другая сторона имеет какое-нибудь самоназвание?
— Совет анархитекторов.
— Анархитекторы. Интерес-сно.
— Папá Блез, вы использовали глагол «оставлять». Я не думала, что мы должны по доброй воле или тем более против неё приводить свидетелей пожара в Нёйи сюда и изолировать их. Или я как-то неверно поняла контекст?
— Нет, моя образованная Селестина, ты поняла верно. Вы можете разговорить их в городе, однако комната в штабе их дождётся. Раньше или позже.
— В смысле клетка, камера?
— По итогам ваших бесед им может быть предоставлено и более комфортабельное помещение.
— А если они не миноры, а просто эмпаты, что, вообще-то, правда?
— Моя заботливая Селестина, вопрос в том, чтобы не разбрасываться ресурсами: или приглядывать за ними на воле, или держать их под рукой. Да, так мы наверняка лишимся возможности превратить их в двойных агентов, но на эти незначительные и маловероятные издержки я готов пойти. Сёриз, Селестина, займитесь этим, пожалуйста. И, если позволите, сыны и дщери мои, на этом аудиенция окончена. Позже к тебе, Саржа, будет ещё один разговор на административную тематику. Точнее, сегодня. Я отменяю вечерний визит.
Папá Блез повернулся к сиренариуму и возложил на него руку. Кажется, для него уже никого не существовало в кабинете. Он что-то шептал. Селестине показалось, что нечто вроде: «…Не я ли? Дщери продолжат сраженье, фатум презрев», — но оставаться, а уж тем более подойти поближе, чтобы проверить, она не рискнула. Троица покинула помещение, озарявшееся жемчугом светильников и зеленоватой рябью свечения стеклянной пирамиды в середине.
— Сели, ну как же было не оттенить сладость мёда горечью пилюли? И потом, если этот эмпат тебе и вправду так важен, то лучше обратить его на нашу сторону. Быть может, дать доступ к библиотеке? Вдруг найдёт тебе новую книжку — источник мудрости?
— Сёриз…
— Ладно, ладно.
— И… спасибо вам обоим. Кажется, неплохо получилось.
— Неплохо? К нам не только прислушались. Нас не попросили отойти в сторонку. Нам дали поручения.
— А ещё мы вышли оттуда живыми.
— Только с тобой, кажется, ещё побеседуют.
— Этого следовало ожидать. Но результат того стоит. Возможно, удастся внести ещё кое-какие предложения.
— Аккуратнее повышай ставку.
— Это не ставка, а планка.
— Только учти, что Совет работает снизу, так что не отсеки ей лишнее.
— Ха, негативная селекция — в абстрактном смысле — нам ни к чему.
— Кажется, не сработало, Саржа…
— Увы, Сёриз, похоже, только по одному озарению в день.
— Ай!
— Ай, а меня-то зачем в ваш ритуал втягивать? Ай!
— Вас. Обоих. Ненавижу. Обожаю.
* * *Надеюсь, тебе из первых рядов было хорошо видно? Свет импровизированных софитов не обжигал? Актёры не слишком перестарались в изображении предсмертных мук и воплей? Достойно ли оправдания отсутствие либретто? Текст не показался несколько однообразным? (Учти: его писал всё же не я!) Ты извинишь, что труппа не вышла на поклон и не исполнила на бис ярчайшие моменты агонии? А как тебе внезапная смена жанра? И где аплодисменты? Вышло чересчур уж шокирующе? Или небрежно? В твоём молчании столько смысла…
Да, я зол!
Прости… Не на тебя я должен изливать свой раскалённый гнев. Я даже не вполне уверен, что обращался к тебе, а будто бы… к вам обеим. Да, и к Ней. Но всё же надеюсь, что Она не ведает о существовании этих писем. По крайней мере, когда Она зовёт, этой темы не касается. Но по какой-то причине в очередном припадке — о, жалкое поползновение вновь обратиться к систематизации как способу внести хоть толику контроля! — Она открыла, что мне следует появиться в особняке. Я подумал, что так Она проявляет интерес к акциям Сочувствующих и хочет быть уверена, что для их успеха было сделано всё необходимое, включая моё личное появление в качестве, очевидно, молчаливого и грозного господина Некто, фигуры притягивающей и отталкивающей, пространство разрывающей и формирующей. А это было предупреждение.
Не на тебя я должен изливать свой раскалённый гнев, но прежде всего на себя. Я мыслил об успехе, но должен был — об угрозе. Но таковы издержки общей схемы и положения в ней, что я себе избрал. А ещё мне следует корить себя благодарность Ей. Унизительный жест. В нём нет никаких выгод, одно лишь признание Её влияния — весьма сомнительного, но, как выясняется, неизбывного. Что ещё есть в Её арсенале? Мы всё время мнили, что Она — этакая соблазнённая рыцарем принцесса, попавшая в водоворот событий и в нём сгинувшая. Но, на то похоже, соблазнительница — Она. А это — Её внутренний порок, требовавший хитроумного высвобождения. Близости к ключу по праву рождения Ей было мало, ведь он был лишь бесплодным символом механики царской власти. Требовалось завлечь рыцаря, что пожертвует семя мудрости. Глупец! (Даже если он был магистром или родоначальником оккультных искусств — глупец, раз полагал, что его воля двигала ту историю!) Вложить обрётший отнюдь не созидающее начало ключ — и породить во шторме и потопе магию и мощь. Погубив и город, и себя, соблазнив других той силой, Она просуществовала до сего дня, обеспечила себе сохранность.
И я не собираюсь становиться Её новым рыцарем, что откроет новые грани и глубины Её таланта повергать мир в бездну! Пускай вместо меня получит ни много ни мало с гросс претендентов! (Таковы мои расчёты, но наверняка всё поймёт правильно и пойдёт нам навстречу где-то половина от того числа.) И каких! Все неслучайны, все готовы разделить Её страсти и притязания, все поддались увещеваниям о будущем, что их ждёт или не ждёт. Надеюсь, за той частью представления Она будет следить во все глаза — под ручку с Блезом. Чего не сделаешь для старых друзей? И мне даже не нужно его «спасибо».
