По велению сердца - Крамер Киран

Марша также знала, что Лизандра, которая потребовала от всех школьных подруг обращаться к ней не иначе как «леди Эннис», перебралась в лондонский дом виконта и закружилась в блестящем водовороте великосветской жизни. После смерти виконта она — против воли — сделалась попечительницей школы и была вынуждена, визжа и лягаясь, свалиться с небес на землю, то есть заняться школой Оук-Холл.

Марша встала и расправила юбки.

— Интересно, зачем она сюда явилась? Обсуждать какие-то дела?

— Возможно, хочет сэкономить на проезде обратно в Суррей, — сказала мать. — Но откуда она знает, что ты у нас?

— Наверное, догадалась, что я заеду повидаться. — Марша глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Лизандра — это единственное, что мне не нравится в моей работе. Хорошо хоть, что она живет в Лондоне и посещает школу довольно редко. До сих пор не могу поверить, что лорд Эннис попался на ее крючок. Он казался мне человеком умным и добрым.

Мать выгнула дугой изящную бровь.

— Он был стар и слаб здоровьем. Иногда мужчины, отчаявшись, обманывают самих себя, надеясь, что хорошенькое личико вернет им молодость и силы.

— Что ж, мы знаем, каким провалом для него обернулась эта затея, — горько усмехнулась Марша. — Ее занудство и попреки — вот что свело беднягу в могилу раньше срока. Но мне нужно, чтобы она пребывала в счастливом расположении духа — это входит в мои обязанности. Все вокруг — родители, ученицы, учителя — должны быть счастливы. Это тоже моя обязанность. Если хочешь знать, будь я мужчиной, сумела бы сделать отличную карьеру в парламенте.

Они с матерью обменялись веселыми ухмылками.

— Моя дорогая, ты не можешь заседать в парламенте. Но ты бы произвела фурор, если бы решила вернуться к нам в разгар сезона. — Глаза матери засияли. Она явно строила романтические планы относительно дочери. — Герцог Гленнарон очень красив и все время спрашивает о тебе.

— Мама! — Марша погрозила ей пальцем. — Кто я теперь, а?

— Начальница школы, — ответила маркиза, заливаясь розовым румянцем.

— Вот именно, — ласково сказала Марша и поправила прическу, поглядевшись в маленькое овальное зеркало. — Мне будет все равно, даже если герцог Гленнарон утопится в озере. А теперь жди здесь, и я все тебе расскажу, когда вернусь. — Обернувшись через плечо, она подмигнула матери и торопливо направилась вниз по лестнице в элегантную парадную гостиную.

Лизандра сидела на самом краю изящного стула в египетском стиле. Это была миниатюрная молодая леди с черными как смоль волосами, высокими скулами и огромными, окруженными пушистыми ресницами глазами цвета лаванды. Выглядела она точно кукла в витрине магазина, из тех, что манят к себе взгляды проходящих мимо девочек. Она и говорила, как кукла, тихим, детским голоском, наводящим на мысль о полной беззащитности его обладательницы.

Но Марша знала — дело обстояло как раз наоборот. Лизандра была умна и честолюбива. Этими чертами характера Марша могла бы восхищаться, если бы к ним прилагались умение сопереживать и чувство юмора. Казалось невозможным поверить, что у Лизандры отродясь не было ни того ни другого, учитывая, что свой путь к огромному богатству она начала в весьма скромных обстоятельствах. Марше, которой довелось познать оба мира, было известно, что богатство, равно как и его отсутствие, отнюдь не делает чести и не оправдывает отношение человека к жизни и ее превратностям.

Отношение к миру проистекало из тайных истоков души. Тайна сердца! И Марша даже не пыталась делать вид, что понимает, что к чему. Особенно если дело касалось Лизандры.

Когда вдовушка повернула свое прекрасное личико от окна, Марша вздрогнула от тревожного предчувствия. Глаза Лизандры сияли столь свойственным ей злорадством, а пухлые розовые губы, как и следовало ожидать, сложились в неодобрительную усмешку. Однако сегодня в стремлении казаться строгой и критичной она превзошла самое себя — такого выражения лица Марша никогда у нее не наблюдала. Поразительный контраст со столь ангельской внешностью, манящей взгляд всех и каждого!

Виконтесса уже перестала носить траур. С трудом верилось, что миновал целый год со дня смерти виконта. На ней красовался наряд, который, должно быть, спорхнул прямо со страниц моднейшего дамского журнала. Эффектное платье из ярчайшего желтого шелка, отделанное по подолу фестонами цвета лесного мха. Изящные туфельки и кружевной зонтик от солнца прихотливо сочетали в себе оба цвета, как и нарядная шелковая шляпка, аккуратно подхваченная под подбородком широкой золотистой лентой.

Марша с трудом сдержалась, чтобы не бросить ненароком взгляд на собственное платье, и твердо напомнила себе, что оно вполне презентабельное, затем сделала шаг навстречу гостье.

— Добрый день, леди Эннис. — Нужно было неукоснительно соблюдать требование Лизандры, чтобы к ее особе обращались строго официально. — Я сделала остановку, чтобы нанести семье краткий визит, прежде чем вернуться в школу. Как всегда, рада вас видеть.

— Вы не будете так радоваться, когда я скажу, зачем пришла, — сообщила бывшая одноклассница своим кукольным, с придыханием, голоском. — Я просто заехала сказать вам, что с этой минуты вы уволены с поста начальницы школы.

Марша окаменела.

— Вы меня слышите? — Лизандра вскинула темные дуги бровей под полями шляпки.

— Вероятно, я ослышалась, миледи. Разве бывает «просто», когда вам сообщают, что вы уволены с занимаемой должности?

— Значит, вы все услышали. — Виконтесса расправила морщинку на юбке и взглянула на Маршу так, словно речь шла о чем-то несущественном, например, о погоде.

Марша растерянно моргнула. Она была настолько растеряна, что схватила чиппендейловский стул в углу гостиной и села, не дожидаясь позволения Лизандры.

— Но… что я сделала такого, чтобы вызвать ваше недовольство?

Лизандра вскинула голову.

— Вы нарушили правило. Я больше не нуждаюсь в каких-либо услугах с вашей стороны, так что не спрашивайте, нельзя ли вам остаться в качестве преподавательницы. — Она встала. — А теперь я должна идти.

— Правило? — Марша тоже встала. — Какое правило? Миледи, как раз моей обязанностью и является следить, чтобы правила соблюдались, и я отлично исполняю свой долг. Ваше обвинение кажется мне в высшей степени непонятным.

— Вы возили на прогулку в Брайтон девочек, которые обучаются на благотворительной основе?

— Да, но…

— Это строго запрещено.

— Я… я думала, вам нет до этого дела, поскольку я сама оплатила расходы на их путешествие.

— Но вам не пришло в голову спросить у меня, не так ли?

— Нет. — Марша проглотила стоящий в горле комок.

— Вот поэтому вы и уволены.

— Я никогда не нарушала никаких прочих правил, ни разу. И сказать вам по правде, покойный виконт всегда позволял брать на экскурсию в Брайтон неимущих девочек. Какой в этом вред?

— Какой в этом вред? А кто вы такая, чтобы задавать мне вопросы?

— Прошу прощения, миледи, но мне с трудом верится, что вы не понимаете, как обидно было бы девочкам, которые учатся на благотворительной основе, если бы их оставили без поездки.

— Вы дерзкая девчонка. — Голос Лизандры дрогнул. — Как смеете вы демонстрировать подобное неуважение к своей работодательнице?

— Сожалею, что расстроила вас. Я была уверена, что вы поймете. Тогда мне казалось, что я поступила правильно. И сейчас кажется.

— Мне все равно, — колко бросила Лизандра. — Мое решение окончательное. Вы уволены.

Марша положила ладонь на разгоряченный лоб. Ее не удивило, что рука ее дрожала.

— Разумеется, я могу остаться до… до окончания учебного года?

— Нет. Я уже назначила новую директрису. Мисс Финч.

Ну, слава Богу. Дебора Финч, учительница математики, была ее ближайшей подругой и смотрела на жизнь точно так же, что и сама Марша. Они обе обожали школу, а воспитанниц своих любили безмерно.

— Летом мы проведем переговоры, чтобы найти постоянную кандидатуру, — продолжала Лизандра. — Нам нужен тот, кто знает, насколько важно, чтобы каждый точно знал свое место на социальной лестнице и не помышлял о большем.